Опубликовано в журнале Звезда, номер 6, 2007
Уважаемая редакция!
Читая в четвертом номере вашего журнала эссе Д. В. Бобышева “Мстительные овощи”, посвященное Федору Чирскову, я с изумлением обнаружила там пассаж, где речь идет обо мне и моем покойном муже Михаиле Эфросе.
Пассаж этот, мало того что является абсолютной ложью, ставит меня и Михаила в глупое и унизительное положение.
Непонятно, ради каких литературных изысков понадобилось Бобышеву сочинять эпизод, где я “сама демонстрировала ему свой письменный стол”, на котором Бобышев с негодованием не обнаружил ни одной фотографии моего мужа, зато помимо фотографий собак и детей увидел во множестве изображения Федора Чирскова — от психологического портрета до “возмутивших меня” (то есть Бобышева) “детских и даже младенческих изображений голенького Федюни”. “Очень я обиделся за Мишу”, — сетует далее Бобышев.
Не знаю, намеренно ли он солгал или подвела старческая память, но, видит Бог, не могла я никому демонстрировать “свой” письменный стол с фотографиями или без, так как в то время не имела такового, письменный наш стол принадлежал мужу, за ним он писал свои статьи, и раскладывать там собственные фотографии не стал бы (как, впрочем, и фотографии Ф. Чирскова, при всем нашем уважении к Федору и его таланту). Я же в те годы работала за обеденным столом, там фотографиям вообще не было места. А единственный подаренный нам портрет Ф. Чирскова висел на стене, а не красовался на столе у Миши.
Все это, конечно, мелочи. Право на “забывчивость” имеет каждый. Но, боюсь, тут дело не в “забывчивости”, а в желании далеко не ради красного словца походя мазнуть память тех, кого нет, и заодно поставить в глупое и некрасивое положение меня, “защищая честь и достоинство” человека, которого я люблю, но который, к несчастью, уже не может вправить мозги Бобышеву, чтобы неповадно было врать.
Нина Катерли