Опубликовано в журнале Звезда, номер 11, 2006
Долгая жизнь, драматическая судьба и многогранное творчество Дмитрия Сергеевича Лихачева — обширный мир, который, разумеется, не уместить в пространство журнального номера. Поэтому номер построен по принципу временнoго контраста, двух полюсов эпохи Лихачева — беседы и выступления Дмитрия Сергеевича последнего десятилетия его жизни и разного рода свидетельства того периода, когда формировались его личность и его мировидение.
Тексты самого Дмитрия Сергеевича являют собой сложно организованный комплекс нравственных размышлений, воспоминаний о своем детстве и молодости, мыслей об особенностях русской православной культуры и многое другое.
Остальные разделы номера органично связаны с судьбой его главного героя.
Для раздела прозы редакция выбрала главы неоконченного романа М. Семенова “Жажда” — о Первой мировой войне. Автор, сам участник войны, писал роман в двадцатые годы. В этом выборе есть своя прочная логика. Первое — время создания “Жажды”. Второе — главное — тема, материал.
Мировая война, по неоднократным свидетельствам Дмитрия Сергеевича, была чрезвычайно важным событием его детства и отрочества. Он писал в “Воспоминаниях”: “Многие убеждены, что любить Родину — это гордиться ею. Нет! Я воспитывался на другой любви — любви-жалости. Неудачи русской армии на фронтах Первой мировой войны, особенно в 1915 году, ранили мое мальчишеское сердце. Я только и мечтал о том, что можно было бы сделать, чтобы спасти Россию”.
Главы “Жажды” именно об этом — о трагедии русской армии, о горечи поражений…
1920-е годы — время студенческой молодости Дмитрия Лихачева — были насыщены философическими поисками путей сохранения классической русской культуры и особенно — культуры религиозной. Интеллигенция, либо вовсе не принимавшая новую богоборческую власть, либо принимавшая ее с существенными оговорками, объединялась в приватные сообщества — кружки, дружеские группы. Молодой Лихачев был активным участником этого процесса. Этой среде, без представления о которой невозможно понять особенности жизненного поведения нашего героя, посвящен раздел “Свидетели и судьбы”. Центральный материал раздела — следственное заключение по делу кружка А. А. Мейера — человека, сыгравшего важную роль в духовном взрослении Лихачева.
Одной из самых заметных фигур культурно-религиозного движения тех лет был Павел Александрович Флоренский. Среди тех, о ком пишет в “Воспоминаниях” Лихачев как о своих учителях, Флоренского нет. Непосредственно они не соприкасались. Но в работах последнего времени имена Флоренского и Лихачева часто стоят рядом — оба они были узниками Соловков. Но дело не только в этом. Современный исследователь, говоря о голосах русских мыслителей двадцатых годов, пишет: “Каждый из них вливался в некий неслышный хор… вместе с голосами П. А. Флоренского, А. Ф. Лосева, А. А. Мейера…”1 Духовное развитие Дмитрия Лихачева проходило именно в этом контексте.
В 1989 году Дмитрий Сергеевич написал предисловие к сборнику работ о Флоренском2 , свидетельствующее о подробном знании наследия философа. Основы этого знания, безусловно, были заложены именно в двадцатые годы. И публикация в разделе “Философский фон” двух работ о Флоренском закономерна и имеет прямое отношение к центральной проблематике номера.
Подобным образом можно было бы обосновать каждую публикацию. Но мы доверяем нашему читателю и не сомневаемся, что структура номера, логика его построения будут ему внятны.
Дмитрий Сергеевич Лихачев по особости его судьбы, по своеобразию личности и уникальности роли, которую он сыграл в жизни России последних десятилетий, заслуживает внимательного и разностороннего изучения. Чем шире будет распространено в нашем обществе знание об этом человеке, тем больше у нас шансов на духовное выздоровление от тяжелых наследственных болезней.
Редакция надеется, что предлагаемый читателю номер “Звезды” внесет свой вклад в это благое дело.