Опубликовано в журнале Звезда, номер 6, 2002
ДОКТОР ГУСТАВ РАУ, КОЛЛЕКЦИОНЕР И ФИЛАНТРОП
До июля 2000 года никто, кроме профессионалов из мира искусства и организаторов аукционов, не знал о существовании доктора Густава Рау. Коллекционер, собравший во второй половине ХХ века вторую по значению частную коллекцию произведений искусства в мире, филантроп, завещавший эту коллекцию ЮНИСЕФу, что стало самым крупным даром, который эта организация получила за всю свою историю, экономист по первому образованию и врач-педиатр по второму, получивший диплом врача в 47 лет и проработавший в Африке более 20 лет в построенном на свои средства госпитале, — о нем стоит рассказать.
Для нашего мира, хорошо информированного о жизни богатых, такое неведение даже странно. Но доктор Рау не был членом престижных клубов богачей и, как говорится, нигде не засветился. Он прилетал (буквально) на аукционы, покупал работы и улетал. Все делал сам, без посредников, без агентов. Свою щедрость он тоже не афишировал.
Но поскольку мир узнал о нем благодаря его коллекции, то, наверное, рассказ стоит начать с нее. Впервые незначительная часть его собрания — 100 картин — была показана миру летом 2000 года в Парижском дворце Люксембург. После Парижа наступила очередь Кельна, Роттердама, сейчас выставка собрания доктора Рау проходит в Мюнхене, и скоро она откроется в Риме. Идут разговоры о Японии и Америке.
Он начал собирать произведения искусства в 1958 году, покупая ежегодно по две-три работы. Его первой страстью была немецкая религиозная скульптура времен Ренессанса.
Понятно, что в коллекционировании вопрос средств очень важен. Густав Рау был единственным наследником династии промышленных королей. Семейные заводы, находившиеся в районе Штутгарта, производили запасные части для автомобилей. Он сам работал инженером-экономистом на одном из них. У его дяди были текстильные фабрики. Других детей в семьях не было.
После смерти отца и дяди, унаследовав 400 миллионов немецких марок, Густав Рау стал покупать больше работ. Своего первого Моне он приобрел в 1971 году. Всего за 50 лет он собрал 400 картин, 220 скульптур, предметы прикладного искусства, мебель. В общем, около 1000 наименований.
Вернисаж в Люксембургском дворце произвел фурор. Во-первых, всех поразил объем коллекции, во-вторых, ее качество.
Искусствоведы поставили собрание доктора Рау вторым в мире после коллекции барона фон Тиссен-Борнемисса, другая частная коллекция — Фрик — переместилась на третье место. Первая хранится в Мадридском музее рядом с Прадо. Знаменитая нью-йоркская коллекция Фрик уже несколько десятилетий занимает дворец рядом с музеем Метрополитен. Оба собрания формировались на несколько десятилетий раньше, когда выбор предметов искусства был богаче и цены — доступнее. Всех поразило, сколько и каких вещей еще можно собрать в наши дни.
Собрание доктора Рау отличается тем, что в нем находятся законченные произведения, а не наброски, этюды или зарисовки, подписанные великими мастерами. Например, его первый Моне — «Деревянный мост» — ценился еще в 1870-х годах и принадлежал Эдуарду Мане, «Женщина с розой» Ренуара была отобрана Герингом из Парижского музея для музея «не-дегенеративного» искусства.
Собрание доктора охватывает 600 лет западно-европейской живописи. Среди авторов такие имена, как Эль Греко, Лукас Кранах Старший, Фра Анжелико, Сезанн, Боннар, Ренуар, шесть Моне — целая перспектива творчества художника. Ну кто из частных коллекционеров в наши дни может похвалиться тем, что владеет Эль Греко или Лукасом Кранахом Старшим? Самая старая работа в коллекции относится к 1425 году. «Святой Николай Дебари» был написан флорентийцем Фра Анжелико. Собрание останавливается на постимпрессионистах и фовистах.
Когда доктора спрашивают, как он научился распознавать качественные работы, отличать и выбирать, он отвечает, что учился на собственных ошибках. И что лучшая школа — покупать.
Племя коллекционеров — специфическое и разношерстное. Одни продолжают покупать то, что собирали их родители. Другие — наоборот. Третьи просто вкладывают деньги и часто, не надеясь на собственный вкус, опираются на помощь специалистов, потому их коллекции и не имеют индивидуального лица.
Доктор собирал и собирает потому, что не может иначе. Хотя он никогда не вешал свои сокровища на стены, он их по многу раз вынимал из сейфа цюрихского банка и рассматривал. Конечно, его собрание отражает его вкусы, его индивидуальность. Оно формировалось исключительно по принципу — понравилось, задело за душу, не понравилось.
И по его коллекции картин (других экспонатов мы не видели, потому что в передвижной выставке, которая сейчас путешествует по Европе, находятся только картины) можно судить о его пристрастиях. Он говорил: «Я покупаю только то, что понимаю». Потому и нет в его коллекции абстракционизма, современных художников. 240 картин дают представление о развитии живописи с XV века до середины XIX. Остальные 160 иллюстрируют яркий взлет живописи в конце XIX века и начале XX.
Что его привлекало? Можно как бы разбить собрание на две части: одна — портретная — представляет коллективный облик человека, вторая — пейзажная — место жительства этого человека.
Густав Рау говорит, что для него портрет — это проникновение в душу человека, собирательная душа человечества. Женские, детские и мужские портреты людей, живших в эпоху фламандского Ренессанса, века Просвещения, фовизма, всегда говорят о драме, о трудности существования. Напряженное лицо «Алжирки» Коро (1870) перекликается с выражением лица девочки из высшего английского общества в «Ребекке Уотсон» Рейнольдса (1758). Эти портреты даже по манере исполнения и по цветовой гамме идентичны — оба выполнены в холодных голубых и серых тонах.
«Святой Иероним» Рибейры (1636), где изображен прижимающий к себе череп сирийский отшельник, сближается с «Юдифью» Лукаса Кранаха (1525). Они повествуют о быстротечности человеческой жизни. Кстати, Хозе де Рибейра сделал более 50 картин, посвященных Святому Иерониму. Густава Рау привлекла мудрость Святого и смелость Юдифи. В коллекции доктора Рау много и женских портретов, и работ, выполненных художницами. Это тоже отличает его собрание от других.
Два портрета из коллекции, которые доктор ценит больше всего, диаметрально противоположны по настроению. Последний «Автопортрет» Дега (1900) Густав Рау смог приобрести на Лондонском аукционе. Он поражает отчаянием. Почти ослепший художник, зная, что он уже ничего не сможет написать (хотя умер он лишь в 1917 году), изобразил с трагической правдивостью свои беспомощные воспаленные глаза, изможденное лицо, подчеркнуто красные овалы вокруг глаз, седую короткую бороду.
Вечная драма человека, который почуял присутствие смерти и невозможность творчества и не смог удержаться, чтобы не обратиться к холсту (в этом случае — к бумаге) и в последний раз изобразить свою беспомощность, контрастирует с одним из «15-ти фантастических образов» Жана-Оноре Фрагонара, ученика Шардена. На портрете блистает Франсуа-Анри, герцог Аркуртский. Широкая кисть, щедрая палитра, яркий луч света на лице, повернутом вполоборота, создают образ борца, жизнелюба, человека динамичного и энергичного. Гофрированный воротник, всплеск красной подкладки плаща, блеск рукояти шпаги приковывают глаза к этой привыкшей повелевать личности. Как он противоположен застывшему, почти мертвому, с невидящими глазами лицу пастельного «Автопортрета» Дега.
Когда Густава Рау спросили, какую картину он бы оставил себе, если бы, не приведи Господь, ему пришлось бы делать такой выбор, он ответил «Портрет герцога Аркуртского».
Пейзажи в коллекции отличаются интимностью, покоем, особенно работы Писсарро, которых у доктора Рау много. На них изображены скромные уединенные сельские уголки. Наверное, доктору Рау хотелось после Африки окунуться в свежую зелень парижских пригородов. Но в пейзажах, как и в портретах, тоже много меланхолии, напоминаний о смерти и о быстротечности жизни. Как, например, в «Июле», работе Мориса Дени (1892), где дети играют под наклоненным деревом, которое может упасть и погрести их, или в «Пляже Сент-Адресс» Рауля Дюфи (1906), где волны накрывают гуляющих по берегу моря.
Живя в Африке (с начала 1970-х годов), Густав Рау три раза в год летел на аукционы в Париж, Лондон или Нью-Йорк и покупал там работы по велению сердца.
Каждая приобретенная работа чистилась, атрибутировалась, реставрировалась и изучалась специалистами. Безусловно, случались сюрпризы, иногда приятные, иногда не очень. К первым относится история с «Давидом и Голиафом», картиной XVII века. Доктор ее купил как анонимную, а в процессе изучения выяснилось, что ее автором был Гвидо Рени. Ко вторым относится история, случившаяся со «Святой Вероникой», которую доктор купил как принадлежавшую кисти Роже Ван дер Вейдена. Оказалось же, что она была выполнена его современником Колином де Котером. Картина сразу потеряла 90% своей стоимости. Но доктор так ее полюбил, что не очень печалился. Тем не менее этот случай дал искусствоведам повод обвинить Густава Рау в дилетантизме, в том, что он мало понимает в искусстве. Профессионалам-галерейщикам не очень нравилось, что он сознательно отказался от собирания современных авторов.
Предвидя неизбежные нападки, доктор не хотел афишировать свою коллекцию.
Вторая причина, по которой он не стремился к известности, была боязнь шарлатанов, страх быть обманутым. Он сам поясняет: «Это почти закономерно. Когда у тебя есть деньги, находятся люди, желающие тебя обмануть. Иногда со мной такое случалось». Однажды он купил картину на аукционе, заплатил деньги и улетел. И вспомнил о картине спустя четыре года, в течение которых ему так ее и не прислали.
Впервые о коллекции доктора Рау услышал организатор нынешней выставки Марк Рестеллини, познакомившийся с коллекционером на одном из коктейлей. Это произошло 8 лет назад. В то время Густав Рау еще жил и работал в Африке, но он уже начал подыскивать город, страну, куда мог бы пристроить свою коллекцию. Ему было за 70, здоровье его ухудшалось, во всяком случае на вернисажах он появляется в инвалидной коляске, детей у него не было. И это был вопрос времени, сколько еще он сможет работать в Заире. Он и не подозревал, что эта полоса его жизни завершится так трагически, когда почти принял решение отдать свою коллекцию Марселю.
Почему Марселю? Да потому, что именно оттуда 20 лет назад он уплыл в Африку. Но вернемся к историческому коктейлю. Марк Рестеллини предложил доктору организовать выставку его собрания в Париже. Но доктор не горел желанием показывать миру что-то из своих приобретений. Он, наверное, размышлял так — вот умру, все ваше будет, тогда смотрите сколько угодно. Но тем не менее, после шести лет неустанных просьб, он наконец согласился выставить малую толику своего собрания. И тут начались труднейшие переговоры. Французы горели желанием показать все. Еще бы, вторая по значимости частная коллекция в мире наконец открывает свои сокровища миру, и это происходит в Париже. Французы уговаривали доктора выставить 200 работ, он предлагал 40, потом — 50, потом 60. Сошлись на 100 картинах.
Сказать, что доктор прекратил пополнять свою картинную галерею с момента принятия решения о выставке, было бы неправильно. В 1998 году он поехал в Америку и вернулся с пятью Писсарро, тремя Сислеями, двумя Руо, одним Марке и двумя Буденами. Так что пополнение коллекции, как я подозреваю, будет продолжаться, пока Густав Рау жив. Итак, 8 лет назад произошли драматические события. Первое — Густав Рау начал строить в Марселе музей для своего собрания, и второе — в Заире, где доктор жил и работал, начиналась война. Здание в Марселе было возведено довольно быстро, но мэрия города тянула с выполнением своих обещаний. Потом были выборы, которые привели к смене управления города.
Густав Рау не стал дожидаться разрешения конфликта между старой и новой властью. Он все бросил и уехал в Заир. Тем временем здание было экспроприировано, одну половину его занял полицейский комиссариат, другая была отведена под Марсельский музей современного искусства. Густаву Рау не выплатили никакой компенсации. Но доктор в то время был слишком занят своим госпиталем, надеясь хоть что-то спасти от него и от дела, которому он отдал 20 лет своей жизни.
«Почему Африка?» — «Да потому, — отвечает Густав Рау, — что там ничего нет. Этот континент нуждается в нашей помощи. Мы в Европе имеем все. И я нахожу логичным поделиться, помочь им». Госпиталь на 300 мест в Заире на границе с Руандой был построен доктором в 1977 году. В течение 20 лет он обеспечивал 10 000 детей ежедневными обедами. Денно и нощно корабли, грузовики и самолеты (из Амстердама) доставляли все необходимое. Были наняты врачи, медсестры, которые заботились о больных, голодающих и раненых.
Вначале доктор еще не терял надежды, что сможет оставаться в Заире и обеспечить работу госпиталя. Но ситуация ухудшалась. Война шла полным ходом. Находиться на границе Руанды и Заира было опасно. Госпиталь был разграблен, больные убиты, угрозами и побоями был разогнан персонал. Ему пришлось уехать. На одном из вернисажей доктора спросили о его госпитале. «Мне больно об этом говорить. До меня доходят случайные сведения. Священники, епископ убиты. Госпиталь остается без врачей. Слишком опасно. Иногда врачи приезжают из Руанды. Там ничего и никого нет».
Марк Рестеллини сравнил Густава Рау с одним из персонажей из его коллекции картин. Это Святой Доминик, изображенный Эль Греко в момент молитвы. «Для меня это портрет Густава Рау, человека, который проводит дни в молитве, в очищении, который ничего, кроме добра, в жизни не делал, который потратил свое состояние на других». На что доктор ему ответил: «Это не мои достоинства. Господь все дает и всем распоряжается».
Лариса Залесова-Докторова