Опубликовано в журнале Звезда, номер 4, 2009
ї Лидия Григорьева, 2009
Императрица тебя далече
послала — в Лондон, и не иначе.
На повороте тебя я встречу,
и этот случай я впрок заначу.
Влачусь вдоль Темзы, бреду под Богом —
За Кантемиром за Антиохом.
За тем, за этим ли поворотом
мелькают тени — и все опасны.
Ни выпивохой, ни сумасбродом
пиит наш не был. И то напрасно.
Любил музПку и малеванье.
И все, что мудро. И все, что умно.
Как много пены в пивном стакане!
В пивнушке этой срамно и шумно.
Сюда случайно пришел он пешим.
В краях заморских и воздух грешен.
Когда же сердце попалось в сети
ночной блудницы в осеннем Сити,
избег соблазна под гул глумливый
юнец премудрый, велеречивый.
В сердцах бряцает глухая лира —
за Антиоха за Кантемира…
В бреду простудном бреду со вздохом
за Кантемиром за Антиохом.
Уже в Париже, уже на Сене,
он растворился в туманной сени.
Отсрочен морок ночной, бесовский.
И как велел нам Тредиаковский:
“Скончу на флейте стихи печальны,
Зря на Россию чрез страны дальны…”
ПОД ГРЕЦКИМ ОРЕХОМ
Тут поэт препирается с веком,
ибо с вечностью накоротке.
Это друг мой под грецким орехом —
в гамаке.
Шелест листьев касается слуха
и взлетает, как птах, в небеса.
Прорастают быстрее бамбука
сокровенные словеса.
В облаках слюдяные прорехи.
Слово страсти на части разъяв,
обнажил он, как в грецком орехе,
мозговую, вселенскую явь.
Вновь в зените зеленое лето.
Вызревает, как плод золотой,
плодотворная праздность поэта
под орехом и под звездой.
* * *
Как танцевали мы с тобой
в Венеции, на зимней Пьяцце!
И полумесяц со звездой
кружился на небесном глянце.
Когда-то, видимо, не зря,
жизнь оборвав на полуслове,
шагнули мы через моря
с поклажей горя и любови.
Вилась мелодии тесьма,
и сердце джаза жарко билось.
И карнавальная толпа
опомнилась и расступилась.
В таких магических местах
легко — под вышним оком бдящим —
лететь, не помня о летах,
захлебываясь настоящим.
Кружились, этак или так,
под явным зрительским прицелом
и снова попадали в такт
и времени, и жизни в целом.
И брезжила сквозь толщу тьмы
венецианских вод безбрежность,
и вновь переживали мы —
и молодость и безнадежность.
* * *
“Как время катится в Казани золотое!” —
времен застоя…
А время катится, как шар, по белу свету.
Другого нету…
Куда же время золотое закатилось,
скажи на милость?..
А позолоту наших дней изъела ржа вон.
Ау, Державин.