Опубликовано в журнале Звезда, номер 7, 2003
Родом из Одессы, Сергей живет в Павловске уже 25 лет. Этот город стал ему родным. Когда у Сергея появились возможности, он решил вложить свою лепту в восстановление прежнего облика живописного пригорода Санкт-Петербурга, знаменитые архитектурные памятники которого сильно пострадали во время войны и от последующего запущения. На свои довольно скромные средства он возвращает прошлое и меняет настоящее. «Павловск, — говорил Сергей, когда мы направлялись к желто-белому зданию, видневшемуся в конце парковой аллеи, — был явлением европейского значения. Когда-то в Павловских музыкальных вечерах участвовали знаменитые музыканты. Иоганн Штраус целых десять сезонов тут был главным дирижером оркестра. Вначале этот зал назывался «Круглым», позже получил название музыкального салона, потому что славился концертами и танцевальными вечерами».
От привокзальной площади до «Круглого зала» несколько минут ходьбы, но в солнечное декабрьское воскресенье, когда 22-градусный мороз и сильный ветер леденят пальцы, эти минуты даются нелегко.
«Директор парков попросил меня взять «Круглый зал» под свою опеку. Хотя он и был восстановлен после войны, его не смогли содержать, и павильон снова пришел в запустение. А ведь это памятник архитектуры, построен в 1800 году по проекту архитектора Чарльза Камерона».
Внутри звучала скрипичная соната в сопровождении рояля, на мягких банкетках сидели слушатели.
«С 1998 года я его содержу, дважды в неделю мы устраиваем благотворительные концерты-променады с участием студентов консерватории и музыкальных училищ. Музыкальный салон был одним из первых восстановленных мною памятников архитектуры. Сейчас вы увидите Еленинский район, это исторический центр Павловска, в котором мы реставрируем несколько зданий. На небольшой территории тут были дачи Александра и Карла Брюлловых, графини Самойловой, чьим вечерам завидовала сама императрица Мария Федоровна, тут жили Жуковский, Бенуа, Лансере, тут были дом и мастерская скульптора Клодта. Мы нашли развалины, фундаменты зданий, всего их было порядка пятнадцати, в архивах разыскали чертежи и в 1996 году начали восстановительные работы».
Мы подходим к стоящему на холме светлому зданию.
Окруженный белыми снегами под синим небом, дом выглядит изящным, безмолвно взирая огромными оконными проемами на копошащихся строителей.
«Это место называется Мариентальской долиной и некогда было частью парка».
Пробираясь под занесенными снегом лесами, мы входим в огромный центральный зал, занимающий большую часть здания.
«Это был дом первого коменданта Павловска Роттаста, и он построен на месте шведского поселения. Основные работы завершены, теперь ведем отделочные. Через несколько месяцев тут можно будет жить. А ведь от этого грандиозного здания оставались руины. Еще бы несколько лет, и его уже и восстановить было бы невозможно. Мне сказали, что я могу взять его в собственность и отреставрировать. Такие прецеденты были. Когда памятник почти разрушен, администрация передает его в собственность, новый владелец его реставрирует, и памятник сохраняется. Но, несмотря на то, что капитальные работы почти завершены, я до сих пор не получил разрешения ни на строительство, ни на право собственности».
«Как вы не боитесь вкладывать деньги и усилия без всяких гарантий? Когда дом будет закончен, найдется какой-нибудь чиновник, который скажет: зачем ему этот красивый дом? Мы лучше тут сделаем ресторан или офисы».
Сергей разводит руками: «Это черта моего характера. Люди меня не понимают, хотя, казалось бы, чем я рискую? Это же не жизнь моих детей. Я допускаю, что могу и не стать собственником этого дома, но вряд ли кто-то скажет — нет, мы этот дом ему не дадим. Сейчас такого не бывает. Даже если это произойдет, я к этому готов. Потому что памятник останется».
Мы ползаем по лесам, взбираемся на второй этаж, слушаем Сергея, который поясняет: «Тут будет библиотека, а там музыкальная комната», смотрим на долину реки Славянки и представляем, как все тут было, могло бы быть и, возможно, еще будет.
Сергей продолжает: «Эта территория признана памятником и охраняется ЮНЕСКО. Начиная с 1996 года я нанимал десятки рабочих, которые привели в порядок всю территорию, постепенно начинает вырисовываться разбивка парка первого архитектора Гонзаго».
«Но как же так случилось, что целый район исчез?»
Сергей отвечает, что многие дома были деревянными. Во время войны они сгорели, те, которые остались, были разграблены, а время довершило разрушение.
Мне интересно знать, изменилось ли отношение к нему в городе за эти пять лет.
«Администрация ко мне относится очень хорошо, — говорит Сергей. — Мне предлагают любой объект для восстановления, но все мои средства уже распределены. Хотя проекты еще окончательно не утверждены, чиновники не дают эти земли под новую застройку. Они законсервированы для восстановления».
«Вы сами все делаете или у вас есть помощники, единомышленники?»
«Все сам. Дом-дача графини Самойловой находится в жутком состоянии. Я ищу человека, который бы взял его в частную собственность и отреставрировал. Пока не нашел».
Я спрашиваю: «Скажите, в том районе есть дома, которые вы уже восстановили?»
«Сейчас мы направляемся к одному из них».
Князь Александр Михайлович Горчаков, министр иностранных дел России, был в первом выпуске Царскосельского лицея, который он окончил вместе с Пушкиным. Его именем названа школа-интернат, главный проект Сергея Гутцайта. Создавая школу четыре года назад, он постарался максимально приблизить ее к проекту Царскосельского Александровского лицея, просуществовавшего с 1811 по 1917 год.
«Создание школы — стержень этого квартала, благодаря ей возрождение этого района обретает смысл», — говорит Сергей.
Школа имени Александра Горчакова занимает знаменитую дачу Александра Брюллова, которую Сергей Гутцайт восстановил. Первый набор учеников был произведен четыре года назад.
«Пока в школе учатся девятнадцать мальчиков, в лицее их было тридцать. Когда мы отбирали мальчиков, мы встречались с семьями и беседовали с родителями».
Мне интересно знать, какие критерии предъявляются к детям.
Сергей охотно отвечает: «Мы считаем, что наша школа создана для детей интеллигенции, то есть детей врачей, учителей, инженеров. Мы обращаем внимание на семью, потому что она должна быть не противником, а нашим союзником, сторонником идеологии школы. Если в школе учат одному, а в семье другому, семья всегда побеждает. Наша школа — это эксперимент, и его успех в большой степени зависит от детей. Они должны обладать достаточно высоким интеллектом и хорошим здоровьем. Мы ищем такие семьи, в которых детей учили бы думать не столько о себе, сколько о родине, то есть семьи романтические».
«У вас нет проблем с министерством или отделом образования района?»
«Нет, у нас с ними отличные отношения. Притом директор нашей школы профессор, доктор педагогических наук Елена Казакова — руководитель экспертного совета района и довольно известный ученый.
Отбор в школу происходит в течение нескольких месяцев. Мы приходим в школу и даем ученикам задание, но не говорим о наших намерениях.
Со следующего года у нас будет сорок учеников. Открывается второй класс. Моя мечта — довести число учеников до шестидесяти. В основном наши ученики — дети жителей Пушкина, Павловска и близлежащих районов. Мы можем принять и учеников из Санкт-Петербурга, но только при условии, что родители сами будут забирать их на выходные дни и привозить в школу».
«Вы хотите создать элиту?»
«Этой задачи у меня нет».
Я спрашиваю Сергея об учебно-воспитательном процессе.
«Дети получают прекрасное образование, быстро развиваются. Много путешествуют, два-три раза в год ездят по стране, один-два раза в год за границу. Я все оплачиваю. Мальчики поступают в школу в десять лет, заканчивают в восемнадцать, живут в интернате, изучают самые разные предметы, философию, историю, учатся вести диспуты, по возвращении из путешествий пишут сочинения, которые мы издаем отдельными книжечками, все дети играют на музыкальных инструментах».
Скользя по обледенелым дорожкам, мы добираемся до крыльца широкого двухэтажного здания с высокой башней. В уютном доме размещена школа, внизу — кабинеты, столовая, на втором этаже — комнаты, где живут ученики, учителя, библиотека и некоторые классы.
Сергей извиняется за простоту комнат: «Ученики живут по двое, никаких излишеств. По выходным те, кто остаются в школе, должны сами готовить, потому что мы отпускаем повара. Да, кулинария — один из предметов, которые преподаются в школе. Но школа себя переросла. Нам мало места. Теперь мы восстанавливаем два соседних флигеля. Тут будут жить ученики второго класса».
Я слышу визг инструментов. Оба флигеля уже стоят под крышей, и рабочие нарезают доски для настила полов.
Слушая Сергея, мне захотелось вернуться в детство и снова стать ребенком, который живет на этой уютной даче, окруженной деревьями, учится играть на музыкальных инструментах и танцевать танцы народов мира. Ездит в познавательные путешествия по России и по миру, учится говорить на иностранных языках и знакомится с культурой других народов. Мы проходим в соседнее здание. Арендованное и отремонтированное школой, оно приспособлено для занятий. На втором этаже идет урок танцев, мальчики танцуют сиртаки.
«Когда мы путешествуем, — говорит Сергей, — мы всегда даем концерты, показываем, что мы умеем. Все здания, которые мы реставрируем, принадлежат школе. Дача Брюллова была первой, к осени будут готовы два флигеля. Надеюсь в дальнейшем отреставрировать мастерскую и дом Клодта».
«А что там?» — спросила я, указывая на деревянный двухэтажный дом, поблескивающий новой крышей, в нескольких минутах от школы.
«Это тоже школьное помещение. Там живут учителя. Этот дом был развалиной, я его отреставрировал и сделал шесть квартир для учителей. Иначе им негде было бы жить».
«Что ваши мальчики думают делать после школы?»
«Скорее всего, пойдут учиться в университет. Но я думаю, связи со школой сохранятся. А мы будем продолжать строить, реставрировать. Потому что школа будет расти и ей понадобятся новые помещения».
«Как вы оцениваете образование, даваемое вашей школой, и то, которое получают дети из обеспеченных русских семей в престижных западных школах?»
«Наше образование замечательное. Учеба за границей важна по другой причине. Пробыв несколько лет в западных школах, дети становятся гражданами мира, познают культуру и обычаи других народов, свободно общаются, передвигаются, учатся сравнивать образ жизни и так далее. Потому я считаю, что для наших учеников важны путешествия. Наш директор расскажет вам о поездках».
Мы заходим в кабинет и знакомимся с директором школы Еленой Казаковой, которая с группой учителей занимается планированием будущей поездки школьников.
«Наше последнее путешествие состоялось в сентябре, когда мы провели две недели в Кабардино-Балкарии, — рассказывает Елена Ивановна. — Школьники уже побывали в Псковской области, Карелии, летом провели две недели в средней полосе России, где знакомились с литературными местами и усадьбами. Мы считаем путешествие важным компонентом образования и всегда опираемся на литературный источник. Например, путешествие в Грецию было названо «Третьим путешествием аргонавтов», в Карелию — «По пути Калевалы». Поездка на Кавказ ставила несколько целей. Когда нас спрашивали, зачем мы едем, мы отвечали — за дружбой. Интересно и знакомиться с природой, культурой, людьми, местными обычаями. Мы всегда привозим из поездок картины для школьной художественной галереи. Сейчас мы начали подготовку к мартовской поездке в страны Бенилюкса».
«Это еще не все, — говорит Сергей, когда мы снова выныриваем на холод из тепла классных помещений. — Надеюсь, что когда-нибудь частью школы станет самое знаменитое сооружение Павловска крепость Бип — бастион императора Павла. Если вы не боитесь мороза, мы туда сейчас пройдем».
Скользя и спотыкаясь на обледенелых склонах, мы взбираемся на холм, некогда насыпанный между берегами двух речек, Тызвы и Славянки. Я замираю. Представьте себе дворец-бастион, неоднократно горевший, а потом разрушавшийся десятилетиями, без крыши, со следами штукатурки на кирпичных остовах стен, в которых выбиты проемы, а вместо парадных ворот зияет дыра.
Сергей рассказывает: «Еще в 1970-х годах он был под крышей и не казался таким безнадежным. Мне предложили его восстановить несколько лет назад. Я отказался, сказав, что нет средств. Что я, сумасшедший? А теперь согласился».
Я не скрываю изумления. Огромнейшая руина с остовами трех разновеликих башен возвышается над Мариентальской долиной, кромки замерзших рек просматриваются сквозь редкие деревья, за ними темнеет плотный массив парка.
Сергей следит за моим взглядом. «Некогда река Славянка была судоходной, и здесь пришвартовывались суда, так император Павел прибывал сюда из Санкт-Петербурга. Эта потешная крепость была его любимым развлечением. Все было как полагается, солдаты, караул, пушки, хотя за редутами были разбиты цветники. После смерти владельца в бастионе размещались различные благотворительные учреждения».
Войдя через проем ворот во внутренний двор, заваленный мусором и выгоревшим кирпичом, Сергей говорит: «Я понимаю, что на этот проект уйдет лет двадцать-тридцать. Но я не мог не согласиться. У меня не так много денег. Все, что зарабатываю, я трачу. Но ведь пройдет еще несколько лет, и здание окончательно развалится. А этого я не могу видеть. Мы уже проделали всю подготовительную работу. Провели археологические изыскания, собрали и представили всю документацию».
«Неужели государство не поможет? Или вы хотите оставаться свободным и потому не принимаете помощи?»
Сергей объясняет: «В этом году я решил впервые попытаться получить государственное финансирование на восстановление крепости Бип. Но оказалось, что очень сложно и очень дорого оформить бумаги. Администрация города выдвинула мои проекты на общероссийский конкурс возрождения малых городов России. Мы его выиграли и получили право на какую-то сумму бюджетных денег. Хотя государственная субсидия невелика, для меня важен сам факт ее получения на развитие моих проектов. И вот, выиграв конкурс, мы не успели к сроку собрать документы».
«Что же получается? Вы выиграли конкурс, а денег не получите?»
«Наверное, так и будет. Вы задали мне вопрос, что изменилось и готов ли я получать государственные деньги. Я думал, что готов, а оказывается, что не готов. На самом деле я должен получить 50 000 долларов, но только после того, как представлю проектно-сметные документы, и добавлю к ним еще свои 100 000 долларов. Я готов к государственной помощи, чтобы показать, что все прозрачно и что государственные средства истрачены так же честно, как и мои. А что получится? Мне придется нанимать подрядчика и отчитываться в потраченных суммах. Своими средствами я могу сделать работу за 1000 долларов, а подрядчик возьмет 10 000 долларов».
«Вы не боитесь, что многих настроите против себя? Кому нужен честный человек?»
«Не думаю, — отвечает Сергей. — Да и отношение к филантропической деятельности и ко мне за эти пять лет сильно изменилось. Недоверие ушло».
«Недоверие именно к вашей деятельности или вообще к филантропам?»
«И то, и другое. Хотя конструктивной помощи от администрации нет, нам идут навстречу. Например, этот участок уже считается историческим памятником и законсервирован для всякого строительства. Наше законодательство настолько размыто, что никто не знает, что можно разрешать и что нельзя. У меня двое профессионалов специально занимаются только обеспечением документов».
«Я хотела бы вам задать последний вопрос: как вы зарабатываете деньги, которые вкладываете в эти проекты?»
Сергей улыбается: «Я вас веду к моему главному предприятию».
Ресторан «Подворье» удобно расположен в ста метрах от Павловского вокзала и напротив входа в парк. Несколько деревянных зданий в стиле традиционной русской архитектуры соединены воедино и окружены деревянным частоколом. На небольшом катке бегают на коньках дети, на автостоянке автобусы с туристами и частные машины. Ресторан существует с 1994 года. Благополучно пережив кризис 1998 года, он потихоньку продолжал разрастаться и теперь может обслужить одновременно двести гостей.
«Наверное, вас уже сравнивали с русскими купцами, например, Щукиным и Морозовым. Они были умными хозяйственниками и просветителями, попечителями культуры и искусства».
Сергей говорит, что все взаимосвязано. «Ресторанный бизнес позволяет мне заниматься благотворительными проектами. А они создают хорошую рекламу ресторану и помогают завязывать важные знакомства».
Подходя к ресторану, я замечаю еще одно деревянное здание, стоящее немного особняком.
«Это благотворительная столовая. Мы здесь два раза в неделю раздаем горячую еду с хлебом. Ежедневно я кормлю двести человек, включая рабочих на стройках, учеников, учителей».
«И что вы планируете дальше делать?»
«Если у меня появятся дополнительные средства, я хотел бы их потратить на возрождение роли учителя».
Наша прогулка подходит к концу. Отогревшись, мы готовы снова выйти на мороз и ждать на ветреной платформе электричку.
Лариса Залесова-Докторова