Опубликовано в журнале Звезда, номер 7, 2008
ї Денис Датешидзе, 2008
* * *
Взгляд коснется слегка
Под слоем дорожной пыли
Искусственного венка. —
Не искушай судьбу…
Мчатся автомобили;
Чей-то несчастный случай
Прочно теперь прикручен
Проволокой к столбу.
Стоя, смотришь назад,
Движенье начать готовясь,
С ожиданьем в глазах. —
Постепенно всплывет
Серый квадрат — автобус,
Двери согнется створка. —
Одно впечатленье стерто
Другим. — Поедешь вперед.
Воздух пронизан сплошь
Теле/радиоволнами,
Правила, правда, ложь —
Спутаны, скреплены
Пространными разговорами,
Приторною рекламою,
Лозунгами двуглавыми,
Вытесненьем вины…
Впитывается в мозг
Стертыми отголосками
Шелест шагов, колес, —
Все, что кругом — и тут —
Происходит… Над плоскими
Далями панорамы
Торча, подъемные краны
Что-то в клювах несут.
* * *
Нам неизвестно,
Что с нами станет.
Но, к сожаленью,
Сквозная боль
Все нарастает,
Все нарастает,
Ответь же бодро:
“Зер гут! Яволь!”
…Порой на время
Как будто прячась, —
Так под землею
Течет ручей, —
Какую нечисть,
Какую зрячесть
В себя вбирая? —
Лишь горячей
Прорвется снова. —
Не сдержит почва
Ее напора.
И все течет…
И все непрочно,
И все неточно…
Скользи навстречу,
Сожми зрачок.
* * *
Та вода, что втекает в нас,
Та, которую, то есть, пьем,
Может быть, уже много раз
Наполняла живой объем. —
Претворялась то в кровь, то в пот,
Избавляла чьи-то тела
От избытка солей, кислот…
В черноту подземных пустот
Или облаком в небосвод
Устремлялась. И вновь текла.
Но молекулы не хранят
Превращений былых следа.
Что им синтез? Что им распад? —
Лишь движенье туда-сюда.
Снова — тысячи лет подряд —
Льется влага, — пресна, чиста.
Если помнить, что состоим
Друг из друга, из всех людей,
Легче станет ли, тяжелей
Расставаться с собой самим?
Этот опыт непредставим…
— Не волнуйся, не сожалей.
* * *
Честные люди топтались телесные
В тесном вагоне, загоне — что кони;
Прятали мысли свои неизвестные,
Вряд ли кому-то еще интересные.
— Что ты завелся? Оставь их в покое!..
Каждый подумать бы мог то же самое,
И о своей принадлежности сетуя
К данному виду… И сердце усталое —
Полуразбитое, полусогретое —
Билось.
В глухом одномерном туннеле
Перемещалась, прикрыта одеждою,
Плоть — вожделенная, жалкая, нежная,
Слабая, дряблая…
Автоматически в окна смотрели,
В серых полосках — струящемся кабеле —
Словно ловя подтвержденье терпения.
Лишь бы продлились и эти мгновения,
Станции из темноты возникали бы.
* * *
Для чего провиденье слепило тебя из молекул
И годами хранило? — Хотя не всегда, не вполне…
Но грешно обижаться. Представь, как живется калекам,
Или вспомни о тех, кто погиб на недавней войне.
Молодые… допустим, “простые и крепкие” парни.
Может быть, и не так… Только много ли скажут о них
Узкий гроб и слоистая глина. И корни. И камни…
Воплощается в данности, версии все отменив,
“Тайна жизни и смерти” — банальна, как всякая тайна,
И банальностью этой покрыта, как ржавой броней;
Мысль, как пуля, коснется ее, отскочив моментально,
Разве что оцарапав поверхность…
Соскребая условную жалость, расплывчатый стыд.
— А каким бы он был, если б вышло чуть-чуть по-другому?
— А таким же, как тот, кто, слегка отстранившись, стоит.
* * *
Впереди — одна пустота,
Где не видно ни зги, ни дна.
Перспектива ясна, проста.
И бессмысленна. И странна.
Но советуют: не гляди, —
Отвлеки себя и утешь
Повседневных забот среди
Тем, что дышишь еще и ешь.
И надейся, что Кто-то есть
В пустоте, в темноте, что Он,
Заставляя дышать и есть,
Пожалеет, найдет резон
Воскресить нас в иных местах…
Ну, короче, “пока живи”.
— Словно этот прикрытый страх
Равносилен мольбе, любви.
…В стылом небе блестя, звезда
Узким входит в зрачок лучом.
А зачем вообще тогда
Умирать? Говорить — о чем?
* * *
Столь многое уже непоправимо,
Что лучше и не думать лишний раз. —
Иначе сожаленья, как лавина,
Накроют мозг и спрячут мир от глаз.
Но надо жить — дыша и дешевея
До полного, последнего нуля.
И крепких лип остриженных аллея
Шуршит, листвою острой шевеля.
Какие мы убогие уловки
Используем! — Бесстыдное “опять”.
Скажи, надолго хватит ли сноровки,
Чтобы себя обманывать и ждать
Чего-нибудь? Возможно, для начала
Всего лишь — объяснения всему.
Утешься тем, что до сих пор — хватало…
И поезд разгоняется с вокзала,
Весеннюю взрезая полутьму.
* * *
Бывают минуты, когда не
Боишься. Бывают — когда
Боишься. Посмотришь: годами
Такая идет чехарда.
Наверное, это нормально, —
Как, скажем, июнь и январь,
И прочее. — “Вира” и “майна”.
Ты только терпи, продлевай.
Какой же в подобной системе
Двоичной возможен изъян?..
И вновь соловьи засвистели;
Прогулочный катер измял
Прохладную мутную воду,
Взбивая в ней пену винтом…
И хватит пенять на природу!
Все дело не в этом, не в том.
* * *
Бога считать “товарищем” и “партнером”,
Как предложил один протестантский пастор,
Все-таки непривычно — и вряд ли в скором
Времени будет признано безопасным.
Вдруг Он возьмет и рассердится, в самом деле? —
Спросит сурово: “Ты что себе позволяешь?!
Я, сотворивший звезды и Землю… Мне ли
Так называться? Какой Я тебе └товарищ“?!.”
А уж в российском контексте вдвойне нелепо:
“Ну-ка, товарищ Бог, помоги в работе…”
— Что за дурацкие мысли!.. Наверно, лето
Их навевает. Расслабленной солнцем плоти
Хочется верить, что небо к ней благосклонно.
Словно иначе и быть не могло. — Могло бы…
Резвые разговоры. Порхает слово.
Шепчутся клены, снова большеголовы…
Как все обыденно! — Просто тепло и сухо.
И — как ни странно, “легкий” — из чьих-то окон
Распространился запах мясного супа;
И для чего сейчас разбираться с Богом?
Разве что вспомнить: “Хлеб наш насущный дай нам”.
Только… За этой праздничной пеленою
Что-то должно остаться бездонным, тайным —
Чтобы она вздувалась тугой волною,
Чтобы потом, безвольная, опадала,
То есть дышала… Тонок, хотя и прочен
Яркий покров. Любых обращений мало —
Новых и старых. Не отвергай их, впрочем.
* * *
Ворона за другой вороной
Летит сквозь ветер и жару,
Нога от курицы вареной
В кастрюле плавает в жиру;
Стучат часы, гудит машина…
И все смещается кругом. —
Хотя бы и не без нажима,
Хотя бы втайне и с трудом.
И все же, не боясь повтора,
Опять на первый вышли план
Сестрички Фауна и Флора,
Деля заботы пополам
(Или забавы), — помогая,
Подталкивая, тормоша.
И жизнь дрожит очередная,
Еще болезненно свежа…
— И ты, проснувшись понемногу,
Давай уже, не отставай!
И жалобную эту ногу
Куриную разогревай
И ешь, чтоб выбраться из дому;
В невнятной участи своей
Ты соучастник — “по-любому”.
Куда спешить? — Скорей, скорей!..