Продолжение
Опубликовано в журнале Звезда, номер 4, 2008
Журнальный вариант.
Продолжение. Начало см. в № 1, 2, 3.
* Пропущена глава I—1. Азарт войны, сладострастие убийства.
ї Игорь Ефимов, 2008
Часть ВТОРАЯ
земледельцы против машиностроителей
Глава II—3.* Саудовцы
Их легко опознать в кадрах кинохроники, на фотоснимках дипломатических переговоров. Похоже, это единственный народ, отказавшийся надеть пиджаки и брюки, до сих пор гордо облачающийся в свои старинные бурнусы, халаты, гутры и игалы (головные накидки с кольцом из шнура). Слово “старинный” кажется применимым ко всему, что встречает наш глаз на Аравийском полуострове. И мы легко забываем, что главное государство — Саудовская Аравия — ненамного старше Израиля: оно образовалось и было признано другими странами только в 1932 году. Другие государства еще “моложе”: Кувейт объявлен независимым в 1961-м, Йемен — в 1967-м, Бахрейн, Катар и Объединенные Арабские Эмираты — в 1971-м.1
В большинстве этих государств еще не произошло — не завершилось — превращение племени в социум, описанное Гоббсом. Судебная власть по-прежнему принадлежит главе семьи. Если он решит наказать смертью дочь, жену, сына, отступивших от строгих правил исламской религии, навлекших каким-то поступком позор на все семейство, никакая государственная инстанция не сможет остановить его: провинившийся будет забит камнями, утоплен или передан палачу для публичного обезглавливания. В случае обычных преступлений меру наказания преступнику часто определяет семья пострадавшего. В государственной тюрьме долго сидел человек, убивший вдовца — отца двух сыновей, старшему из которых было восемь лет. По древнему мусульманскому закону (шария) именно семья убитого должна решить, позволено ли будет преступнику откупиться деньгами. Убийца просидел в тюрьме десять лет, ожидая, когда мальчик достигнет совершеннолетия. В день, когда сыну убитого исполнилось 18 лет, он заявил, что не принимает выкупных денег. Преступник был обезглавлен на площади. Видимо, меч был тоже старинный, потому что голова отделилась от туловища лишь с третьего удара и то не до конца: волочилась некоторое время за уносимым телом. Новизна и технический прогресс выразились в том, что казненный был увезен в машине “скорой помощи” со знаком красного полумесяца.2
Миллиарды долларов, хлынувших в Аравию в связи с нефтяным бумом, преобразили полуостров. Путешественник, приземляющийся в аэропорту Джидды или Эр-Рияда, увидит в окно самолета сверкающие небоскребы, отели, телевизионные вышки, асфальтированные шоссе, ярко освещенные улицы. Но, пересев в автомобиль и проезжая по стране, он скоро разглядит в песчанных барханах и шатры кочующих бедуинов, и глинобитные хижины, и женщин, сгибающихся под тяжестью бурдюков. Нефтяные вышки, танкеры у причалов, газгольдеры, заводы, опресняющие воду, — являются ли они свидетельствами того, что страна вступила в индустриальную эру? Или все это создано — спроектировано — импортировано — народами-машиностроителями и может исчезнуть, как мираж, если исламские фундаменталисты добьются своего и изгонят всех “неверных” со священной земли Аравийского полуострова, на которой четырнадцать веков назад Бог открылся пророку Мухаммеду?
Машины неверных
За 75 лет существования Саудовского Королевства правящая династия неуклонно выступала на стороне технического прогресса. Уже первый монарх, знаменитый Абдул Ал Азиз ибн Сауд, проявлял невероятную энергию и изобретательность, внедряя новшества индустриальной эпохи в жизнь своих соотечественников. Когда великий шейх Хиджаза выступил с яростной проповедью против сатанинского изобретения — радио- и телефонной связи, — король попросил его подойти к аппарату и дал ему послушать суры Корана, которые другой шейх читал на радиостанции Эр-Рияда, покрывая разделяющее расстояние в 800 миль.
– Думаешь ли ты, что Аллах допустил бы, чтобы священные слова пророка долетали до твоего уха через сатанинское устройство? — спросил король.
И мусульманское духовенство смирилось и разрешило телефоны и радиосвязь в стране.3 Однако внедрение телевидения в 1965 году, попиравшего религиозный запрет на создание изображений живого, вызвало новые бурные протесты и кровавые столкновения.
Нефтяные доходы, казалось бы, должны были облегчить саудовцам вступление в индустриальную эру. В страну хлынула денежная река, которая представлялась неиссякаемой. И нельзя сказать, что все нефтедоллары тратились исключительно на роскошь, на частные самолеты и кадиллаки, на приобретение вилл и особняков за границей. Правительство вкладывало немалую часть этих средств в создание промышленной базы. В 1980-е годы были приложены серьезные усилия для улучшения и стандартизации электроснабжения.4 Количество заводов за десять лет (1981—1991) выросло с 1200 до 2000.5 Пытаясь ослабить зависимость страны от импорта продовольствия, власти ассигновали крупные суммы на укрепление и расширение отечественного сельского хозяйства.
Однако главным знаком — символом — вступления в индустриальную эру остается умение строить машины. И этот рубеж саудовская промышленность до сих пор не могла преодолеть. Страна должна закупать за границей все турбины, электромоторы, генераторы, самолеты, автомобили, эскаваторы, судовые двигатели. Есть два-три автосборочных конвейера, но они являются филиалами иностранных фирм.6 Все остальное — это заводы по производству строительных материалов, удобрений, различных нефтепродуктов, мебели, консервов.7 Производство электроники отсутствует полностью, почти все виды вооружений закупаются за рубежом.
Серьезную проблему представляет нехватка воды. В стране нет ни одной реки, ни одного озера — только подпочвенные воды, добываемые через колодцы. Дания даже получила от саудовцев заказ на разработку проекта по транспортировке гренландских айсбергов в Красное море, но он оказался слишком дорогостоящим. Есть заводы, занятые опреснением воды, но это обходится в
5 долларов за кубический метр. Турция предлагала построить два трубопровода, которые доставляли бы воду из Малой Азии по цене 1 доллар за кубометр, однако правительство отказалось от этого сотрудничества по религиозно-политическим причинам.8
Необходимость соблюдать требования мусульманской религии (в Саудовской Аравии господствует самая строгая ветвь ее, ваххабизм), конечно, накладывает свои ограничения. Запрещение одалживать деньги под проценты тормозит или сводит на нет деятельность финансовых учреждений. Банки могут зарабатывать только путем взимания платы за обслуживание со своих клиентов, они лишены возможности активно вкладывать имеющиеся у них капиталы в развивающиеся предприятия. Торговля ценными бумагами на бирже не существует.
Пытаясь стимулировать сельское хозяйство, правительство закупало у фермеров их урожаи по завышенным ценам. Например, за пшеницу платило цену, в три раза превосходящую цену, установившуюся на мировом рынке. Конечно, это привело к массовому жульничеству: ловкие дельцы закупали зерно за рубежом, а потом выдавали его за выращенное в стране и продавали государству втридорога.9
Традиционное презрение бедуинов к размеренному ежедневному труду упорно сопротивляется внедрению любых индустриальных новшеств. Женщинам же труд вне дома вообще запрещен религиозными правилами. Нехватка рабочей силы сделалась постоянной болезнью национальной экономики. На заводах, фабриках, электростанциях, нефтяных приисках трудятся иностранцы всех национальностей, причем не обязательно мусульмане. По разным оценкам, число их доходит до 5—6 миллионов, то есть до 79% всех работающих (при численности населения в 18 миллионов).10 Проникают иностранцы и в сферу обслуживания. “Эр-Рияд — когда-то маленькое изолированное местечко — превратился в Вавилонскую башню индийских парикмахеров, таиландских нянек, филиппинских шоферов, швейцарских банкиров, корейских каменщиков”.11
Местное население предпочитает устроиться на государственную службу и наслаждаться главными прерогативами чиновничьего сословия — властью и бездельем. Так как родственные связи остаются крепчайшей цементирующей силой саудовского этноса, учреждения разрастаются, превращаются в неповоротливые кланы, часто неспособные справиться с простейшими задачами управления. Во главе государственной пирамиды находится самый большой родственный клан — королевская семья, насчитывающая на сегодняшний день около тридцати тысяч членов. Около пятидесяти жен и наложниц произвели на свет основателю династии Ал Азиз ибн Сауду бесчисленное потомство.12 Принцы и принцессы женились, выходили замуж, плодились так же неудержимо, как их отец. Все сотни и тысячи живущих ныне членов королевского семейства должны быть обеспечены почетным местом и изрядным доходом. Немудрено, что саудовское казначейство не раз уже оказывалось полностью опустошенным.
Не имея возможности вкладывать притекающие капиталы в доходные предприятия (ведь это было бы получение процентов — запрещено Кораном!), принцы состязаются друг с другом в самых экстравагантных тратах. Покупка и строительство дворцов как в стране, так и за рубежом стали любимым занятием. Один из принцев должен был много разъезжать по делам службы, но он так не любил перемены в домашней обстановке, что приказал построить себе четыре абсолютно одинаковых дворца в Эр-Рияде, Джидде, Таифе и в Испании. Все домашние вещи, мебель, посуда, даже детские игрушки закупались в четырех комплектах. Когда старший сын пожаловался, что при переездах скучает без своего автомобиля, ему были куплены четыре одинаковых порше.13 Но щепетильность в деловых расчетах до сих пор не вошла в моду у принцев. Чиновник из Министерства почт, телефона и телеграфа однажды тихо сознался иностранному гостю, что финансовый кризис, охвативший его учреждение, мог бы быть легко преодолен, если бы королевская семья оплатила наконец свои телефонные счета.14
Кроме нефтяного богатства важным источником дохода для правительства является паломничество мусульман всего мира к святым местам в Мекке и Медине. Каждый год Саудовская Аравия принимает около двух миллионов паломников, которые готовы истратить последние деньги, чтобы совершить хадж — одно из пяти требований, предъявляемых верующему мусульманской религией. (Остальные четыре: вера в Единого Бога и его пророка Мухаммеда, пятикратная молитва каждый день, соблюдение постов в течение праздника Рамадан, помощь бедным.) Еще в первой половине ХХ века некоторые бедные паломники приезжали с детьми и продавали их в рабство, чтобы оплатить возвращение домой. Но в 1962 году рабство было отменено и работорговля перестала играть заметную роль в экономике страны.
Традиционные формы образования сводились к заучиванию Корана и священных текстов — хадисов. Так как заучивать можно было на слух, повторяя слова вслед за учителем, уровень неграмотности населения был очень высок. Внедрение технических новшеств потребовало расширения сети школ и университетов. В богатых семьях стало модно отправлять детей на учебу за границу. Но религиозные власти всячески препятствовали этой практике, так что число студентов за границей в 1992 году сократилось вдвое по сравнению
с 1984 годом (5000 вместо 10 000).15 Две трети докторских диссертаций, выдаваемых саудовскими университетами, относятся к сфере исламской теологии.16 Свежеиспеченным докторам предстоит вступить в борьбу за получение места в рядах мусульманского духовенства, численность которого в стране уже достигла 50 000. Международная оценка университетов, проведенная в 2006 году, поместила саудовские среди худших.17
Образованию женщин уделяется меньше внимания: считается, что лишние знания будут только отвлекать их от выполнения главных задач — от ухода за детьми и от создания домашнего очага. В школах и колледжах для женщин мужчинам появляться запрещено, поэтому “занятия в классах состоят в том, что студентки слушают лекции, читаемые профессором-мужчиной с экрана телевизора”.18 В сегрегированных учебных заведениях девушкам разрешалось ходить с открытыми лицами и без обязательной абаи (черного плаща, закрывающего все тело). Но однажды это обернулось трагедией. В школе в Мекке случился пожар. Приехавшие пожарники принялись спасать девушек. Но примчалась полиция нравов — мутавы — и запретила выносить на улицу женщин, не имевших “правильного” облачения. Никакие уговоры спасателей не помогли.
В результате погибло 15 студенток. Попытки родственников привлечь мутавов к суду не дали результатов.19
“В 1974 году нефть и нефтепродукты составили 91% саудовского экспорта. В 2000 году цифра осталась той же самой. За четверть века в стране, залитой нефтяными деньгами, ничего не изменилось. Индустриализация не реализовалась… Саудовский араб убежден в превосходстве своей культуры над западной. Он верит, что сможет бесконечно получать на Западе все достижения технического прогресса и в то же время отвергать философские основы и ценности культуры, которая произвела их… А всю необходимую работу при этом будут исполнять шесть миллионов иммигрантов-сезонников”.20
Саудовская Аравия имеет в своем арсенале самую передовую военную технику. Танки, бронемашины, ракеты “земля-земля” закупаются во Франции и США, вертолеты — в Италии и Японии, транспортные самолеты — в Испании, зенитки — в Швеции и Швейцарии, торпедные катера и амфибии — в Германии, истребители — в Англии и США.21 Но при этом нельзя сказать, что страна имеет боеспособную армию. Видимо, королевское правительство учло печальный опыт других мусульманских стран: в Египте, Ливии, Ираке, Йемене монархии были свергнуты восставшими военными, в Алжире, Пакистане, Индонезии к власти тоже пришли генералы. Численность саудовской армии и ее влияние всегда ограничивались. Поэтому когда с севера в 1990 году надвинулся грозный враг — Саддам Хуссейн, саудовские генералы признали, что “страна не в силах защитить себя. Десять тысяч пакистанских наемников, помогавших в военной кампании против Йемена в 1980-е, уже были отправлены домой. Бронетанковые силы и авиация находились в весьма плачевном состоянии”.22
У Саудовской Аравии не оставалось иного выхода, как впустить на свою территорию 500 000 солдат международной антииракской коалиции.
Это событие стало переломным моментом в новейшей истории страны.
Рождение Террориста № 1
В 1990 году саудовскому миллионеру Усаме Бен Ладену исполнилось 33 года. За плечами у него были десять лет войны в Афганистане, в которой он принимал участие с самого начала, исполненный страстного желания защитить мусульман от вторжения неверных. Он вернулся на родину, окрыленный победой над армией советской сверхдержавы. Арабские добровольцы, собранные, призванные, оснащенные им, сыграли важную роль в боях с захватчиками. Они боготворили своего лидера. Многие уехали в свои страны, но были готовы последовать его призыву и ринуться в новые схватки. Зная за собой эту силу, Бен Ладен обратился к правительству Саудовской Аравии и предложил выставить на защиту страны 10 000 ветеранов афганской войны. Призвать же — впустить — неверных на священную землю родины ислама казалось ему недопустимым святотатством.
“Родственники Усамы вспоминают, что в течение нескольких дней после сделанного предложения он не расставался с мобильным телефоном, ожидая ответа от короля Фахда. Он звонил несколько раз в канцелярию королевского дворца, разговаривал с секретарями, посылал копии своих писем факсом и с нарочными… Ответа не было, а 7 августа появилось сообщение о том, что американские войска приглашены на защиту саудовских нефтяных приисков… Гордость Усамы была глубоко уязвлена. Его предложение не только не было принято — никто в королевской канцелярии не позаботился даже ответить ему и поблагодарить за проявленный патриотизм”.23
Конечно, правительство Саудовской Аравии не могло всерьез воспринять предложение миллионера-муджахеддина. Что могли сделать его 10 000 против пятисоттысячной армии Саддама Хуссейна, оснащенной танками и авиацией? Победа в Афганистане, вскружившая голову Усаме Бен Ладену, оказалась возможной только потому, что советская военная техника не имела там объектов для атаки. Ее враг таился не в крепостях, а в горных ущельях и пещерах — классический случай беспомощности альфидов перед бетинцами. Но в Саудовской Аравии вторгшемуся врагу было бы что атаковать, бомбить и захватывать — города, порты, заводы, аэродромы, нефтяные скважины. И защитить все это своими силами саудовцы не могли.
Однако соображения реальности не имеют власти над человеком страстной веры. Именно с этого момента Усама Бен Ладен превращается в противника собственного правительства, которое посмело вступить в союз с врагом исламского мира, с воплощением сатаны на Земле — Соединенными Штатами Америки. Выступая с речами в мечетях и давая интервью журналистам, он обвинял королевскую семью в предательстве интересов собственного народа: “Властители в Эр-Рияде вступили в союз с евреями и христианами… Мы предсказываем, что они будут рассеяны и исчезнут так же, как исчезла королевская семья шаха в Иране. После того как Аллах даровал им управление самой священной землей и неслыханные нефтяные богатства, они продолжали грешить и не оценили дар Аллаха. Они будут сметены и рассеяны!”24
Конечно, королевское правительство не могло оставаться глухим к нападкам диссидента-миллионера. За ним была установлена слежка, его телефон прослушивался, паспорт конфисковали. Несколько раз на улице ему подстраивали “нападения неизвестных”, так что он возвращался домой избитым и окровавленным.25 В апреле 1991 года Бен Ладену удалось с помощью брата Бакра, имевшего связи с высшими правительственными кругами, получить обратно паспорт якобы для деловой поездки в Пакистан. Но из Пакистана он поспешно вылетел на частном самолете в Афганистан, а оттуда вскоре в страну, ставшую главным прибежищем террористов всех мастей — в Судан.
Тогдашний лидер страны, исламский экстремист Ал-Тураби, поэт и выпускник Сорбонны (как и камбоджийский Пол Пот), предоставил свою территорию для тренировочных баз “Хезболле”, “Хамасу”, египетскому джихаду, алжирским боевикам. И в декабре 1991 года он устроил торжественную встречу в аэропорту Хартума прилетевшему Усаме Бен Ладену.
За пять лет, проведенных в Судане, саудовский миллионер, используя свои блестящие организаторские способности и опыт бизнесмена, полученный в строительной корпорации отца, сумел создать “Аль-Каиду” — международную террористическую организацию, применяющую все технические достижения электронной эры. В ее задачи входили финансирование различных мусульманских групп и движений, военная подготовка добровольцев, отправка их в зоны военных действий в Боснии, Косово, Чечне, Сомали и, конечно, подготовка и осуществление террористических актов. Целью “Аль-Каиды” было — и остается — свержение всех прозападных режимов в мусульманских странах, с тем чтобы мусульмане смогли в конечном итоге соединиться друг с другом и возродить могущество древнеарабского халифата. Саудовская Аравия стала одним из первых государств, испытавших на себе удары “Аль-Каиды”.
“13 ноября 1994 года, как раз во время ланча, автомобиль был взорван на стоянке перед баром, в котором собирались американцы, участвовавшие в программе военного сотрудничества… Взрыв убил пятерых, сорвал фасад трехэтажного здания и разбросал осколки стекла в радиусе одной мили”.26
Год спустя “автомобиль был взорван у здания Национальной гвардии в Эр-Рияде… Среди 67 пострадавших (убито 5 американцев и 2 индуса) не было ни одного саудовца. Взрыв был произведен в 11:30, когда все мусульмане ушли на полуденную молитву… Четверо подозреваемых признали, что они были афганскими ветеранами, вдохновленными Бен Ладеном. Их обезглавили весной 1996 года”.27
“25 июня 1996 года умело подготовленная атака была совершена против военной базы в Дхараме… Грузовик был заполнен не только взрывчаткой, но и топливными баками. Погибло 19 американских военнослужащих, несколько сотен раненых”.28
Не следует думать, что до появления Усамы Бен Ладена Саудовская Аравия пребывала в мире и покое. Религиозные фундаменталисты с крайней враждебностью встречали любые шаги правительства в сторону модернизации. Еще до формального признания независимости королю Азизу ибн-Сауду приходилось вести кровавые войны с племенами ихванов — тех самых бедуинов, которые привели его к власти, но теперь хотели только одного: продолжать разбойные нападения на другие племена и на поселения в Ираке, Кувейте, Иордании, находившиеся под протекторатом Англии. Британцы снабдили короля десятком автомобилей с установленными на них пулеметами, и это решило судьбу ихванов.29 В 1965 году бунт против телевидения возглавил член королевской семьи, Халид ибн-Мусаид, который был убит в перестрелке.30 Десять лет спустя его брат, принц Файзал Мусаид, отомстил за погибшего, застрелив короля Файсала (того, кто отдал приказ штурмовать дворец Халида).31 В 1979 году полторы тысячи боевиков, переодетых паломниками, захватили мечеть в Мекке и через громкоговоритель, установленный на минарете, стали обвинять королевское правительство в коррупции и отступлении от заветов пророка. Вся страна замерла в страхе, ожидая переворота подобного тому, который произошел только что в Иране. Видимо, власти в Эр-Рияде не полагались на собственную Национальную гвардию. Для подавления восстания они позвали на помощь подразделения французских десантников, которым пришлось срочно (но, видимо, ненадолго) принять магометанство, чтобы им разрешили ступить на священную землю мечети. После разгрома восставших сотни людей были арестованы, десятки казнены в разных городах страны.32
В 1980-е годы саудовское правительство установило ограничения на количество паломников, которое каждая мусульманская страна может посылать в Мекку. Оно опасалось, что паломничество может стать удобным прикрытием для массовых выступлений радикалов из таких стран, как Иран, Египет, Алжир. Именно это и произошло в 1987 году, когда столкновение саудовской полиции с митингующими паломниками вылилось в битву, в которой погибли сотни людей.33
Отсутствие свободной прессы помогает правительству скрывать проявления недовольства тех или иных групп населения. Дискриминация шиитского меньшинства является установленным фактом, но протестующие голоса не могут прорваться наружу, ибо полицейская система подавления и контроля работает весьма эффективно. Ни в одном мусульманском государстве женщина не доведена до таких степеней бесправия, как в Саудовской Аравии. Однако мера женской неволи приоткрывается западному наблюдателю лишь изредка, когда какой-нибудь отчаянной обитательнице гарема удается вырваться за пределы страны и описать жизнь под чадрой и урнусом.34 Когда племянница короля, Халида, была по приказанию отца казнена за попытку бежать из страны со своим возлюбленным, Би-би-си сделало об этом телевизионный документальный фильм “Смерть принцессы”. Саудовское правительство выразило гневный протест, назвав фильм “вмешательством во внутренние дела страны”.
Смысл глухого противоборства, протекающего под пленкой внешней стабильности, можно свести к противоборству двух сил: модернизаторов против фундаменталистов. Модернизаторы признают неизбежность наступления индустриальной эры и пытаются делать шаги ей навстречу. Фундаменталисты убеждены, что от наступающих перемен можно укрыться за стеной веры — нужно только укрепить ее в сердцах людей, подчинить их священным заветам Корана, отгородить от тлетворных соблазнов индустриального мира. Подобный расклад сил мы видим и в других мусульманских странах — Египте, Алжире, Иордании, Пакистане. И всюду главное обвинение фундаменталистов против правительств этих стран, их самый страшный грех: секуляризм. То есть по сути — попытка отделения Церкви от государства.
Для западного человека раздельное бытие политики и веры является само собой разумеющимся. Он уже не помнит, что заплачено за это разделение было столетием страшных религиозных войн, заливавших кровью Европу с 1555 по 1649 год. Именно это разделение стало преддверием — и необходимым условием — начала индустриальной эры, в которой критерии справедливости, рациональности, логики и пользы оттеснили критерии святости и небесного откровения. Но для народа, не прошедшего эту мучительную трансформацию, выбор далеко не так очевиден. Как можно требовать — ждать — от подданных подчинения светской власти, которая не озарена благословением свыше? Императоры в Древнем Риме объявляли себя верховными жрецами и богами, короли и цари в средневековой Европе считались помазанниками Божьими. Точно так же и королевская власть в Саудовской Аравии оправдывает — объясняет — свое господствующее положение ролью главной защитницы и хранительницы величайших мусульманских святынь. Она делает все возможное, чтобы не прогневить фундаменталистское большинство, жадно впитывающее проповеди имамов и шейхов в мечетях.
А уж там пропаганда ненависти к индустриальному миру бушует повседневно и неудержимо. И, конечно, для более широкого распространения использует одно из технических новшеств этого мира — магнитофонные ленты, летящие от одного кассетника к другому, минуя любые цензурные запрещения.
Смысл этих проповедей: мы — избранный Аллахом народ, обретший истинную веру, поэтому можем и должны убивать всех неверующих как врагов Аллаха. Дети неверных — это наши будущие враги, их женщины могут рожать только наших врагов, их старики — это враги на покое, с руками, запятнаными кровью мусульман. Поэтому убивайте всех без разбора и колебаний. “Джихад — это вершина ислама, — разъяснял шейх Газави в мечети в Мекке. — Джихад защищает мусульман и территории ислама, а также расширяет границы принявших подлинную веру… Муджахеддины, которые ищут геройской смерти или победы, являются террористами только для врагов Аллаха. Джихад, о верующие, — это неотъемлемая часть нашей религии. Слово террор используется западной прессой, чтобы оскорбить основание нашей веры”.
Те же идеи, призывы и аргументы переполняют речи, интервью, послания Усамы Бен Ладена. В августе 1995 года в своем письме к королю Фахду он обвинял его в коррупции и капитуляции, призывал отречься от трона. “Вы платили миллионы и миллионы долларов секулярному правительству Сирии, которое перебило тысячи мусульман в Хаме (1982). Вы поддерживаете деспотический режим в Алжире, который терзает мусульман в этой стране… Деньгами и оружием вы снабжаете христианских повстанцев на юге Судана… Ваша финансовая помощь Арафату помогла ему сделать то, чего не смогли добиться израильские оккупанты: подавить Хамас и джихад… Ваше королевство превратилось в американский протекторат, а сами вы оказались под пятой Вашингтона”.36
В 1994 году королевское правительство лишило Усаму Бен Ладена саудовского гражданства и объявило изгоем. Оно не раз подсылало убийц к непокорному в Судане и Афганистане (он переехал туда под крыло талибов в 1996 году), но все покушения окончились неудачей. Дюжина верных телохранителей всегда окружала лидера “Аль-Каиды”, но даже они до последнего момента не знали, в какой из заранее оборудованных пещер в афганских горах он решит провести очередную ночь. Из этих пещер, оснащенных компьютерами, факсами и Интернетом, Бен Ладен руководил военными операциями, сотрясавшими индустриальный мир, и в первую очередь — США.
В августе 1996 года он распространил формальное объявление войны Америке: “Мусульмане осознали, что они стали сегодня главной мишенью агрессии новых крестоносцев и евреев… Последний пример этой агрессии: оккупация страны двух священных мечетей — самое страшное несчастье, которое постигло мусульманский мир со времени смерти пророка… Мусульмане во всем мире! Ваши братья в стране двух главных святынь и в Палестине взывают к вам о помощи. Они просят вас присоединиться к джихаду против израильтян и американцев, причиняя им как можно больше вреда в любой части земли”.37
Объявление войны самой мощной мировой державе, сделанное религиозным фанатиком, укрывшимся в горной пещере, могло вызвать много иронических улыбок. Но когда 7 августа 1998 года два американских посольства — в Найроби (Кения) и Дар-эс-Саламе (Танзания) — одновременно взлетели на воздух, завалив соседние улицы ранеными и убитыми, улыбки сменились гневной растерянностью. Проведенное расследование показало, что подготовка этих терактов планировалась и велась много лет. Она включала в себя наблюдение за распорядком работы в посольствах, фотографирование, создание террористических ячеек на месте под прикрытием благотворительных организаций и пр.38 За год до взрыва в посольство в Найроби явился египтянин Мустафа Ахмед и сообщил агенту Си-ай-эй о готовящемся нападении. Его предупреждение было проигнорировано. Зато, словно спохватившись, американцы осуществили возмездие, выпустив около 80 ракет класса “Томагавк” по разным целям в Судане и Афганистане с кораблей, базирующихся у берегов Аравийского полуострова.39
Не приходится удивляться тому, что следующий удар “Аль-Каиды” был направлен против американского флота. “12 октября 2000 года американский эсминец “Коул” входил в порт Адена (Йемен) для заправки… Небольшой резиновый мотобот проскользнул между буксирами, тянувшими корабль к причалу… Взрыв проделал в борту дыру размером 12 на 12 метров… 17 моряков погибли и 38 были ранены… Двое террористов, взорвавших себя, хорошо изучили процедуру движения кораблей в порту и спланировали атаку, от которой практически не было защиты”.40 Йеменская полиция неохотно делилась с агентами ФБР данными расследования. Все же удалось установить, что мотобот был куплен в саудовском порту Джизан и что оставшиеся в живых участники операции скрылись в Саудовской Аравии. Возглавлял диверсию саудовский гражданин Абдул Рахим ал-Нашири, который был замешан также и во взрывах посольств в Восточной Африке.41
Наконец, атаки 11 сентября 2001 года можно считать целиком саудовским терактом: из девятнадцати самоубийц пятнадцать были саудовцами. Расследование показало, что на это утро были запланированы и другие захваты самолетов. Например, рейс № 23 компании “Юнайтед” был задержан на земле
в последний момент, потому что Федеральное управление авиации приказало в срочном порядке закрыть все нью-йоркские аэропорты. Четверо пассажиров “ближневосточной наружности” вступили в перепалку с пилотами, а потом поспешно покинули самолет.42 В районе Большого Нью-Йорка были также закрыты все мосты и туннели.
С времен Пёрл-Харбора Америка не получала такого внезапного и сокрушительного удара. Ужас и изумление приковали к экранам телевизоров миллионы людей во всем мире. Через час после первого тарана все воздушное пространство США было закрыто для коммерческой авиации. Самолеты, летевшие
в Америку из других стран, воздушные диспетчеры переадресовывали в аэропорты Канады. Одинокий фанатик, засевший в афганских горах, сумел не только “захлопнуть” город Нью-Йорк — на какое-то время он “закрыл” всю Америку.
С тех пор написаны сотни книг, тысячи статей, посвященных попыткам исследовать — понять — источник силы Усамы Бен Ладена. В этих расследованиях особое внимание уделяется финансированию международных ячеек “Аль-Каиды”. Откуда берутся деньги на закупку оружия и взрывчатки, на содержание террористов и их семей, на их разъезды по всему миру, на обучение
в тренировочных лагерях и летных училищах? Называют следующие основные источники:
1. Изначальное богатство самого Бен Ладена. В строительной корпорации Бен Ладенов его доля составляла примерно 300 миллионов долларов. Семья уверяет, что она порвала все связи с Террористом № 1. Но люди, знающие арабские нравы и обычаи, говорят, что братья не могут завладеть собственностью родного брата, что бы он ни делал. Такой акт был бы просто немыслим, он принес бы позор всей семье на века.
2. Различные финансовые фирмы и промышленные предприятия, учрежденные Бен Ладеном в Судане и управляемые через подставных лиц.43
3. Умелые капиталовложения в недвижимость в Европе (через сингапурского агента), в молочную промышленность Дании (через египтянина, работавшего в корпорации Бен Ладенов в 1980-е), в производство медицинского оборудования в Швеции (около 15 миллионов), в деревообрабатывающую промышленность Норвегии (через палестинца Самир ал-Хуссейна, около 40 миллионов).44
4. Афганистан на сегодняшний день производит примерно три четверти мирового опиума. Зарабатывают на этом местные князьки, талибы и пакистанские перекупщики сырья.45 Но немалая доля достается и “Аль-Каиде”, которая время от времени даже сжигала поля крестьян, пытавшихся выращивать зерно, а не мак.46
5. Ходят упорные слухи о том, что правительство Саудовской Аравии вступило в тайный договор с Бен Ладеном и согласилось платить ему выкуп за прекращение терактов на территории королевства.47 Называют сумму в 200 миллионов долларов, но, естественно, документальных подтверждений найти невозможно.48 Однако один факт очевиден: начиная с 1998 года террористы не устраивали нападений в городах Саудовской Аравии. Также из речей и заявлений Усамы Бен Ладена исчезли нападки на саудовских правителей.49 И то и другое возобновилось лишь в 2004 году, после того как саудовцы снова разрешили американцам использовать свою территорию для вторжения в Ирак.50
“В Джидде боевики сражались с полицией на улицах, взорвали два банка, штурмовали консульство США… В течение 2003—2004 гг. в Саудовской Аравии было совершено 22 террористических нападения, погибло 90 человек, сотни были ранены”.51
Финансы — одна из важнейших составляющих успешной деятельности любой террористической организации. Но ни за какие деньги вы не сможете купить то, что составляет ее главную силу, главное “топливо” — неиссякаемый заряд ненависти, кипящей в душе террориста. Попробуем же снова пустить в дело наш психологический микроскоп и положить под него душу самого известного — вдоль и поперек изученного — злодея-героя № 1 Усамы Бен Ладена.
Аттила из Джидды?
По сути дела, первые четырнадцать лет своей жизни он не имел реальных столкновений с индустриальным миром. Родился в 1957 году, в богатейшей семье выходца из Йемена Мухаммеда Бен Ладена, сумевшего подняться от портового грузчика до владельца гигантской строительной корпорации, получавшей свои главные заказы от королевской семьи. Имея одиннадцать жен, Мухаммед произвел на свет 54 отпрыска, создавших могучий клан, влияние которого впоследствии чувствовалось во всей стране. Мать Усамы Хамида была родом из Сирии и оказалась абсолютно не готова соблюдать жесткие правила поведения, предписанные саудовским женщинам. Устав от ее независимости, муж вскоре отправил ее в дальнюю провинцию, оставив Усаму при себе. Мать и сын были разлучены на десять лет. В семье за Хамидой укрепилась презрительная кличка al abeda — “рабыня”, а Усаму сводные братья и сестры в детстве часто называли Ibn Al Abeda — “сын рабыни”.52
В 1967 году Мухаммед Бен Ладен погиб при аварии вертолета в пустыне. Его потомство сумело сохранить крепкие семейные связи, жизнь клана продолжалась. В четырнадцать лет, путешествуя с братьями, Усама посетил Швецию, Париж, Оксфорд. В Лондоне он увлекся кинематографом, смотрел фильм за фильмом, избегая более бурных развлечений остальных.53 Но два года спустя, попав в привилегированную школу в Бейруте, он наверстал свое. Подъезжая в мерседес-бенце к дверям модного бара-ресторана “Бешеный конь”, он всегда мог рассчитывать на бурные приветствия друзей и дам, составлявших его компанию. “Его стол был уже заранее уставлен бутылками… Одетый в спортивный пиджак и черные брюки, Усама был образцовым хозяином. Каждый гость должен был получить то, что он хотел, расходы не принимались во внимание… Переходя от виски к шампанскому и обратно, Усама нередко напивался и тогда начинал посылать бутылки дамам за соседними столиками… Ему нравились европейские блондинки, но он не обходил вниманием также ливанок, арабок, американок”.54
Эта блистательная жизнь богатого саудовского плейбоя внезапно оборвалась весной 1975 года. В Ливане вспыхнула гражданская война. По требованию родных Усама должен был уехать домой, заверяя друзей, что вернется при первой возможности. Вернуться ему было не суждено.
В Джидде он поступил в Университет имени короля Абдул Азиза и без большого энтузиазма посещал занятия днем. Вечера же пытался проводить так же, как в Бейруте. Богатая саудовская молодежь имела возможность устраивать за высокими стенами своих вилл и дворцов веселые сборища с алкоголем, наркотиками и доступными дамами, куда не могли проникнуть безжалостные борцы с пороком — мутавы. В своем желтом “Мерседесе-SL450”, оборудованном кондиционером и контролем скорости, Усама переезжал от одного приятеля к другому или устраивал с ними гонки на ночном шоссе. Семья готова была махнуть рукой на отбившуюся овцу, но старший брат Салим не терял надежды и уговорил Усаму совершить вместе паломничество в Мекку — хадж. Причем братья отказались от всех удобств, которые предоставлялись привилегированным паломникам. Они жили в палатках, питались наравне со всеми, выполняли все положенные ритуалы.
Эта поездка преобразила Усаму: “Теперь он молился пять раз в день, чего не делал уже несколько лет… Он забросил мерседес, порвал с пьющими друзьями, прочитав им лекцию об опасностях греховной жизни, отрастил бороду…
В университете он погрузился в изучение религии”.55
И, возможно, именно здесь произошла его первая встреча с человеком, которому суждено было стать его духовным ментором на следующие десять лет. Доктор Абдула Юсуф Аззам, палестинец 1941 года рождения, к тому времени приобрел известность как специалист по шарии — исламской юриспруденции. Но своим студентам он преподавал не только законы. Его считают главным теоретиком и вдохновителем возрождения джихада в ХХ веке. “Джихад — это только автомат, — учил он. — Никаких переговоров. Никаких дипломатических встреч. Никаких диалогов. Только джихад и автомат…”56
Позднее Бен Ладен и Аззам снова встретятся в Афганистане и вместе создадут организацию МАК — зародыш и предтечу “Аль-Каиды”. А пока Усама ведет обычную жизнь богатого саудовского юноши: кончает университет, поступает на работу в семейную корпорацию, женится, заводит ребенка.
Интересный портрет будущего террориста мы находим в книге Кармен Бен Ладен. Дочь швейцарца и персиянки, она росла в Европе, где встретила одного из братьев Усамы, Еслама, и вышла за него замуж. Переезд в Саудовскую Аравию обернулся полным шоком для молодой женщины. Она оказалась запертой в доме, не имела права выходить куда-то, даже в магазин, без сопровождающего и без разрешения мужа. Ни кино, ни телевизора, ни театра, ни встреч с друзьями. Даже общение с родственниками мужа было подчинено строгим правилам и ограничениям. Однажды она услышала стук в дверь и, не надев чадры, пошла открыть сама, вместо того чтобы позвать слугу. Вошедшему Усаме она сказала, что муж ждет его в гостиной. Не говоря ни слова тот
с отвращением повернулся лицом к стене — саудовский этикет не позволял ему видеть открытое лицо жены своего брата. То, что она совершила, был непростительный “харам” — стыд.57
Другой эпизод: вся семья выезжает в загородный дом. Очень жарко, младенцы все время просят пить. Кармен дает своей дочке бутылочку с соской,
а жена Усамы пытается поить свою с ложечки. Та отказывается, плачет. “Попробуй соску”, — предлагает Кармен. “Нельзя, муж запрещает пользоваться „резиновой титькой“”. Проходит час, другой. Не в силах смотреть на страдания ребенка, Кармен вызывает с мужской половины дома своего мужа и умоляет его объяснить ситуацию брату, уговорить его дать разрешение. Тот уходит, но скоро возвращается и только качает головой: “Это Усама”.58
Кармен Бен Ладен не раз упоминает отсутствие открытых споров и конфронтации в саудовской манере общения. “На поверхности все спокойно — особенно внутри клана. Но подспудно кипит и жадность, и борьба за власть, почет, престиж — даже в королевской семье. В Саудовской Аравии человеческая натура так же, как и всюду, полна амбиций, и брат борется с братом”.59 Однако показать свое недовольство близким родственником открыто — величайший “харам”. Когда у Кармен Бен Ладен ухудшились отношения с мужем и она попросила одного из его братьев (того, кто выражал дружеские чувства
к ней) выступить в роли посредника между ними, он сказал ей: “Кармен, справедливость может быть тысячу раз на твоей стороне, но Еслам — мой брат, значит, он не может быть неправ”.60
Если поездка в Мекку в 1977 году наполнила душу юного Усамы Бен Ладена религиозным жаром, то начавшаяся война в Афганистане (1980) дала этому жару выход и применение. Основанная им группа поддержки арабских добровольцев пропускала через тренировочные лагеря в Пакистане тысячи бойцов, которые вскоре отправлялись в зону боевых действий. “Почти половину их составляли саудовцы, остальные были из Алжира (около 3000), Египта (2000), Йемена, Судана, Ливана, Кувейта, Турции, Туниса”.61 Помогал Усама и афганским беженцам, число которых в Пакистане достигло в 1981 году двух с половиной миллионов. На собственные средства саудовский миллионер закупал для них палатки, одеяла, продовольствие и даже строительное оборудование для постройки новых жилищ.62 Шейх Аззам был его постоянным спутником и советчиком во время афганской кампании. В конце войны Усаме довелось принять участие в боевых действиях в районе Джалалабада, где он получил отравление газами, применявшимися Советской армией.63
За восемь лет афганской войны Усама Бен Ладен не мог, конечно, не заметить огромной помощи, которую США оказывали муджахеддинам — оружием, продовольствием, деньгами. Портативные зенитные ракеты “Стингер”, оказавшиеся в руках афганских партизан, по сути изменили ход войны и расстановку сил. Советская авиация по-прежнему господствовала в воздушном пространстве, но ее вертолеты больше не могли летать на низких высотах, с которых был возможен прицельный огонь по позициям противника. Американцы были верными союзниками, но Усама Бен Ладен как бы не замечал этого. Точно так же — позднее, в 1990-е, — он ни одним словом не отметил роль Америки и Англии в защите мусульман Боснии и Косова от сербов. Бомбежки Белграда прошли мимо его внимания. Зато вторжение в Ирак в 2003 году вызвало нескрываемую радость: “Теперь весь мусульманский мир увидит подлинное сатанинское лицо Вашингтона”.64
В своей антиамериканской и антиизраильской пропаганде “Аль-Каида” использует те же простые и безотказные приемы, которые использовали нацисты, сталинисты, маоисты, хамасовцы: описания пыток и расстрелов мирных жителей, раздутые в двадцать раз цифры погибших, кинокадры с окровавленным ребенком, с беременной женщиной перед гусеницей танка и тому подобное. Присутствие американских военных в Саудовской Аравии и других странах объявлено оккупацией, аресты террористов — попранием свобод, шарж на Магомета в юмористическом журнале — оскорблением мусульманской религии, за которое каждый верующий может — и должен! — покарать редактора журнала смертью. Но за всем этим фальшивым и истеричным треском чувство полыхает подлинное и несомненное: НЕНАВИСТЬ.
“За что? — с изумлением вопрошает человек индустриального мира. — Чем мы им помешали? Откуда это страстное желание нас уничтожить? Неужели нельзя договориться о мирном сосуществовании, бок о бок, за четко обозначенными границами?”
Ненависть такого человека, как Усама Бен Ладен, особенно сбивает нас с толку. В ее феномене трудно отыскать понятные нам причины. Это не может быть ненависть бедного к богатому: Бен Ладен — миллионер. Это не может быть ненависть, рожденная невежеством: Бен Ладен хорошо знаком с мировой историей и политикой, владеет языками, побывал во многих странах. Это не может быть ненависть аскета, ушедшего от мира: он окружен женами и детьми, устраивает женитьбы своих сыновей и дочерей, заботится о внуках. Какую смертельную угрозу он — и его последователи — видят в индустриальном мире, угрозу, против которой они готовы вступать в смертельную — и часто безнадежную — борьбу?
В многочисленных телеинтервью, которые Бен Ладен давал журналистам, он всегда предстает перед зрителем спокойным, рассудительным. Он не брызжет слюной, не вопит, как Гитлер или Кастро. “Победы” джихадистов, гибель невинных людей он описывает с тихим удовольствием и обстоятельностью.
В апреле 2002 года он объяснял гостю из Саудовской Аравии: “Перед атакой
11 сентября мы заранее пытались оценить возможные потери врага. По нашим подсчетам выходило, что самолет протаранит три или четыре этажа. Я был самым большим оптимистом, считал, что загоревшееся топливо расплавит металлический костяк здания и рухнут также верхние этажи. Это все, на что мы надеялись”.65 Страшная реальность превзошла самые смелые надежды террористов.
Фигура Бен Ладена в сознании сегодняшнего мира приобрела гигантские масштабы. Уже ясно, что в ближайшем будущем — живой или мертвый — он станет центральным персонажем десятков романов и кинофильмов. Может быть, писатели и кинорежиссеры силой своего таланта сумеют проникнуть в его душу и приоткрыть нам эту загадку: каким образом набожный и образованный юноша сделался самым знаменитым и неукротимым убийцей? Нашему исследованию такая задача не по силам. Все, что нам остается: сфокусировать свое воображение на психике рядового саудовского бетинца, того самого, который сейчас — с портретом Усамы на груди — стоит в очереди самоубийц и ждет следующего приказа “Аль-Каиды”.
Что мы знаем о нем?
Что он рос в стране, где молодежь лишена всех удовольствий и развлечений, доступных жителям индустриального мира. Что в школе и в мечети ему внушали сознание мусульманской избранности, презрение ко всем неверным. Ведь, имея доступ к Божественному откровению, принесенному на землю через пророка Мухаммеда, все эти христиане, иудаисты, буддисты, индуисты добровольно остаются во мраке своих заблуждений. Презреннее всех, конечно, евреи — их он называет не иначе как “свиньи и мартышки”.
А чем еще страшен и отвратителен мир неверных?
Не только разгулом порока и порнографии, не только реками спиртного и полуголыми женщинами, нагло разгуливающими по улицам городов, сидящими в кафе и пивных, бесстыдно заговаривающими с чужими мужчинами. Нет, есть еще одна черта, которая должна внушать особый ужас саудовцу: в мире неверных все построено на открытой конфронтации, состязании, конкуренции. Их властители открыто поносят друг друга и собачатся по любому поводу. Их телевизоры заполнены перепалками и сварами, в которых оппонентам разрешено изобретательно оскорблять противника. Их промышленники думают только о том, как бы очернить и оттеснить конкурента. В их судах адвокаты состязаются с прокурором, а потом присяжные — друг с другом. Даже в самом верховном судилище между девятью судьями не бывает согласия. Разве можно это сравнить с традиционной саудовской вежливостью, которая бережно ограждает каждого собеседника от самого страшного — опасности потерять лицо?
Ну и конечно, положение женщины.
С малолетства саудовец приучается к мысли, что вот он вырастет, женится и станет таким же полновластным господином в своей семье, каким был его отец. Любое непослушание жены, дочери, сестры — это позор не только главе семейства, но всему роду. Поэтому наказание за непослушание должно быть быстрым и неизбежным — кулаком, прутом, голодом, разлукой с детьми, даже смертью. Это господствующее положение мужчины не ограничивается рамками семьи. Чернорабочий, настилающий ковер в доме миллионера, может сказать хозяйке дома, потребовавшей исправить ошибку: “Я не принимаю приказов от женщины”.66
И к чему же призывают его голоса из чуждого мира машиностроителей?
К равноправию женщин с мужчинами? То есть к тому, чтобы его жена могла получить образование, поступить на работу, обрести самостоятельность? Снять чадру, выйти из дома без разрешения мужа, заговорить на улице с любым встречным? А потом — кто знает! — потребовать развода, уйти из семьи, забрать детей? Да кто же может смириться с такими переменами, кто может их стерпеть? Разве не станет он сопротивляться им с такой же яростью, с какой американцы-южане сопротивлялись отмене рабства негров?
Политики, дипломаты, журналисты индустриального мира искренне воображают себя проповедниками терпимости, защитниками верований и обычаев других народов. Хочется спросить их: “Как далеко заходит ваша терпимость? Должны ли мы с уважением относиться к мусульманскому обычаю отрубать руку вору? Убивать члена семьи, „опозорившего“ свой род? Любого „неверного“, посмевшего что-то не так сказать об исламе? Любого мусульманина, решившего перейти в другую веру? К их обычаю отнимать детей у надоевшей жены и усылать ее подальше? Или обычаю подвергать девочек „обрезанию“, то есть варварскому удалению клитора, часто — с большим участком окружающих тканей, так что впоследствии каждый сексуальный акт женщины будет сопровождаться для нее мучительной болью? А как насчет смертных приговоров, которые их религиозные лидеры выносят нашим писателям, журналистам, режиссерам, туристам, даже рабочим, приехавшим на заработки?”
Казалось бы, у саудовского бетинца есть вариант — выход: отгородиться от бурлящего мира неверных, закрыть им право въезда на священную землю Аравийского полуострова, запретить их книги, фильмы, журналы, музыку, телепередачи. Саудовское правительство старательно идет в этом навстречу своим гражданам. Неутомимые таможенники внимательно досматривают багаж путешественников, выбрасывают из него не только виски, пиво, косметику, книги еврейских авторов, но даже шоколадные конфеты с ликером, даже иконки
с ликами святых, даже детские куклы (изображение человека!). Бессонные цензоры ножницами вырезают и чернилами замазывают все строчки и картинки, несущие соблазн, грех, святотатство.
Но цензоры и таможенники не могут покуситься на священные тексты, на Коран и хадисы. А между тем главная опасность, главное противоречие таится именно там. Ведь ислам учит правоверного мусульманина, что все на свете происходит по воле Аллаха, что Он карает неверующих в Него и награждает правоверных и праведных. Как же может саудовец объяснить себе неслыханное богатство и военную мощь неверных? И особенно процветание и грозную боевую силу этих “свиней и мартышек” — израильтян? Неужели Аллах тем самым показывает свою милость к ним, свое предпочтение? От этого явного противоречия у саудовского бетинца должна раскалываться голова, разрываться сердце. Здесь гибнет самое для него дорогое — гордое сознание своей избранности и правоты. Жизнь теряет смысл, если ты утратил бесценную связь со своим Богом. “За что Он прогневался на нас? За грехи, за слабость? Тогда я смертью своей готов искупить свою греховность!”
Так и пополняется — и растет — и будет расти — армия самоубийц.
Но сможет ли армия самоубийц, даже возглавляемая Аттилой Бен Ладеном, нанести серьезный удар индустриальному миру?
Сейчас все чаще появляются тревожные сведения о попытках “Аль-Каиды” приобрести различные виды оружия массового уничтожения. “Начиная с 1999 года, Усама Бен Ладен и его главный помощник, Айман Ал-Завахири, регулярно заказывали книги, описывающие катастрофическую утечку ядовитых газов в Бопале (Индия) или атаку в токийском метро, проведенную террористической группой Аум Синрикё с использованием газа сарин… Секретные службы считают, что применение сарина исламскими террористами-самоубийцами, готовыми умереть в момент атаки, приведет к еще большему числу жертв, чем в токийском метро, где террористы просто оставили пластиковые пакеты с газом и убежали”.67
“Специальная комиссия ООН поручила ученым провести исследование стоимости применения различных видов оружия против гражданского населения на одном квадратном километре. Выяснилось, что стоимость применения разрешенного на сегодня вооружения будет 2000 долларов, атомного — 800, нервного газа — 600, а биологического оружия — один доллар… Правда, первоначальное капиталовложение в подготовку биологического теракта составит миллион долларов”.68
Атомное оружие в руках террористов — это кошмар, который висит сегодня над индустриальным миром вполне реальной угрозой: “Если верить афганским и египетским перебежчикам, у Усамы Бен Ладена уже есть несколько примитивных атомных бомб, спрятанных в чемоданах… Не исключено, что эти бомбы, приобретенные на черном рынке оружия, являются подделкой или что у террористов нет секретных кодов, необходимых для пуска взрывного устройства. Но ведь проверить это можно будет только тогда, когда они попытаются произвести взрыв”.69
Однако главный стратегический расчет “Аль-Каиды” остается одним и тем же: на духовное ослабление индустриального мира. “Они могут заливать нас алкоголем и косметикой, — писал Усама Бен Ладен, — соблазнять модными побрякушками, но им не удастся остановить нас. Те, кто избалован комфортом и удовольствиями, не имеют силы характера, чтобы выдержать долгую мировую войну. Неверные не смогут вынести ужаса жизни под дамокловым мечом, висящим над их головами”.70
Невольно вспоминаются слова полководца арабских кочевников-бетинцев, сказанные четырнадцать веков назад персидскому альфиду-земледельцу: “Пришли люди, для которых смерть так же желанна, как для тебя — жизнь”. И в своем завещании, написанном в декабре 2001 года, Усама Бен Ладен снова поднимает эту тему — тему расслабляющей и опасной приверженности радостям жизни: “Если мусульманин спросит себя, почему наши братья по вере достигли такой степени унижения и разгрома, ответ очевиден: потому что они безумно рванулись к наслаждениям жизни и забросили книгу Аллаха. Евреи и христиане соблазнили нас дешевыми удовольствиями и жизненным комфортом, они сначала наводнили наши души тягой к материальным благам и лишь потом вторглись со своими армиями… А мы стояли, как женщины, и ничего не предпринимали, потому что жажда смерти за дело Аллаха покинула наши сердца. О, юноша-мусульманин! Возжаждай смерти, и жизнь будет дарована тебе”.71
Но даже если мечта Усамы Бен Ладена каким-то чудом исполнится, если машиностроители, устав жить под дамокловым мечом террористов, махнут рукой на мусульманский мир и уйдут из него, как колониальные державы ушли из своих колоний, если даже выдадут Израиль на растерзание и погибель, кровавое противоборство на этом не кончится, а только усилится. Единый мусульманский халифат неосуществим в сегодняшнем мире точно так же, как он был неосуществим двенадцать веков назад. “Аль-Каида” и религиозные фанатики окажутся лицом к лицу с непомерной кровавой задачей: свергать королевские династии в Саудовской Аравии, Марокко, Иордании, правление военных в Алжире, Ливии, Сирии, Пакистане, Индонезии и т. д. Борьба за власть между теми, кто цепляется за старину, и теми, кто осознал неизбежность перемен, то есть между муллами и генералами, идет в мусульманском мире свирепо и непрерывно, то исчезая под поверхностью, как река лавы, то выплескиваясь наружу, как это случилось во время войны Египта с Йеменом
(1960-е во время захвата мечети в Мекке (1979), во время войны Ирака
с Ираном (1980-е), гражданской войны в Алжире (1990-е).
До сих пор мусульманским фундаменталистам удалось захватить власть только в трех странах: Иране, Судане и ненадолго — талибам — в Афганистане. Методы управления талибов — террор, тюрьма без суда, публичные казни, избиения на улице, разрушение памятников искусства — особенно ярко показали, в какой мере движение фундаменталистов пропитано “похотью господствования” и сладострастием убийства. Но те, кто помнит опыт гитлеризма, сталинизма, маоизма, красных кхмеров, не станут тешить себя иллюзией, будто эти методы не найдут сочувственного отклика в народной душе.
Если Усама Бен Ладен уйдет со сцены, не успев исполнить роль нового Аттилы, индустриальный мир — естественно — вздохнет с облегчением. Но это облегчение будет недолгим. Его яркая фигура, конечно, важна, она на века останется для мусульман символом борьбы, его именем будут клясться даже смертельные враги, идя на бой друг с другом. “Что вы думаете об Усаме Бен Ладене?” — спросила американская журналистка у директора медресе в Пакистане. “А что вы думаете об Аврааме Линкольне?” — ответил тот.72 Однако еще важнее, долговечнее, опаснее: скрытая лава ненависти бетинцев, бурлящая под жесткой коркой военных или королевских режимов. И нигде в сегодняшнем мире этот гул не нарастает так грозно, как в самой многочисленной арабской стране — Египте.
Примечания
1 Arabian Peninsula (Amsterdam: TimeLife Books, 1984), p. 45.
2 Theroux, Peter, Sandstorms (New York: W.W. Norton & Co., 1989), pp. 109—110.
3 Lacy, Robert. The Kingdom (New York: Avon Books, 1983), p. 244.
4 Saudi Arabia (Washington: Federal Research Division, 1992), p. 158.
5 Ibid., p. 166.
6 Ibid.
7 Ibid., pp. 162, 164.
8 Ibid., p. 160.
9 Ibid., p. 176.
10 Ibid., p. 100.
11 Theroux, op. cit., p. 17.
12 Holden, David and Jones, Richard. The House of Saud (New York: Holt, Reinhard & Wilston, 1981), p. 14.
13 Sasson, Jean. Princess (New York: William Morrow & Co., 1992), p. 39.
14 Theroux, op. cit., p. 144.
15 Saudi Arabit, op. cit., p. 103.
16 Murawiec, Laurent. Princess of Darkness (New York: Rowman & Littlefield Publishers, 2005), p. 125.
17 New York Times, May 6, 2007.
18 Sasson, op. cit., p. 60.
19 Murawiec, op. cit., p. 15.
20 Ibid., pp. 3, 20.
21 Saudi Arabia, op. cit., pp. 298—302.
22 Gold, Dore. Hatred Kingdom (Washington: Regnery Publishing, 2003), pp. 158—159.
23 Robinson, Adam. Bin Laden (New York: Arcade Publishing, 2002), pp. 130—131.
24 Ibid., p. 131.
25 Ibid., p. 132.
26 Ibid., p. 174.
27 Gold, op. cit., p. 172.
28 Murawiec, op. cit., p. 82.
29 Lacy, op. cit., p. 219.
30 Ibid., pp. 370—71.
31 Holden, op. cit., pp. 379—80.
32 Bin Laden, Carmen. Inside the Kingdom (New York: Warner, 2004), pp. 123—125.
33 Brisard, Jean-Charles. Forbidden Truth (New York: Thunder’s Mouth Press, 2002), p. 72.
34 См. книги by Carmen Bin Laden and Jean Sasson.
35 Murawiec, op. cit., pp. 84, 93.
36 Jacquard, Roland. In the Name of Osama Bin Laden (Durham, USA: Duke Univ. Press, 2002), pp. 172—74.
37 Bergen, Peter L. Holy War, Inc (New York: The Free Press, 2001), pp. 93—94.
38 Brisard, op. cit., p. 86.
39 Robinson, op. cit., p. 239.
40 Jacquard, op. cit., p. 83.
41 Gold, op. cit., p. 182.
42 Robinson, op. cit., p. 280.
43 Brisard, op. cit., p. 88.
44 Jacquard, op. cit., p. 128.
45 Ibid., p. 139.
46 Robinson, op. cit., p. 259.
47 Gold, op. cit., p. 180.
48 Murawiec, op. cit., p. 82.
49 Gold, op. cit., p. 180.
50 Bergen, Peter L. Osama Bin Laden I Know (New York: Free Press, 2006), p. 375.
51 Magazine Atlantic Monthly, June 2007, p. 39.
52 Robinson, op. cit., pp. 38—39.
53 Ibid., p. 58.
54 Ibid., pp. 69—71.
55 Ibid., p. 81.
56 Ibid., p. 91.
57 Carmen Bin Laden, op. cit., 81.
58 Ibid., p. 86.
59 Ibid., p. 115.
60 Ibid., p. 193.
61 Robinson, op. cit., p. 93.
62 Ibid.
63 Bergen, op. cit., p. 320.
64 Ibid., p. 351.
65 Weaver, Mary Anne. Pakistan (New York: Farrar, Straus & Giroux, 2002), p. 230.
66 Carmen Bin Laden, op. cit., p. 94.
67 Jacquard, op. cit., pp. 146, 152.
68 Ibid., p. 147.
69 Jacquard, op. cit., p. 143.
70 Ibid., p. 230.
71 Bergen, op. cit., pp. 369—370.
72 Weaver, Mary Anne. op. cit., p. 39.