Опубликовано в журнале Звезда, номер 3, 2009
ї Борис Лихтенфельд, 2009
Борис Лихтенфельд
ГЕОРГ ГЕЙМ. 16 ЯНВАРЯ 1912
Бежать от будущего, чей зловещий гул
все явственней тому, кто заглянул
в прозор времен, в сосуд, где горсть оживших гранул
рельефными виденьями на дне
о предстоявшем, как о Судном дне,
давала знать, — и с ужасом отпрянул;
бежать от приступов тоски, оцепенев,
сквозь гниль и гнусь прозрев грядущий Гнев
и трансмутацию невыразимой смуты
в драконов черных бешеную рать
над обреченным Городом, и рвать
реальности ослабленные путы;
бежать от шелестов чумных газет и крон
Unter den Linden, от со всех сторон
обставших призраков, от судьбоносных знаков,
читавшихся повсюду, как следы
предвестия в предместиях Беды,
жертв жерновов ее заранее оплакав;
бежать от брезжившего по наитью, по
брусчатке, мимо коробов депо,
пакгаузов Пандоры и Беллоны,
дымивших, на рассвете пробудясь,
бессонниц душных смрад, и лязг, и грязь
грузя в готовые к отправке эшелоны;
бежать от незнакомого лица
днесь в Лету канувшего века-подлеца,
преступные с младенчества повадки
в чертах его невинных распознав,
предугадав и вероломный нрав,
и мощь палаческой необоримой хватки;
бежать от неизбежного, скользя
ему навстречу, зыбкая стезя
покуда, как струна, не оборвется,
покуда музыка застыв не рухнет вдруг,
артикулируя в руинах новый звук
устами юного первопроходца;
бежать от будущего к берегу реки,
свои катящей воды вопреки
оковам ледяным, и — как прибрежный тальник
свидетельствует — ухнуть в глубину.
…Три месяца спустя пойдет ко дну,
расколот ледяной скалой, Титаник.
КОНЕЦ ЮДОЦЕНТРИЗМА
Похоже, соль земли уже не солона…
Смените болевой регистр, умерьте
амбиции: все глуше соло на
иерихонском инструменте!
Все переменится — звенит в тиши дзин-дзин
тибетский колокольчик, и от моря
до моря завывает муэдзин,
приливам и отливам вторя.
Магической души отколотый кристалл
отныне костоломку на татами
пусть преломляет, пусть концы креста
загнет и вертит под тамтамы!
Афразия и без несякнущей мошны
свое алмазно-золотое время
в рост пустит: ей подачки не нужны
постевропейского еврея.
Вернем же ей долгов несметных бумеранг
с процентом — те цифири на бумаге,
что в бум преобратились, в Sturm und Drang…
Вновь будем немощны и наги.
Остынет жертвенник — неужто каменеть,
оглядываясь на святые камни?
Там, где клокочет под песками нефть,
порхать неужто мотыльками?
Другой эон нас без остатка растворит,
и явится язы́кам бог Зиянье,
и некий новый будет фаворит
обучен хватке обезьяньей.
На сцену выведет он лунного слона,
впряжет его в чужую мутотему —
и понесет, растя свой смысл, она
дань инородному тотему.
Столкнется будущее с прошлым — взрыв и крах
бесстрашно за кулисами обсудим
и, роль благоразумно проиграв,
значенье обретем в абсурде.
И вновь подыщет пораженный интеллект
зиянью трансцендентному синоним,
чтоб изъяснилось из руин тех лет,
коль славен наш Господь в Сионе.
* * *
От цветочной от лужайки,
где когда-то в детстве ты,
до последней до лежанки,
где опять кругом цветы,
сам, двоясь в подобных видах,
распустился и поблек —
жизнь твоя как вдох и выдох,
человек-недолговек.
ТЮТЧЕВ
1
Предзакатная Европа ли
пыл сердечный охладит,
грез ли о Константинополе
утешительный кредит:
отвоюйте, отмолите-ка —
аллилуйя и ура, —
чтобы внешняя политика
пробирала до нутра!
От избытка смысла вязкие
застилают слезы взор.
Ноги чешутся славянские
на бесспорный встать Босфор.
Чувств смятенных коалицию,
Царь Небес, благослови —
над духовнейшей столицею
разверни покров любви! —
над турецкими курортами,
где, забыв о нищете,
загорают наши ордами
на Олеговом щите —
распалятся и в безумии,
заповедный взяв редут,
шоколадные, как мумии,
грянут: русские идут!
2
Дипмиссия: искать окольный путь,
чуть колесница мирозданья к бездне
приблизится, а если и объезд не
убережет — попридержать чуть-чуть.
Дипмиссия: сквозь тайнопись депеш —
пернатый бисер на железной нити —
читать в душе измученной одни те
намеки звезд, всегда одни и те ж.
Дипмиссия: вступить в порочный круг,
где в облаках Восток и в тучах Запад,
и ждать, когда вселенская гроза под
покровом ночи разразится вдруг.