Опубликовано в журнале Звезда, номер 8, 2003
* * * Умереть в нищете и безвестности - не такая уж доблесть и честь. Разрушая устои словесности, не мешает и книжку прочесть... Позабавиться быстрыми бликами на других отражавшей воде... Мир давно распрощался с великими: прежде - в нимбе, потом - в бороде... Продолжай, я внимательно слушаю (скулы держат зевоту в тисках...). Рифмы ширятся, шлепаясь грушами, и срывается бас на дискант. Право, скучно... И жалко мгновения: их пора экономить уже... И мелькнет: а не выгнать ли "гения" - пусть блажит на другом этаже... Я такое слыхала и видела, что тебе и не снилось, дурак... И достойного почестей витязя отпускала в тюремный барак. Мне давно уж смешны обожатели, подражатели жизни враспыл, губошлепы, под ветром дрожатели, сокрушители строгих могил, проходимцы беспочвенной местности, где юлит обоюдная лесть... Разрушая устои словесности, не мешает и книжку прочесть... * * * Будто в царстве теней - так тиха эмигрантская жизнь. Только - чу - за спиной - хитроумные шорохи лисьи. Вот и осень опять. Разноцветная память, кружись! Прижимайтесь к ногам, потерявшие родину листья... Это время мое: золотая, без грязи, печаль. Паутинка блестит... Обойти, не задев паутинку. С неуютом в крови не Господь ли меня повенчал? (Если тесно ступне, то едва ли просторно ботинку.) Что-то исподволь жмет... Может, строчка о Царском Селе, Где лицейское братство бродило в дешевом портвейне... Оголилась душа. Разметало друзей по Земле. И не верность в цене, а наемный убийца - ротвейлер. Я породы не той. И не тех предприимчивых вер, Что идут нарасхват: кто - в сутаны, а кто - в бизнесмены... Мне явилась звезда, полуночный небесный курьер, И велела не знать сотрясений плебейской арены. Молча в чащу уйти, чтоб и солнечный луч не сыскал, Чтобы вечнозеленой тоскою душа искололась: И сверкнет, и окатит такой колокольный вокал, Что отпрянешь на миг, не узнавшая собственный голос... * * * Эти взгляды в чужие кошелки, и зависть, и спесь, по которым советских везде узнаёшь эмигрантов... Весь нехитрый багаж их, похоже, покоится здесь: в настороженном виде и странных повадках мутантов... Это надо же как размело-раскидало народ: одичавшая армия ленинцев бродит по миру и дивится, что здесь все не так уж и наоборот - соблазнителен пир, но чужим не положено к пиру. Вот и мнится Россия непаханым полем вдали, зарастает крапивой и всяческим чертополохом. Господа диссиденты, мы сделали все, что могли: отдыхает земля и готовится к новым эпохам... И придут инженеры точнее немецких часов, и поправят кресты элегантно-французские внуки. Зубы ломит колодезной. Сорван железный засов. А теперь - помолясь - за ремесла, стихи и науки!.. * * * Черепичные крыши, угрюмые башни и сомкнувшие плечи холмы. Здесь недавно сверкали щиты в рукопашной и сандали не знали зимы... Прохожу я - буквально - историю Рима, негодуя, ликуя, устав. Слишком поздно ты выпал мне, путь пилигрима, - острой болью пронзает сустав. Эта жизнь интересней любых описаний: Сноски ветра и шелест цитат... И случался не раз под ея небесами соблазняющий ангелов сад... Все пути неизбежно приводят к началу и к ногам заскорузлым Творца... И поскольку я душу ни с кем не венчала - от Сиянья не спрячу лица... Расскажу, что грозы накопилось в природе, что на брата - по-прежнему - брат... Но сандалии римские все еще в моде, и течет золотой виноград по щекам, по рукам, по древесному телу - здесь, на склоне, замру и врасту... Нету сил добираться к иному пределу и судьбы - на другую мечту. Растопырены ветки, со словом не сладить. (Хорошо хоть - жила налегке...) Бог услышит меня из моих германландий и на русском поймет языке...