Опубликовано в журнале Звезда, номер 3, 2004
В 2002 г. Петербургское отделение издательства «Наука» выпустило новую книгу В. И. Загорулько «Этюды о декабристах». Досаду и недоумение оставляет по себе эта книга. Досаду на обилие грубых ошибок и выдумок и недоумение по поводу того, что появилась она в авторитетном академическом издательстве. Автор продемонстрировал слабое знание столь важной и ответственной темы, какой является для нашей истории движение декабристов. Как ни странно, он совершенно не знаком с основными источниками по ее изучению. Сам В. И. Загорулько сознается, что «допускает логический домысел», но его домыслы переходят все возможные пределы. Наиболее распространенная в книге ошибка — автор пропускает почти всех декабристов через Нерчинские рудники. В действительности там побывали всего 11 человек: братья Андрей Иванович и Петр Иванович Борисовы, С. Г. Волконский, В. Л. Давыдов, А. М. Муравьев, Е. П. Оболенский, С. П. Трубецкой, А. И. Якубович, Н. О. Мозгалевский, В.Н. Соловьев, И. И. Сухинов. После несчастного заговора Сухинова всех осужденных свозили в Читинский острог, где никаких рудников не было, а были только наземные работы. Другая распространенная ошибка — совершенно игнорируется факт снижения каторжных работ для иных декабристов с 15 до 13 лет. И наконец, бесконечная путаница с датами рождения и смерти.
Книга написана небрежно, нет ни в чем единства подхода к участникам движения, главного принципа caмих декабристов. Про одних автор сообщает об участии в войнах (главным образом в войне 1812-15 гг.) и перечисляет, хотя и не полностью, полученные награды, о других — только как об участниках, не вспоминая награды, хотя их было не меньше, чем у предыдущих, о третьих — ни слова о войнах и наградах, тогда как и эти воевали и были награждены. Привожу замеченные мною ошибки.
В. Ф. Раевский (с. 14) на каторге не был (у Загорулько: «…долгими годами каторги»), его 6 лет держали в тюрьмах, а 15 октября 1827 г. сослали в с. Олонки под Иркутском. Неверно также и то, что «не воспользовался амнистией 1856 года, оставшись в Сибири…». В 1858-м Владимир Федосеевич приезжал в европейскую Россию, правда, ненадолго, и вскоре возвратился в Сибирь, где скончался в 1872 г.
Н. А. Панов (с. 21), о котором Загорулько пишет: «На подходе к площади он совершенно свободно вошел во двор Зимнего дворца и довольно долго находился здесь в бездействии». В материалах Следственной Комиссии говорится иное: «…увлек лейб-Гренадерский полк, с частью которого пошел было во дворец; но увидев там караул с заряженными ружьями, направился к Сенату и стал там кареем подле московских солдат».
И. Д. Якушкин (с. 25) был арестован 9 января не 1825-го, а 1826 г. Это, конечно, опечатка, но не только досадная, а и коварная: в контексте непосвященному читателю она не видна («…он был арестован уже 9 января 1825 года…»).
Е. П. Оболенский (с. 32) — отчество его жены было не Семеновна, а Самсоновна, и детей у них родилось девять, а не восемь.
И. Ю. Поливанов (с. 33), о котором у Загорулько сказано: «Отставной полковник умер, еще не дождавшись приговора». В действительности приговор Ивану Юрьевичу был вынесен 10 июля 1826 г., а 2 сентября того же года Поливанов скончался.
А. И. Якубович (с. 34) — «…с черной повязкой, закрывавшей один глаз…». Отсюда следует, что Якубович был слеп на один глаз. В действительности же повязка закрывала рану над бровью. О его поведении на Сенатской площади Загорулько пишет: «Александр Иванович <…> oказался рядом с Николаем I… И тут какaя-то неведомая сила сковала действия этого человека, и он не решился что-либо предпринять против нового царя, к которому не питал личной вражды…» На деле Якубович рассчитывал возглавить восстание. Неожиданный приезд Трубецкого, избрание его диктатором восстания разочаровали Якубовича. Ранним утром 14 декабря он явился к Рылееву и отказался apecтовывать императора, хотя прежде принял на себя обязательство сделать это 13-го вечером. Скончался Александр Иванович в г.Енисейске не в 1846 г., как у Загорулько, а 3 сентября 1845 г., и не от «грудной водянки», поскольку такой болезни просто не существует, а от «водяной болезни в груди» — как записали в его личном деле енисейские медики.
М. С. Лунин (с. 40) — «…в Выборгском замке… Когда один из инспектирующих генералов спросил Лунина, хорошо ли он здесь себя чувствует, тот ответил: «Прекрасно, но не помешал бы зонтик, потому что через потолок просачивается вода…»». Приведенный разговор состоялся не в Выборгском замке, а в Свеаборге. Это важно потому, что, вероятно, тот разговор и явился причиной перевода Лунина в Выборг: тюрьма в Свеаборге разваливалась, да и сам диалог между генералом и Луниным был несколько иным, более характерным для Михаила Сергеевича. Вопрос: «Есть ли у вас все необходимое?» Ответ: «Я вполне доволен всем, мне недостает только зонтика» (воспоминания В. М. Волконской).
За границей Лунин (с. 119) оказался не потому, что его тянуло к путешествиям, а потому, что на одной из своих многочисленных дуэлей той поры он убил соперника.
Загорулько сослал Лунина в Нерчинские рудники дважды: «Отправлен в Свеаборг, оттуда в Выборгский замок, затем в Нерчинские рудники .<…> За труд «Взгляд на тайное общество в России» был заключен в Акатуевский замок…» (с. 189). Акатуевская тюрьма — это и есть Нерчинские рудники, а после Bыборгского замка Лунина отправили поначалу в Читинский острог, а затем в Петровский завод, никакого отношения к Нерчинску не имевший. Первоначальный срок, полученный Луниным еще до осуждения в рудники, был сокращен Михаилу Сергеевичу до 10 лет, что в книге не отражено. Дата смерти Лунина на с. 122 указана неверно, правильно на с. 189 — декабрь 1845 г.
Г. С. Батенков (с. 47) умер не в с. Петрищеве, как у Загорулько, а в г. Калуге, где провел последние 6 лет жизни. В селе Петрищеве Гавриил Степанович, согласно завещанию, похоронен рядом с его фронтовым другом Елагиным. В Кадетском корпусе Батенков не учился (на с. 44: «Еще до войны 1812 года, обучаясь в Кадетском корпусе…»), а служил в дворянском полку при 2-м Кадетском корпусе, откуда был выпущен прапорщиком.
А. С. Грибоедов (с. 53) был освобожден из-под ареста не в июле («…2 июля 1826 года Грибоедов был наконец освобожден…»), а в июне 1826 г.; 1 июля он получил прогонные деньги.
А. Ф. Бригген (с. 58) — рассказывая об Александре Федоровиче, Загорулько пишет: «Память о нем до сих пор жива… в воспоминаниях потомков декабриста, живущих в Москве». Потомки Бриггена живут не только в Москве, но и в Петербурге и принимают активное участие в работе декабристской секции при Музее истории Санкт-Петербурга.
Этюд «У последней черты» от начала до конца — необоснованная авторская фантазия. У арестованного Пестеля не было свидания с отцом, тем более оно не могло произойти в одиночной камере: свидания проводили в спецпомещениях и обязательно под наблюдением офицера охраны. Резкие выпады Павла Ивановича в адрес отца, как это у Загорулько («Я хотел… чтобы и возможности не было таких губернаторов, какими вы были в Сибири»), невероятны, поскольку сын знал, что отец обвинен ложно. Павел Иванович, сидя в камере, не мог думать о свидании со священником Смысловским, поскольку был лютеранином.
Н. В. Басаргин (с. 75) — про его вторую жену у Загорулько сказано, что она умерла «в возрасте двадцати лет», тогда как в действительности Марии Елисеевне было 25 лет. В третий раз Николай Васильевич женился не в Ялуторовске, куда был переведен в 1848 г., а в Омске за год до этого — в марте 1847 г.
В. И. Враницкий (с. 82) — о нем: «…он прибыл в селение Пелым одновременно с осужденными Фохтом и Мозгалевским». В действительности Н. О. Мозгалевский был отправлен не в г. Пелым, а в г. Нарым. Год рождения Враницкого на этой странице указан ошибочно, верно на с. 185 — 1783-й.
Н. М. Муравьев (с. 117) самолично не строил над могилой жены часовни (у Загорулько: «…собственными руками воздвиг в память о ней часовню»). Убитый горем, Никита Михайлович в тот момент не был способен что-либо делать. Часовню построил казачий офицер А. А. Посельский.
Н. А. Бестужев (с. 129) — о нем в книге: «Осенью 1854 года Бестужев попросился у местного начальства в Иркутск, чтобы навестить знакомых… На обратном пути он жестоко простудился на палубе парома через Байкал, уступив свое место в трюме какой-то женщине с малым ребенком». Николай Александрович действительно хотел съездить в Иркутск, но у него не было на эту поездку денег. О желании Бестужева узнал начальник жандармского округа А. Д. Казимирский и прислал ему вызов. Заболел Бестужев в Иркутске, а затем простудился еще больше во время поездки по заледеневшему Байкалу, когда уступил повозку и теплую одежду семейству своего бывшего ученика, а сам ехал на козлах.
И. И. Пущин (с. 137) не мог не знать о смерти Корсакова, который умер в 1820 г., еще за 5 лет до ареста Ивана Ивановича (у Загорулько: «…24 февраля 1853 года Иван Иванович сел за свой письменный стол <…> Пущин не знал в эти минуты, что Корсакова давно уже нет в живых…»).
Ф. Б. Вольф (с. 138) — о нем Загорулько пишет: «Администрация рудников мирилась с его медицинской практикой…» Неточная фopмулировка создает неверную интонацию. На деле администрация рудников не «мирилась» с врачебной практикой Вольфа, а получила разрешение на нее у императора.
В этюде «Письмо Обручеву» на с. 142 читаем: «…в селе Вeрхнеудинском, где была еще так свежа память о Волконских, Лунине». Ни Волконские, ни Лунин в Верхнеудинском не бывали.
Н. Д. Фонвизина (с. 149) — о ней читаем: «…после кончины мужа… она решилась еще раз поехать в Сибирь, чтобы навестить те места, где столько времени провела с Михаилом и его друзьями. Ей нужна была их поддержка». Наталья Дмитриевна вторично поехала в Сибирь совершeннo по иной причине. Еще в 1849 г. cупруги Фонвизины познакомились и сдружились с И. И. Пущиным, затем долго переписывались. В своих письмах Наталья Дмитриевна уговаривала Пущина по возвращении в европейскую Россию поселиться у них в Марьине под Москвой (сами Фонвизины вернулись из Сибири в 1853 году). Иван Иванович отказывался. В 1854 г. умер М. А. Фонвизин, после чего Наталья Дмитриевна и предприняла эту поездку к Пущину в Сибирь. В 1857 г. И. И. Пущин по Указу об амнистии возвратился в Москву, а на следующий год обвенчался с Натальей Дмитриевной и поселился в Марьине.
«С ней ехали… и ее близкая сибирская подруга М. Д. Французова» (с. 147). Фамилия «сибирской подруги» была Францева. Ее любили Фонвизины, но назвать девушку «близкой подругой» Натальи Дмитриевны при возрастной разнице между ними в 32 года весьма трудно.
Д. И. Завалишин (с. 163) — о нем читаем: «…был активным членом Северного общества… Еще до вступления в тайное общество…». До сих пор окончательно не установлено, был ли Дмитрий Иринархович Завалишин членом какого-либо тайного общества.
«…лейтенанта Морского экипажа привлекали идеи борьбы с пороками общества, Завалишин хотел даже обратиться с ними к царю» (там же). Не только хотел, но и обратился к Александру I, которому идеи эти показались «неудобоисполнимыми».
«…затем был послан в Калужскую губернию, где после 14 декабря арестован» (там же). В первый раз Д. И. Завалишина арестовали в г. Симбирске в январе 1826 г., доставили в Петербург и после допроса освободили. Вторично он был арестован 2 марта 1826 г. у дежурного генерала Главного штаба. Калужская губерния в деле Завалишина не упоминается.
На с. 164 сказано о внуке Завалишина, Д. И. Еропкине: «Дмитрий был научным сотрудником Пулковской обсерватории, умер в блокадном Ленинграде от голода в 1943 году». В действительности Дмитрий Иванович Еропкин в 1936 году был арестован в составе большой группы ученых; в 1938-м их расстреляли.
Перечисленными неточностями огрехи книги, увы, не исчерпываются. Последний раздел — «Краткие сведения о декабристах» — также полон ошибок. Вот подробный разбор этой главы.
И. А. Анненков не был «переведен в Туринск в 1837 г.», а получил в том году разрешение на переезд, прибыл же в Туринск он в 1839 г. А. П. Барятинский родился не в 1798 г., а в 1799 г. Н. В. Басаргину срок каторги сокращали дважды: вначале до 15 лет, затем до 10; в книге говорится лишь о первом случае. Неверно указано, когда ему разрешили поступить на гражданскую службу — не в 1845 г., а в 1846 г. В перечне мест проживания после амнистии г. Курск, упоминаемый Загорулько, отсутствует. М. П. Бестужев-Рюмин родился не в 1800 г., а в 1801 г. Для П. С. Бобрищева-Пушкина Загорулько указывает срок его каторги — 12 лет, но не пишет, что почти сразу этот срок был сокращен до 8 лет. На поселении он был не только в Красноярске, но также в Верхоленске и, что важнее, — 26 лет прожил в Тобольске, ухаживая за умалишенным братом. Беляевы: Александр Петрович родился не в 1801 г., а в 1803 г., умер не в 1885 г., а в 1887 г.; Петр Петрович родился не в 1804 г., а в 1805 г. В книге не сказано, что срок каторги для них был сокращен с 12 до 8 лет. Братья Борисовы: в биографической справке указан год рождения почему-то одного только Андрея Ивановича. Петр Иванович родился в 1800 г. Ф. Ф. Вадковский родился не в 1806 г., а в 1800 г. Входил в состав не Северного, а Южного общества. Осужден был не к 20 годам каторги, а пожизненно; срок сокращался трижды. В Кексгольме (Приозерске ) находился не после Шлиссельбурга, а до него. С. Г. Волконский родился не в 1790 г., а в 1788 г. Воспитывался не в «пансионатах», а в пансионах Петербурга. Член Союза благоденствия не с 1818 г., а с 1819 г. Арестован был не 15 января, а 5 января 1826 г. В книге пропущено, что срок каторги Волконскому был сокращен до 10 лет. А. В. Ентальцев родился не в 1800 г., а в 1788 г. Воспитывался не в «Петербургском пансионате», а в пансионе Мейера. Н. А. Загорецкий — про него не сказано, что срок каторги был сокращен с 2 лет до 1 года, почему-то опущено его участие в Южном обществе. П. Г. Каховский родился не в 1797 г., а в 1799 г. Во время событий на Сенатской площади ранил не только гpaфa Милорадовича и полковника Стюрлера, но также свитского офицера Гастфера. И. В. Киреев родился не в 1802 г., а в 1803 г. В книге не указано, что срок каторги ему сокращали дважды. А. А. Крюков родился не в 1794 г. , а в 1793 г. Загорулько не пишет, что срок каторги Александру Александровичу был сокращен до 10 лет; то же в отношении его брата Николая Александровича. Про обоих не сказано, что они были членами Союза благоденствия. В. К. Кюхельбекер одновременно со службой в Коллегии иностранных дел преподавал не в Университетском благородном пансионе, а в Благородном пансионе при Гл. Педагогическом институте. Университетский пансион (без «благородного») находился не в Петербурге, а в Москве, там Вильгельм Карлович действительно преподавал, но шестью годами позже. Н. И. Лорер воспитывался не в «Дворянском полку» (не было полка с таким именем), а в дворянском полку при 2-м Кадетском корпусе. Состоял членом не только Северного, но и Южного обществ. Н. О. Мозгалевский родился в мае 1801 г., о чем в биографической справке почему-то вовсе не сказано. Н. М. Муравьев родился не в 1796 г., а в 1795 г. Он был не «член Союза спасения, один из основателей Союза благоденствия», а наоборот: член Союза благоденствия, один из основателей Союза спасения. Срок каторги ему был сокращен до 10 лет, что не отражено в книге. Его жена не в «местной часовне» была похоронена, а часовню воздвигли над ее могилой. С. И. Муравьев-Апостол родился не в 1797 г., а в 1795 г. В Париже учился не в «пансионате», а в пансионе Хикса. После восстания лейб-гвардии Семеновского полка переведен был не в Черниговский, а в Полтавский пехотный полк. П. А. Муханов воспитывался не «в муравьевской школе колонновожатых», а поначалу дома профессорами Духовной академии, затем в Московском университете, а после того — в Московском учебном заведении. для колонновожатых. Арестован был не 7-го, а 9 января 1826 г. М. А. Назимов — про него не сказано, что бессрочная каторга Михаилу Александровичу была сокращена до 20 лет. Впервые арестован он был не 24 января 1826 г., а 27 декабря 1825 г. и в тот же день допрошен императором. Затем его освободили, а через месяц, 24 января, арестовали вторично. М. М. Нарышкин начал служить не в 1813 г., а в 1815 г. Ездил в Париж не тотчас после амнистии 1856 г., а в 1859 г. А. И. Одоевский — в биографической
справке почему-то не указаны места его каторги (Читинский острог, Петровский завод). В новелле об Одоевском на с. 99 сказано, что Aлександр Иванович был осужден к 10 годам каторги. Это неверно: присудили ему 12 лет, а затем сократили срок до 8 лет. Н. А. Панов — срок каторги ему сокращали трижды, в книге это не отражено.
П. И. Пестель — о нем сказано, что «учился у профессора политических наук Германа». Мало того, что фраза вообще неграмотна, так еще и ошибочна исторически: в начале XIX в. не было понятия «политические науки»; академик Герман читал лекции по статистике. М. И. Пущин «под конец жизни» был не действительным статским советником, а генерал-майором, комендантом Бобруйской крепости. А. Е. Розен родился не в 1800 г., а в 1799 г. Членом тайных обществ не был (у Загорулько — был). К. П. Торсон родился не в 1795 г., а в 1793 г. В книге не сказано, что срок каторги Константину Петровичу сокращали трижды, опущено и то, что участия в восстании Торсон не принимал. С. П. Трубецкой в Киеве не был «поселен», а гостил там год у дочери. А. И. Тютчев родился не в 1800 г., а в 1801 г. Умер не в с. Тасеевском Енисейской губернии, а в с. Курагинском той же губернии, где был поселен и откуда выезжал только однажды — в 1848 г. в Красноярск на лечение. М. А. Фонвизин родился не в 1788 г., а в 1787 г. После каторги Михаила Александровича сослали не в Красноярск, а в Енисейск. Д. А. Щепин-Ростовский — про него в книге говорится, что Дмитрий Александрович был членом Северного общества, тогда как в его личном деле записано: «Следствием установлено, что членом тайных обществ декабристов не был…». Вечную каторгу ему сократили не только до 15, но и до 13 лет. Скончался не в 1859 г., а в 1858 г. А. П. Юшневский — про него Загорулько пишет, что срок каторги был сокращен до 18 лет. В действительности вечную каторгу Алексею Петровичу заменили поначалу 30, затем 15 и, наконец, 13 годами. Откуда взялись 18 лет — непонятно, ведь такого срока декабристам вообще не присуждали. По отбытии срока ему действительно была определена для поселения деревня Кузьминская под Иркутском, но в книге не сказано, что Юшневский никогда там не жил, а поселился вначале в д. Куда, затем переехал в д. Жилкино и оттуда — в д. Малая Разводная. Коль скоро автор в биографических справках касается мест поселения, то делать это нужно точно и в полном объеме. А. И. Якубович родился не в 1792 г., а в 1796 г. И. Д. Якушкин — ему срок каторги был сокращен не только до 15, но затем и до 10 лет. После отбытия каторги был поселен не в с. Олонки, а в Ялуторовске.
Удивительно неприятное ощущение оставляет по себе книга В. И. Загорулько. Вероятно, прежде всего потому, что авторская небрежность родилась из безразличия. Значительно усиливается отталкивающее чувство при мысли, что столь же безразличными и некомпетентными оказались редакторы издательства «Наука». Честно заработанный многими прежними годами авторитет славного издательства сегодня оказался под угрозой. Насмешкой судьбы может показаться тот факт, что один из главных источников по изучению движения декабристов — «Алфавит» Боровкова был издан в этом же издательстве, правда, четырнадцатью годами раньше и в Московском его отделении.
Н. Н. Попченко,
член декабристской секции при Музее истории Санкт-Петербурга