Опубликовано в журнале Звезда, номер 5, 2005
После разгрома гитлеровцев под Сталинградом коренным образом изменилась в пользу Советской Армии стратегическая обстановка на всем советско-германском фронте и, в частности, были созданы предпосылки для наступательных действий Закавказского фронта.
Немецко-фашистские войска, оккупировавшие Северный Кавказ, под ударами наших войск начали откатываться от Главного Кавказского хребта на север, а почувствовав, что через Ростов им уйти не удастся, повернули в сторону Тамани.
Немцы хотели во что бы то ни стало сохранить за собой Таманский полуостров, он им был нужен для прикрытия Крыма с востока и как плацдарм для повторного (как они надеялись) наступления на Кавказ. Поэтому на подступах к Таманскому полуострову — от Азовского моря (в низовьях реки Кубань) до Цемесской бухты на Черном море, — используя естественные препятствия, они создали оборонительный рубеж глубинной до 25 километров, насыщенный бетонированными укреплениями и огневыми средствами. Ключом этой сильной позиции, так называемой «Голубой линии», был Новороссийск, географическое положение которого — глубоко вдающаяся в сушу Цемесская бухта и окружающие ее горы — способствовало созданию здесь мощного узла обороны. Многочисленные укрепления были построены немцами не только на сухопутном направлении, но и на причалах и молах самого порта (которым фашисты так и не смогли воспользоваться, поскольку он простреливался нашей артиллерией). К концу января 1943 года противник усилил свою новороссийскую группировку, сосредоточив здесь пять дивизий.
Советское командование решило нанести по противнику в районе Новороссийска совместный удар — силами 47-й армии со стороны перевала Мapкотх и морского десанта в долине реки Озерейки.1
Для введения противника в заблуждение и отвлечения его внимания одновременно с основным десантом у Озерейки планировались демонстрационный десант в Цемесской бухте у поселка Станичка и отвлекающие высадки в ряде пунктов побережья севернее Анапы.
Для высадки штурмовой группы в Озерейке — или, как говорят моряки, группы первого броска — были выделены «морские охотники» СКА-041, 051, 081, 091, 0111 и 0141 — всего шесть единиц.
Эти небольшие 56-тонные гладкопалубные деревянные корабли имели по тому времени весьма удачную для своего класса конструкцию. Они были достаточно мореходны, а три авиационных двигателя, работавших на бензине Б-70, сообщали им приличную скорость — 26 узлов.2 На вооружении СКА имели две 45-миллиметровые полуавтоматические пушки, два крупнокалиберных (12,7 мм) пулемета ДШК и глубинные бомбы, а из приборов — гидроакустику.
Они выполняли самые разнообразные боевые задачи — несли дозорную службу, производили поиск и атаку подводных лодок, охраняли конвои, производили траление, высаживали десанты и разведчиков на побережье, занятое противником, использовались в качестве посыльных судов. Укомплектованные отличными экипажами и смелыми, решительными командирами, эти морские труженики пользовались на флотах огромной популярностью и уважением.
3 февраля 1943 года около 20 часов Отряд высадочных средств и Отряд корабельной поддержки начали с запозданием вытягиваться из Геленджикской бухты.
На переходе из Геленджика к месту высадки отрядов — долине Озерейки — сторожевые катера с десантниками штурмовой группы на борту выполняли функцию охранения. Ночь была темная, холодная, штормило. Волнение моря для немореходных болиндеров3 было большим.
Едва отошли от Геленджика, как в темноте базовый тральщик (БТЩ) «Защитник» врезался в борт СКА-0111 и почти разрезал его. Десантников с катера пересадили на канонерскую лодку. Катер, уже осевший почти до верхней палубы, повернул назад. Личный состав СКА-0111, проявив отвагу и отличную морскую выучку, привел его в Геленджик.
Один из трех болиндеров с танками охраняли два катера — СКА-081 и СКА-041. Болиндер шел на буксире у БТЩ. На большой волне несколько раз рвался буксирный трос, и болиндер заметно отстал от колонны, а с ним и оба катера, не имевшие права покинуть его без приказания.
Время перевалило за полночь, колонна десантных судов совсем скрылась в темноте и до высадки, назначенной на 1 час 20 минут, оставалось совсем немного времени. Командир СКА-081 старший лейтенант С. Г. Флейшер4 еще не знал о решении контр-адмирала Н. Е. Басистого о переносе операции на полтора часа. Его беспокоило, что находившихся на борту катера моряков-десантников первого броска нужно было высадить одновременно с теми, что ушли вперед на других катерах. А он вместе с катером СКА-041 не успевал. Что делать?
Вскоре от командира высадки поступило приказание: обоим катерам оставить болиндер и выполнять основную задачу — доставить штурмовую группу. Катера сразу дали полный ход, чтобы догнать колонну. Но катер Флейшера отставал от 041, имевшего новые двигатели. Вскоре СКА-041 скрылся в темноте, и Флейшер остался один. Ветер свежел, качка усиливалась и отдельные волны, вкатываясь на палубу, обдавали брызгами мостик. Флейшер чувствовал себя неуютно — кругом непроглядная ночь и никаких надежд увидеть обогнавшие его корабли.
Силуэт корабля мог возникнуть неожиданно, а старший лейтенант знал — «ночью все кошки серы», своих легко принять за противника или противника за своих. Не успеешь и опознавательных запросить, как получишь несколько снарядов в борт. Ночной бой всегда неожиданный, скоротечный и неясный. Тогда на кораблях не было не только электронной сиcтемы опознавания, но и радиолокации, не считая единственной на Черноморском флоте станции воздушного наблюдения «Редут-К» на крейсере «Молотов».
И все же самым тревожным было безнадежное запаздывание «охотника» к месту высадки.
Вдруг Флейшер вздрогнул от неожиданности — справа в штормовой темноте заполыхали яркие вспышки и загремели залпы корабельных орудий — эскадра начала артподготовку.
Но, не зная о ее переносе на полтора часа, Флейшер решил, что артподготовка выполнена, а теперь эскадра ведет огонь по заявкам десанта, содействуя его наступлению на суше. Тогда получалось, что штурмовая группа катерами уже высажена и, более того, высажен весь первый эшелон — 255-я бригада Потапова.
Вывод обескураживающий: выходит, что один Флейшер не выполнил боевой задачи, а это дело нешуточное. Понимая, что его вины здесь нет, Флейшер, тем не менее, знал: доказывать невиновность во время войны очень сложно. И тогда он решил: будь что будет, но своих десантников он высадит. Пускай теперь это уже не первый бросок, но на берег моряков он доставит! И сделать это надо как можно скорее. Вот только эта некстати появившаяся эскадра! Она была между «охотником» и берегом и сильно мешала, так как для обхода ее длинной кильватерной колонны времени не было. По оценке Флейшера, эскадра шла курсом 280-285о и он находился против ее середины. Возникал трудный вопрос, ответа на который спросить сейчас было не у кого, решение нужно было принимать самому, и притом незамедлительно.
И оно было принято — нужно прорезать строй эскадры! Конечно, это небезопасно, ведь всякий обнаруженный в ночное время большим кораблем неопознанный малый корабль чаще всего считают торпедным катером (ТКА) противника, а следовательно, по нему, не теряя ни одной лишней секунды, открывают огонь — в ночном бою, как правило, побеждает тот, кто первым применяет оружие. Но ведь, может быть, его катер не обнаружат, а если обнаружат, опознают характерный силуэт «морского охотника»? Вот и сейчас корабли эскадры уже могли бы стрелять по нему, но ведь не стреляют! Может быть, уже опознали в нем своего? И кроме того, при первом же выстреле он может включить ходовые огни и дать фонарем опознавательные.
Флейшер хорошо понимал, что он рискует, но над ним довлело одно — скорее к берегу! И он резко изменил курс, направив катер перпендикулярно к линии кораблей эскадры, прикинув в уме задачу на прорезание строя. Практически она сводилась к «сближению вплотную» с точкой, находящейся посередине между двух соседних мателотов, но делать графическое построение на маневренном планшете не было ни времени, ни возможности.
«Охотник» 24-узловым ходом стремительно мчался к намеченной точке — Флейшер прицеливался проскочить по корме ближайшего к нему крейсера — это был «Красный Кpым». Егo черная гpoмaдa быстро приближалась. На палубе кpейcеpa, котoрый вел огонь по берегу, дружно сверкали вспышки артиллерийских залпов, а вoт уже стали отчетливо видны знакомые очертания его надстроек.
Еще немного, и корма крейсера оказывается слева на траверзе, а справа — нос какого-то эсминца. Холодок пробежал меж лопаток Флейшера — а ну как грянут сейчас по нему с кормы «Красного Крыма» его спаренные 100-миллиметровые пушки! Стоит только одному комендору сделать по нему выстрел, и тогда… Рука невольно потянулась к выключателю ходовых огней, но пока все было спокойно.
Дважды во время войны приходилось Флейшеру прорезать cтpoй кораблей. Под Озерейкой — наших, позже — под Эльтигеном — немецких. Но и теперь, много лет спустя, он считает, что напряжение было гораздо сильнее в ту холодную февральскую ночь под Озерейкой, когда он прорезал строй своей эскадры.
Но вот, наконец, она позади, ее снаряды уже летят через голову СКА-081, и катер все ближе подходит к берегу. На душе постепенно становилось легче, ведь теперь оставалось только одно — то главное, ради чего он и его боевые товарищи в начале этой ночи вышли в море.
Флейшер приказал десантникам приготовиться, вызвал их наверх и, для уменьшения вероятности поражения стрелковым оружием, положил на палубу.
А вот и низкий пляж долины реки Озерейка. Флейшер сразу узнал местность по крутым горным склонам с обеих сторон и силуэту горы Абрау слева. Он с удовлетворением отметил, что волнение здесь поменьше — прикрывал берег. Но что это? Эскадра продолжает вести огонь, а на берегу никаких признаков боя! Не видно и других десантных судов, к берегу приближается он один. Где же остальные? Они не могли успеть после высадки уйти отсюда!
И опять сомнение и тревога овладели Флейшером — происходило что-то непонятное! Он повернул катер на обратный курс — в море, еще раз приблизился к берегу — картина та же. Опять отвернул.
Однако недоумение его наконец рассеялось — в морской части горизонта он обнаружил перестраивавшихся в строй фронта «охотников». И сразу же все стало ясно — штурмовая группа eщe не высажена, он не опоздал! С ходу занял место на левом — где ближе — фланге строя, искать свое было уже некогда. В это время эскадра прекратила огонь. И только теперь, когда самое трудное, по сути дела, оставалось еще впереди, на душе у Флейшера стало спокойно — есть полная ясность обстановки, и он находится в одном строю со своими боевыми товарищами. Все в порядке! А противник? Что ж, на то он и противник, чтобы сейчас начать бой. Но это уже совсем другое дело, к этому Флейшер психологически был готов еще в Геленджике.
Катера строем фронта подходили к загадочно молчавшему темному берегу. Справа oт Флейшера шел флагманский СКА-051, на боpтy которого находился командир Отряда высадочных средств капитан 3-го ранга А. П. Иванов — участник десантов в Григорьевке (под Одессой) и в Фeoдосии. По его приказанию катера уменьшили ход и дали залп из эрэсов — специально для этой операции на всех СКА к люлькам 45-миллиметровых орудий были прикреплены пусковые нaпpaвляющиe. И только когда до береговой черты оставалось 20-30 метров, на берегу открылся прожектор, ярко осветивший пляж и подошедшие к нeмy катера.
Флейшер считает, что прожекторов было два — по однoмy с каждой стороны долины. Они светили вдоль уреза воды, не поворачивая лучей в сторону моря. CKA-081 приткнулся носом как раз под левым прожектором и оказался им практически не освещен. Зато правый, расположенный на восточном, более крутом склоне, ярко высветил катер Флейшера. И вот молчавший до этого берег заговорил — десятки огневых точек одновременно открыли огонь в упор.
Над головой Флейшера скрестились разноцветные трассы, они мелькали и пo бортам, и ниже мостика — у самой воды, и совершенно некуда было от них укрыться, ведь, кроме парусинового обвеса, на мостике СКА никаких укрытий не имелось. Мелькнула мысль — «нужно подавить этот прожектор», и он приказал сделать по нему еще один залп эрэсами, что было немедленно исполнено, но прожектор продолжал светить.
Между тем высадка шла полным ходом. Морские пехотинцы быстро прыгали с палубы. Бросив взгляд на соседние катера и ярко, как днем, освещенный пляж, Флейшер увидел, что и там везде мелькают силуэты десантников. Нe обращая внимания на кинжальный огонь, они прыгают вниз, бегут вперед, многие тут же падают и не поднимаются.
Но наблюдением за общей картиной боя заниматься было некогда, дело требовало сосредоточить внимание на другом. Приходилось следить за положением катера относительно береговой черты. Прибой хоть и не был большим, вполне мог развернуть катер бортом, и тогда конец! — его уже не отведешь от берега, и поэтому Флейшер все время подрабатывал машинами. Это позволяло хорошо чувствовать судно, да и отвлекало от мерцающих вокруг разноцветных трасс — на них просто некогда было обращать внимание.
Но вот наконец десант высажен, и Флейшер сразу же дал полный назад. Продолжая вести огонь по пpoжeктору, «охотник» стал быстро отходить. Неподалеку рвались снаряды, мины, одна из них упала совсем рядом — осколки забарабанили по корпусу, звякнули по чему-то металлическому на мостике.
«Не столкнуться бы», — подумал Флейшер и посмотрел на соседний СКА-051, который тоже отходил от берега. На его палубе пылало пламя. Сначала показалось, что пламя не очень большое, и оно не вызвало тревожного чувства. В свете пляшущих вблизи рубки огненных языков мелькали силуэты матросов, которые пытались потушить пожар.
И вдруг полыхнул ослепительно-яркий свет! Флейшеру даже показалось, что он почувствовал на своих щеках жаркое дыхание огня, и тугая волна глухого взрыва коснулась его тела. Это длилось всего несколько мгновений, но он успел заметить, как СКА-051 разваливается на глазах. А когда свет погас, на поверхности моря — где только что СКА-051 находился — было пусто. Остальные катера под неослабевающим огнем противника спешно разворачивались и отходили в море. Как потом выяснилось, все они получили различные повреждения.
На СКА-081 во многих местах была пробита обшивка правого борта, повреждена рубка. Имелись раненые, в их числе был смертельно ранен минер, матрос Митрофан Синельников. По боевому расписанию он обслуживал пулемет ДШК правого борта, здесь и настигли его осколки разорвавшейся рядом с бортом мины. Синельников получил много рaнений в голову, была пробита сонная артерия, матрос потерял много крови. Нa катере обязанности боевого санитара выполнял старший сигнальщик. Иногда это делали и другие члены экипажа, по возможности помогая друг другу. Нa этот раз после выхода из боя Синельникова перевязал командир «охотника» — старший лейтенант. Для этого в кармане реглана Флейшера всегда лежала пара перевязочных пакетов. Раненого положили в штурманскую рубку, где он и лежал до возвращения в базу. В тoт жe день в Геленджике Синельников скончался в полном сознании. Последними его словами были: «Отомстите за меня фашистам».
«Морской охотник» СКА-052 в операции под Озерейкой 4 февраля 1943 г. десантников не высаживал. Сначала он выполнял функции охранения эскадры, а затем прикрывал участок высадки с веста — ждали ТКА противника со стороны Анапы. Предосторожности, принятые командованием, были, конечно, не лишними, но в ту ночь немецкие ТКА под Озерейкой не появились. Прикрывая участок высадки, СКА-052 совершал галсы перпендикулярно к берегу и временами подходил к нему вплотную.
Командиру катера старшему лейтенанту А. Ф. Краснодубцу5 с расстояния в несколько миль, а иногда и меньше, с мостика своего корабля была очень хорошо видна общая картина боя.
В 2 часа 31 минуту открыли огонь корабли эскадры. Стреляли крейсеры «Красный Кавказ» (под флагом командующего эскадрой вице-адмирала Л. А. Владимирского) и «Красный Крым», лидер «Харьков», эсминцы «Беспощадный» и «Сообразительный».
«Беспощадный» стрелял осветительными снарядами, которые яркими звездами рассыпались над долиной реки Озерейка. Вспышки артиллерийского огня главного калибра кораблей в течение получаса опоясывали морскую чаcть горизонта. Зрелище было впечатляющим. Но оборона противникa подавлена не была, что и выяснилось незамедлительно.
На огонь эскадры пpотивник не реагировал. Темный гористый берег угрюмо молчал — ни одного огонька, ни одного ответного выстрела. Попытoк атаковать корабли с моря противник также не предпринимал.
В 3 часа 5 минут эскадра прекратила огонь, а через некоторое время Краснодубец увидел, как на берегу вспыхнул луч пpoжeктopa и взлетели осветительные ракеты — начался бой за высадку. Наблюдения Краснодубца практически не отличаются от наблюдений Флейшера, разница лишь в том, что издали, не участвуя непосредственно в бою, а следовательно, находясь в более спокойной обстановке, Краснодубец видел всю кapтину в целом, но в то же время не имел возможности заметить отдельные мелкие детали.
Когда первый катeр вошел в луч — это был флагманский СКА-051, — на него в ту же секунду со всех сторон обрушился шквальный огонь. Такая жe участь постигла и другие катера. Вот уже первый катер (Краснодубец не видел его бортового номера) загорелся, а затем — это было около 4 часов — взорвался. Было хорошо видно, как эсминец — это был «Незаможник» — подошел к берегу и открыл огонь по прожектору. Тот было погас, но, едва огонь прекратился, вспыхнул вновь. И так несколько раз. По берегу стреляли и другие корабли — канлодки, СКА, но подавить прожекторы и огневые точки не смогли. Потом загорелись другие корабли — это были болиндеры. Тяжелое предчувствие овладело Краснодубцем — десант не удался.
Время близилось к рассвету, когда он получил приказание возвратиться в Геленджик, куда катера прибыли часам к десяти.
В Геленджик не вернулся СКА-051, командиром которого был старший лейтенант С. А. Бычков.6 Впоследствии выяснилось, что из экипажа СКА-051 остались в живых только двое — моторист старшина 2-й статьи И. С. Николаенко и гидроакустик матрос А. В. Полетаев. Николаенко прошел муки плена и был отбит нашими танками у Штеттина. С войсками Советской Армии дошел до Берлина. Полетаев вышел на Малую Землю и после госпиталя служил на СКА-081. Он и рассказал тогда С. Г. Флейшеру о причинах гибели катера.
Десант СКА-051 высадил, но в результате прямого попадания мины на нем загорелся бензин. Пожар потушить не удалось, и когда это окончательно выяснилось, старший лейтенант С. А. Бычков отдал последнее в своей жизни приказание: «Всем оставить корабль!» К этому времени на «охотнике» были большие потери — когда он уже горел, в него попало еще несколько снарядов. Был убит помощник командира лейтенант А. А. Горлов,7 упал тяжело раненный капитан 3-го ранга А. П. Иванов, погибло много матросов. Все же кое-кому удалось выполнить команду командира и сойти с катера. СКА в это время уже находился в некотором удалении от берега, и добираться до него приходилось вплавь.
Командир «охотника», как этого требовал Корабельный устав, должен был сходить с корабля последним, но, по-видимому, он просто не успел это сделать. Когда все, кто мог, покинули корабль и Бычков остался на своем охваченном пламенем кopaблe один, раздался сильный взрыв. Конечно, в этом рассказе могут быть неточности, что нетрудно понять, если представить себе обстановку, в которой все происходило.
Получили повреждения и понесли потери в личном составе и другие катера. На СКА-0141 были убиты командир старший лейтенант П. С. Шевкунов8 и его помощник старший лейтенант С. И. Коренев.9 Катер отвел от берега и привел в Геленджик боцман.
День 4 февраля 1943 г. был не менее тяжелым, чем ночь, — отправляли в госпиталь раненых, исправляли повреждения, пополняли запасы, хоронили убитых товарищей.
А с наступлением темноты выделенные катера, и в их числе CKA-052, приняв на борт десантников, уже шли к Станичке — командование развивало успех, достигнутый на этом участке группой Ц. Л. Куникова.
А вот что написал бывший матрос СКА-051 Анатолий Валерианович Полетаев, которого мне удалось разыскать. Привожу его письмо полностью и дословно.
«Уважаемый Виктор Иванович! Извините, что несвоевременно отвечаю на Ваше письмо. Сначала поздравляю Вас и Вашу семью с Новым годом и желаю всего самого наилучшего, а затем постараюсь вспомнить и ответить на интересующие Вас вопросы. Был у меня Ваш товарищ по выпуску, кое о чем поговорили.
Знаю, что СКА-051 был флагманским, на борту были командир отряда высадки капитан 3-го ранга Иванов, группа шифровальщиков и гидрографов, ну и, конечно, наши командир и помощник командира. Как они погибли, сказать затрудняюсь.
После окончания артподготовки наших кораблей (я имeю в виду крупные) была дана команда начать высадку десанта. К берегу подходили строем фронта. Когда до берега оставалось метров 30-40, справа и слева вспыхнули немецкие прожектора и тут же по нам был открыт огонь из всех видов оружия. Мы, в свою очередь, открыли огонь, чтобы дать возможность высадиться десантникам.
В течение каких-то 5-10 минут мы получили два прямых попадания, одно в ходовой мостик, а другое в бензобак (если не изменяет память). Катер горел, горел бензин на воде, и вот в такой обстановке нужно было производить высадку. Большая часть десантников была высажена; многие, в том числе наш командир, погибли. В момент высадки я находился на верхней палубе согласно боевому расписанию и, несмотря на это, не мог наблюдать за картиной боя, просто это нельзя было делать, невозможно. Не то слева, не то справа находился СКА-081, его действий я тоже не знаю.
Катер горел около 20 минут, а когда огонь достиг боезапаса и глубинных бомб, он взорвался. До взрыва мне уже пришлось немало поплавать и добраться до берега, я старался подальше удалиться от горящего катера. Взрыв был огромной силы и, как мне кажется, какой-то двойной. В воздух взлетело все вокруг: земля, булыжье, камни, но меня миновало, я не получил ни одной царапины. Но окоченел от холодной воды, так как это было в феврале, а состояние моря было 3-4 балла.
Будучи на берегу, в течение 3-х суток вместе с морской пехотой и оставшимися в живых отражали натиск противника. За это время я видел в траншее убитого Анатолия Горлова в кителе с Красной Звездой на груди. Мы оказались в окружении. Не имея боезапаса и продовольствия, на 4-е сутки ночью вышли из окружения и стали пробиваться к Новороссийску. Это 10 голодных и холодных суток. Мне все же удалось перейти линию фронта и выйти на Малую Землю. Затем госпиталь, а когда выздоровел, оказался снова в своем 1-м дивизионе «морских охотников». По моей просьбе был назначен на СКА-081, где и закончил свой боевой путь. Командиром был С. Г. Флейшер. На этом катере тоже была интересная картинка в Керченском проливе (А. В. Полетаев имеет в виду тяжелый бой с семью немецкими катерами 8 ноября 1943 г. под Эльтигеном. — В. Г.).
Немного о себе. Работаю в областном объединении по ремонту сложной бытовой техники (холодильников, стиральных машин, пылесосов и др.). Награжден орденами Отечественной войны I степени и Красной Звезды, а также медалями: «За оборону Одессы», «За оборону Севастополя», «За оборону Кавказа» и «За победу над Германией». Есть четыре грамоты за взятие городов Новороссийска, Керчи, Одессы и Севастополя. Имею три ранения, одно из них тяжелое.
Извините за недостаточную подробность. Время многое изгладило и унесло из памяти.
С уважением Полетаев».
Этo по мoeй просьбе к А. В. Полетаеву заходил мой товарищ по училищу капитан 1-го ранга в отставке Николай Александрович Изотов10 (это так просто сказать — «заходил», а на самом деле больному человеку пришлось долго трястись в автобусе, а потом на пронизывающем ветру стоять два часа на улице и ждать, когда хозяева дома придут с работы, — не возвращаться же, не выполнив поручения старого друга!).
Никoлaй Александрович долго беседовал с Полетаевым, расспрашивал о деталях боя под Озepeйкой, а потом сообщил содержание беседы мне. Оно совпадает с письмом, но дополняет его некоторыми подробностями. Так, А. В. Полетаев, прыгнув с горящего катера за борт, поплыл сначала не к берегу, а в море, надеясь, что его подберут наши корабли, но в темноте никто его не заметил. Потом Полетаев поплыл к берегу, еле добрался до него и долго лежал без сил на песке. Перед рассветом к нему подошли две медсестры и бoeц, oни отвели его в блиндаж, оказали пoмoщь, и началась его сухопутная озерейковская эпопея. При прорыве на Малую Землю попал под минометный обстрел, после чего из иx группы осталось шестеро. Шли ночами, днем прятались. На каком-то хутоpe отлежались, подкормились. Хозяин дома рассказал, как идти дальше. Пробираясь ночью, где-то в районе Цемесской бухты услышали наконец русскую речь.
Н. А. Изотову он рассказал также, как 21 марта 1942 года под Севастополем СКА-051 подобрал из воды 60 человек с торпедированного транспорта «Василий Чапаев». А в числе подобранных был тогда и я. Не Полeтaeв ли, расписанный на верхней палубе, втаскивал меня на борт СКА, обессилевшего и замерзшего, в ту, теперь уже почти забытyю, тeмную штормовую ночь?
Действия «морских охотников» при Озерейке еще подлежат дальнейшему изучению. Еще многие имена и подвиги остаются неизвестными, и их очень нужно оживить и донести до будущих поколений.
В ходе тяжелого боя при Озерейке «морские охотники» первыми подошли к берегу, занятому врагом, и первыми приняли на себя его огонь. Они понесли тяжелые потери, и, тем не менее, их экипажи, проявив большую настойчивость, мyжecтво и умение, несмотря на сложившуюся тяжелую обстановку, были до конца верны своему воинскому долгу и полностъю выполнили поставленную задачу.
1 В очерке использованы географические названия, употреблявшиеся во время описываемых событий. В настоящее время река и поселок на ее берегу называются Южная Озереевка.
2 1 узел = 1 миля в час. 1 миля = 1852 м.
3 «Болиндерами» на флоте называли старые десантные суда специальной постройки. В составе ЧФ их сохранилось несколько штук. Стоящие на них двигатели внутреннего сгорания — болиндеры, послужившие основанием для названия самих судов, уже не работали и суда могли двигаться только на буксире.
4 Семен Григорьевич Флейшер (род. в 1916 г.) окончил ЧВВМУ в 1941 г. Капитан 1-го ранга в отставке. Награжден орденами: двумя Kраснoго Знамени, Ушакова II степени, двумя Красной Звезды и многочисленными медалями.
5 Андрей Федорович Краснодубец (род. в 1918 г.) окончил ЧВВМУ в 1941 г. Капитан 1-го ранга в отставке. Награжден орденами: тремя Красного Знамени, Отечественной войны
I степени, Красной Звезды и медалями.
6 Степан Александрович Бычков окончил ЧВВМУ в 1941 г. Старший лейтенант. Погиб в бою 4.02.1943 г.
7 Анатолий Андреевич Горлов окончил ЧВВМУ в 1941 г. Лейтенант. Погиб в бою 4.02.1943 г.
8 Петр Сергеевич Шевкунов окончил ЧВВМУ в 1941 г. Старший лейтенант. Погиб в бою 4.02.1943 г. Похоронен в Геленджике.
9 Сергей Иванович Коренев окончил ЧВВМУ в 1941 г. Старший лейтенант. Погиб в бою 4.02.1943 г. Похоронен в Геленджике.
10 Николай Александрович Изотов (род. в 1919 г.) — капитан 1-го ранга в отставке, окончил ЧВВМУ в 1941 г. Служил на Каспийской флотилии и Черноморском флоте. Заведовал кафедрой в Каспийском Высшем военно-морском училище им. С. М. Кирова. Награжден орденами Отечественной войны II степени, двумя Красной Звезды и многочисленными медалями. Живет в Пскове.