Опубликовано в журнале Звезда, номер 4, 2005
ЛЕС Тень вековых дубов тяжеловесных, молниеносную познавших славу и торжество громов небесных, скрывает разномастную ораву деревьев, что помельче, всем наклоном свет добывающих плодам зеленым. Кизиловое деревце невзрачно, но непреклонно: тянется, внимая лучу, и осеняет так прозрачно мальтийскими крестами воздух мая. А позже, как раскаявшийся грешник, вдруг расцветет в зубах зимы орешник. И хоть источник света без разбора далек от всех, кто в нем души не чает, но и хрупчайший из лесного хора в себе свой дух таит и приючает. Все тех же четырех стихий участье в творении, но нет единой масти. ПОД ДЕРЕВОМ Бог, настигающий нимфу, погоня и страх, в землю ушедший корнями, повисший в ветвях лавра, внезапное дерево, чье вещество силой не взять - недоступная прелесть его. Это ли не превыше любви? - Ветви, взрывное цветенье в древесной крови, или согласный, бегущий блеснувшей листвой шелест: порывистый ветер принять на постой, новым цветеньем ответить на этот порыв и приласкать его, к ласке ответной склонив. АПРЕЛЬСКАЯ НЕПОГОДА Бену Всем выдохом зимы (еще вовсю сильна!) земля, как Карфаген, насквозь просолена. Но нынешний кружит так неустанно снег, что, мнится, в этот раз останется навек. Он ветвь не тяжелит плакучей ивы, лишь всем таяньем секунд просеивает тишь, или взлетает вверх и так блестит вверху, как летняя листва, - всем светом на слуху! И, мнится, белизна пребудет до поры, покуда зелень трав не юркнет во дворы и буйные в полях не развернет пиры. Перевод с английского Владимир Гандельсмана БЕРЕЗА ЗИМОЙ Взглянув на дерево, едва ли встретишь следы былого глянца: только ветошь коры - ее узлы, заплатки, слезки, морщин продолговатые бороздки. Фантазия представит не такой ли мозаику колонн из Ara Coeli, или найдет, что это древо схоже с изжеванною долголетьем кожей. Не думай, что древесной жизни краткость в бороздчатость ушла и в узловатость покровов, в червоточины - подспудность еще не есть, в конечном счете, мудрость. А мудрость - в том, что дерево в угоду законам возрождается природы и каждой клеткой привыкает к росту коры, освобожденной от коросты. Перевод с английского Григория Стариковского