или Миранда Картер вызывает дух сэра Энтони на 12-й допрос
Опубликовано в журнале Звезда, номер 12, 2003
В 1983 году в возрасте 75-ти лет умер сэр Энтони Блант, известный английский историк искусства, ведущий специалист по творчеству Николя Пуссена, хранитель картинной галереи королевы Елизаветы. Эта сторона его деятельности была хорошо известна. Вторая, скрытая, стала достоянием гласности за четыре года до его смерти.
Энтони Блант был последним из так называемой четверки Кембриджских шпионов. Первые три закончили свои дни в СССР.
Гай Берджес и Доналд Маклин сбежали в Москву в 1951 году, Ким Филби — в 1963-м. Всех четверых, особенно Энтони Бланта и Гая Берджеса, связывали давняя дружба, учеба в Кембридже, общность прокоммунистических симпатий, работа на Би-Би-Си, проведенные в Лондоне военные годы и большой круг общих знакомых.
В момент смерти Энтони Бланта обвинили во многом, например в том, что он во время войны способствовал провалу агентов союзников, что он шантажировал членов королевской семьи с целью вовлечения их в гомосексуальные связи, что он пытался опорочить английское искусство.
Он стал как бы экраном, на который проецировались мифы и фантазии.
В своей книге “Энтони Блант: его жизни” (“Anthony Blunt: his lives”, 2002) Миранда Картер показывает человека, который послужил прототипом мифа “Энтони Блант”, личность противоречивую и многогранную.
Если для трех других членов этой группы тайная деятельность была основной, для Энтони Бланта она была одной из двух, которым он посвятил жизнь.
Эстет, тайный агент, гомосексуал, директор Лондонского института Куртолд, он сыграл выдающуюся роль в превращении истории искусства в академическую дисциплину и подготовил целое поколение специалистов-искусствоведов, будущих директоров музеев, картинных галерей, организаторов выставок.
В течение своей долгой карьеры он опубликовал книги о забытом итальянском архитекторе Франческо Борромини, о рисунках старых мастеров, его книги о Пуссене были первыми монфографиями об этом не очень известном в то время француз-ском мастере. Он увлек читателей, любителей искусства и профессионалов в те области, куда до него они не вступали, а если заходили, то ненароком и ненадолго.
Так что в то время, когда его друзья скрывались в СССР, выступали (в 1956 году) на пресс-конференции в Москве с разоблачениями, тихо спивались и умирали (Гай Берджес умер в 1963 году), Энтони поднимался по лестнице, ведущей к славе и почестям. Его имя сияло на небосклоне среди других светил мира искусствоведения.
Звездным часом Энтони стала организованная в Лувре в 1960 году первая ретро-спектива Николя Пуссена. Французы признали авторитет англичанина — редкий случай — и назначили его куратором выставки. Она имела огромный успех и резонанс.
Энтони Блант достиг такого авторитета и славы, что самые известные европей-ские аукционные дома приглашали его определять достоверность и предполагаемую стоимость старых полотен.
Он ездил с лекционными циклами в разные страны мира, издавал книги, вел программы об искусстве по телевидению, выступал с лекциями по Би-Би-Си.
Он формировал мир искусства и мир бизнеса искусства.
Пока наконец не случилось неотвратимое. В 1963 году английская разведка получила доказательства, что он был четвертым агентом. Обнародование этого факта причинило бы большие неудобства правительству, и потому было решено дела не разглашать, а сэру Бланту предложить выбор: либо он сотрудничает с М15–М16 (особыми отделами разведывательного управления, где сэр Энтони служил в годы войны), либо он идет под суд. Он согласился сотрудничать. Допросы длились восемь лет.
С внешней стороны все обстояло прилично: Энтони Блант продолжал занимать пост директора института Куртолд, читал лекции, издавал монографии и общался с королевской семьей.
Смерть была к нему милостива. Инфаркт принес кончину мгновенную и безболезненную.
Энтони Блант неоднократно был героем детективов и шпионских романов. В них он представал исключительно как шпион, двойной агент, кем он и был в годы войны. Так что книга Миранды Картер далеко не первая его биография, но она самая полная. Миранда Картер, в отличие от авторов других книг об Энтони Бланте, не меньшее внимание уделяет и другим качествам Бланта — историка искусства, специалиста, который сыграл важную роль в формировании этого мира.
Кроме того, она пытается дать объяснение, каким образом эстет, специалист по итальянскому барокко пошел на службу к Сталину, почему обожаемый профессор занялся вербовкой будущих агентов НКВД из числа своих талантливых студентов.
Автор ставит много вопросов, на некоторые она находит логичные и убедительные ответы. Но другие остаются без ответа, а ряд вопросов, которые могут возникнуть у читателя, автор полностью выпускает из виду.
Среди первых:
Влияние закрытых частных школ с раздельным обучением.
Энтони, как и его братья, учился в закрытом учебном заведении для мальчиков. Изоляция от семьи, репрессивная школьная система, полное отсутствие женского общества вели к тесной, интимной дружбе. Энтони и его друзья подсмеивались над мускулистыми грубыми парнями, вырабатывая свой стереотип красоты — образ женоподобного красивого юноши. Мальчики влюблялись, ревновали друга друга. Для некоторых учеников школьные гомосексуальные увлечения оказались преходящими, для других, в том числе для Энтони и его брата, они остались на всю жизнь.
Та же школьная репрессивная система, при которой применение телесных наказаний было нормой, воспитала из них бунтовщиков, тех, кто не признавал авторитетов, кто оспаривал общепринятые истины и законы общества.
Если второе сослужило Энтони хорошую службу в поисках независимой дороги в искусстве, в науке, то первое — гомосексуализм поставил его в сложные отношения с государством и законом, делая из него податливого кандидата для принятия антигосударственных идей: марксизма и большевизма. И стало первой ступенькой на пути к предательству.
Официально гомосексуализм карался законом. Конечно, времена Оскара Уайльда прошли, и никого бы не посадили на годы в тюрьму, но эти люди чувствовали себя неспокойно. Поэтому для них было логично подвергать сомнению и другие общеустановленные правила и запреты. Они вступали в компартию, полулегальные общества, участвовали в демонстрациях и даже организовывали голодные бунты.
Энтони Блант не очень увлекался политикой. Он сочувствовал коммунистическим идеям, но никогда не состоял в партии.
Он находил политические собрания скучными, не участвовал в демонстрациях, не поехал сражаться в Испанию, хотя некоторые его товарищи отправились на фронт.
Один из них — поэт Джон Корнфорд — погиб в Испании.
Гражданская война в Испании поляризовала английскую молодежь, вызвала огромный резонанс среди студентов. Официально участие в этой войне считалось предательством. Но что оставалось делать молодежи, которая видела, как растет угроза фашизма даже в их собственной стране?
Правительство Великобритании во главе с Невиллом Чемберленом симпатизировало Гитлеру, в 1938 году оно подписало с Германией Мюнхенское соглашение, отдав ему Чехословакию, после начала Второй мировой войны оно искало возможности примириться с немецким лидером. Английский король Эдуард VIII, который отрекся от престола в 1936 году после нескольких месяцев правления в пользу своего брата — будущего короля Георга VI, был известен профашистскими симпатиями, есть сведения о его тайных встречах с Гитлером и его эмиссарами в 1930-х годах и после начала Второй мировой войны. После окончания войны одним из частных поручений сэру Энтони от королевской семьи была поездка в Германию с целью вывезти переписку Эдуарда VIII с его двоюродным братом Филиппом, ландграфом Гессе, — известным нацистом, среди которой, как подозревали, могли оказаться письма от Гитлера. Что Энтони и выполнил в августе 1945 года.
Миранда Картер показывает, как советские агенты воспользовались антифашистскими настроениями молодых студентов и предложили им бороться с фашизмом, став членами Коминтерна и шпионами. Предложено было многим, согласились не все. Так же как многие увлекались коммунистическими идеями в молодости, но потом большинство от них отошло. Энтони и его друзья стали агентами. Это было их вкладом в борьбу с фашизмом. И это еще раз утвердило их положение как стоящих вне закона.
Правительство Чемберлена считало коммунизм опаснее фашизма и лучший вариант развития событий в Европе видело в столкновении СССР и Германии.
Правительство Сталина это понимало и видело в Англии главную угрозу своей безопасности. Потому сеть советской агентуры в стране была хорошо развита.
Среди шпионов НКВД, работавших в Англии, многие были образованными интеллектуалами, родившимися и выросшими в странах Восточной Европы, говорившими на разных языках, способными убедительно доказать преимущества большевизма молодым англичанам. Для эстета Энтони и его друзей этот фактор был важен. Их нужно было убедить служить Коминтерну, и сделать это на хорошем языке, логично и имея нужные доказательства.
Энтони Блант был завербован в 1936 году.
НКВД особое внимание уделял вербовке талантливых студентов, которые позже могли бы занять важные посты и достичь влиятельного положения в английском обществе. НКВД готов был ждать годы, чтобы воспользоваться результатами своих усилий. Энтони был особенно ценен, потому что, будучи преподавателем в Кембридже, он тесно общался со студентами и определял перспективность каждого для тайной работы. Он мог относительно легко вербовать агентов среди своих студентов.
Миранда Картер подробно освещает его шпионскую деятельность как до начала войны, так и во время войны. В 1940 году его приглашают на работу в М15 — отдел контрразведки.
Как указывает автор, наверное, Бланту доставило огромное удовлетворение и удовольствие это приглашение. Он передавал в Москву всю информацию, которая попадала ему в руки.
Автор приводит отзыв московских коллег об Энтони Бланте: “перспективный и добросовестный работник”. Но забавно то, что в Москве по крайней мере половина материала, передаваемого Энтони Блантом и другими агентами, не читалась и не использовалась. Первая причина — у НКВД не было достаточно служащих для расшифровки всей информации. И второе — с приходом в иностранный отдел НКВД в 1943 году Елены Мордзинской отношение к английским агентам изменилось. Им перестали верить, решив, что они агенты английской контрразведки, пытающейся дезинформировать СССР. Мордзинская считала: “Не могут они добывать всю эту информацию”.
Прошли годы, прежде чем Москва снова стала доверять своим верным слугам в Лондоне.
С окончанием войны Энтони начал тяготиться своей тайной деятельностью. Это совпало с ростом его влияния, репутации и профессиональной занятости. Контакты стали минимальными, от денег он всегда отказывался, бывших соратников избегал.
В 1951 году советский резидент в Лондоне Юрий Модин предложил ему бежать в СССР, как это сделали его друзья Берджес и Маклин. Энтони Блант категорически отказался: “Я очень хорошо знаю, как живет ваш народ, и для меня подобная жизнь невыносима и немыслима”.
После этого разговора НКВД формально прекратил отношения с Блантом.
И вот тут появляется вопрос, на который я не нашла ответа в книге.
В 1950-е годы обнищание аристократии из-за нововведенного имущественного налога достигло апогея. Чтобы выжить, представители высшего класса были вынуждены открыть свои коллекции для посещений. Блант оказался в центре этой ломки. Понадобилась армия кураторов. Энтони был готов их подготовить. Подбирая из рук разоренных владельцев их собственность (так как аристократы начали продавать работы из своих собраний), Энтони Блант пошел против интересов собственного класса, совершив по отношению к нему предательство.
Он понимал, что будет в стране в случае победы коммунизма, он освободился от своих марксистских увлечений юности, но он не сделал никакой попытки воспрепятствовать лейбористам.
Он оценивал частные собрания, он выискивал произведения искусства и покупал их для музеев, не гнушаясь иногда и немного обмануть владельцев.
Об этой стороне деятельности Бланта у автора сказано очень мало.
С другой стороны, немного снисходительное отношение советских резидентов к английским юношам — отпрыскам влиятельных семей — автор освещает довольно подробно, с указанием причин такого отношения.
НКВД ожидал естественного предательства от англичан, их перехода на противоположную сторону, потому что все это уже происходило в России, когда люди, подобные Георгию Чичерину, Александре Коллонтай, генералу Игнатову и многим, многим другим, активно переходили на сторону большевиков и становились верными слугами режима.
Автор чувствует, что тут заложена проблема, что Энтони Блант — фигура сложная и противоречивая и объяснить его действия трудно, а еще труднее найти мотивы, и она не делает никаких попыток их определить, ограничиваясь общими фразами, называя его человеком, от рождения склонным к двойной жизни и получавшим видимое удовольствие от этого. Но это уже из области психоанализа. И автор в такие дебри не отважилась заходить.
Вместо этого она посвятила много, слишком много внимания его сексуальной жизни. В книге подробно описываются связи, партнеры, любовные ссоры, расхождения и увлечения. Возможно, Энтони Блант и получал эстетическое удовольствие оттого, что утром завтракал с королевой, а вечером того же дня приводил домой гвардейца из дворцовой охраны. Или еще — его излюбленными партнерами были бывшие преступники, те, которых он и его друзья выискивали по лондонским злачным местам.
Второй профессии Энтони Бланта автор уделяет много места, подробно описываются его достижения в истории искусства, изменение мировоззрения с годами, печатные труды и лекционные курсы, не забыто и отношение к нему студентов и коллег.
Как я уже отметила, школьное воспитание сослужило ему хорошую службу в профессии. Энтони Блант в искусствоведении шел против течения. Если все любили Флоренцию, он предпочитал Рим. Если все любили итальянских архитекторов, он писал труды о версальских строителях. Если все любили флорентийских художников, он открывал де ла Тура и Пуссена. Он защищал абстрактное искусство, когда другие его ругали, и он критиковал Бена Николсона, когда этот английский художник был общепризнан.
Зигзаги в его эстетическом мировоззрении объясняются идеологией. Начав с “искусства для искусства”, он принял постимпрессионистов, фовистов, кубистов. Увлекшись марксизмом, Энтони Блант отверг Сезанна ради Домье, объявил, что у Пикассо сердце (это высказывание было сделано по поводу “Герники” в 1937 году) в нужном месте, но где его глаза? Где его мозг? Он назвал фрески Диего Риверы равными фрескам Джотто.
Прошли годы, после войны все пришло в норму, Энтони Блант читал лекцию о “Гернике”, называя ее главной картиной XX века, Пикассо — ведущим художником, Генри Мура — ведущим скульптором, Бена Николсона — замечательным мастером и так далее.
Когда Энтони Блант писал монографию о художнике или архитекторе, она неизбежно становилась его собственным жизнеописанием. Так получалось, что он ставил себя на место мастера, давал ему свои мысли и высказывания. То есть в каждом герое он искал и находил себя.
Пуссен ему был особенно близок. Его первая работа в Кембридже была о нем, его монография, опубликованная в 1967 году, ставшая главным трудом его жизни, тоже о нем. Выставка в Лувре, принесшая Бланту международную славу, была посвящена Пуссену.
Энтони Блант делил творчество Пуссена на два периода — работы молодого художника и работы стареющего художника. Во-первых, это мастер, полный радости жизни, красок и открытий. Во-вторых — это философ-стоик, принимающий удары судьбы.
И тут Энтони Блант оказался замешанным в самый грандиозный скандал своей профессиональной жизни. Другой английский специалист по Пуссену, Денис Махон, доказал, что датировка картин, данная Энтони Блантом, неверна и что Пуссен оставался эпикурейцем и в старости и вовсе не был стоиком, покорно принимающим удары судьбы. Эта история, которая годами сотрясала художественный мир Лондона, подробно освещена Мирандой Картер.
Очевидно, тогда и возникли слухи о том, что Энтони Блант предлагал музеям копии вместо подлинников старых мастеров, что он манипулировал ценами, что он старался дискредитировать английское искусство.
В 1979 году Маргарет Тэтчер сделала заявление о том, что Энтони Блант работал на советскую разведку, что с 1951-го по 1964 год он был допрошен 11 раз и что он был связан с тремя другими агентами.
Что тут началось! Через несколько часов Энтони Блант был лишен рыцарского звания, уволен со многих постов, перестал быть членом Академии, лишился звания почетного профессора Кембриджа и так далее.
Газеты начали травлю, правительство, разведывательное управление поспешили от него отмежеваться, все старались зарекомендовать себя патриотами, все университеты, где он преподавал, заявили о своем негодовании.
И тут ему помог стоицизм. Он все достойно перенес, не делая никаких заявлений, не вступая ни с кем в полемику. Энтони Блант продолжал писать монографии, читал лекции об искусстве в тех местах, куда его еще приглашали, короче, продолжал жить.
Он умер, не оставив воспоминаний, не написав никаких откровений, потому мы свободны в приписывании ему любых мотивов для поведения.
У меня он вызывает симпатию. Он был на подозрении десятилетиями, но никто не спешил его разоблачать, потому что это могло плохо отразиться на разведывательном управлении, на правящем классе, на правительстве. Все думали только о себе.
Что хочется сказать о книге в целом? Собрав огромное количество информации (автор писала книгу с 1994 года), Миранда Картер не сумела ее логично выстроить. Тем не менее, Миранда Картер дала запоминающийся и даже симпатичный портрет этой противоречивой личности.
Об Энтони Бланте снова вспомнили в момент его кончины. Снова появились статьи, новые разоблачения и обвинения. Однако правительство приняло меры к тому, чтобы постепенно похоронить всю эту историю. Тем более, за эти годы возникли новые шпионские скандалы, в которых замешаны новые лица, а, кроме того, не очень-то приятно оправдываться уже в который раз, почему все так облапошились.
Вот только журналисты не оставляют в покое Кембриджскую четверку и продолжают тревожить дух сэра Энтони Бланта.
Лариса Залесова-Докторова