Опубликовано в журнале Звезда, номер 3, 2005
ФУТБОЛ Как оторваться футболисту От поля плоскости плешивой И полететь, расправив крылья, Прочь от игры и жизни лживой Сквозь день ленивый и морозный Навстречу женщине младой? Но он бежит, как жук навозный, Толкая шар перед собой. В сыром капкане стадиона Пылают страсти, как солома. Вратарь под сетчатой дугой Дрожит и плавится, как студень. Да будь он трижды неподсуден - Он ловко прыгает ногой; Судья не мстительный, но строгий, С прозрачной дудкою во рту - Мелькнет то здесь, то там - стоногий, Слегка качаясь на ветру. Надуты ровным ветром флаги. Исполнен счастья и отваги, Гол забивает футболист, И взор его блуждает - чист, И натыкается в смятенье На света горнего объем; Тотчас вздымаются растенья И возникает водоем: В оправе трав - прохладный, глыбкий, Он в небо опрокинут, зыбкий, Полупрозрачный, вкруг сполна Сквозится поле, и волна Колышет спелые колосья; Поодаль - лес и тропка лосья. В лесу прозрачные и злые Лягушки длинные снуют, Гнилушки тлеют золотые И птички тонкие поют. Шумят, как умершие, ели, В земле корнями шевеля, Лесник в распахнутой шинели Поймал и мучает шмеля. Уже и страсти не горят, Кузнечик лишь ногой щебечет, В высоком небе длится кречет, И вдалеке, средь спелых гряд, Крестьянин твердою рукою, Стремясь к достатку и покою, Сбирает крупный виноград. КИЗЕЛЬГУРНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ Черный дом, окруженный каналом с неживою, стоячей водой, Сплошь укрытой цветным одеялом из гниющих растений; любой Наблюдатель сторонний стремится миновать это место скорей: Окна тёмны, труба не дымится, и не видно отхожих дверей, В смысле - вхожих, входных - только струпья черепицы на гиблой земле. Согласился, однако, за рупь я как-то, тщетно блуждая во мгле, Осмотреть этот домик снаружи; изучить контрафорс, аркбутан, Архитрав и, пока не завьюзжит, начертить предварительный план. Облачившись в дремучую робу, я проворно провел пикетаж И внезапно заметил зазнобу, нивелиром скользнув в бельэтаж; Моложавая, с мертвенно-бледным, каустически строгим лицом, С шрамом тонким, почти неприметным на виске (ювелирным резцом Фаберже мог на яйцах пасхальных наносить таковые, но мне, Граффитисту рисунков нахальных, тайна вдруг приоткрылась вполне). Я отбросил свои прибамбасы, не исполнив зловещий замер; Робу снял, златокудрые власы пятерней расчесал на манер Флибустьеров не Флинта, но флирта; и когтями поскреб по стеклу - Улыбнулась зазноба, палитра всех цветов пронеслась по челу, Искривился насмешливо ротик - я прочел по бескровным устам: "Я сегодня без сводни не против провести вас по тайным местам!" Распахнулась спецьяльная фортка, затхлый воздух потек мне в гортань, Протянула мне руку красотка, и я лихо шагнул через грань. Сквозь гирлянды сырой паутины, по гниющим зыбучим коврам, Мимо патины идолов, глины истуканов, по ржавым буграм Металлической лестницы в чрево зазеркального дома меня Повела кизельгурная дева, ледяное молчанье храня, Как сомнамбула, шел я по струнке, а за мною текли по пятам Страха жалкого липкие струйки, голоса неживые, а там, Где корявые тени хорею пляшут, - время умерило прыть - Стало ясно: теперь не старею - нужно штрек отрицательный рыть, Штольню дюжить, горбатиться в шахте, через гумус пробиться на свет, Чтоб очнуться в просторном ландшафте, ощутив, что меня уже нет.