Опубликовано в журнале Звезда, номер 11, 2002
* * * О любви получается плохо теперь. Пора С ней заканчивать, право. Потому что любовь, как Европа, как мир, стара, И уже не главное блюдо, а лишь приправа, Потому что ее, как выяснилось, и нет, - То есть - есть, конечно, но изредка и недолго, Потому что слишком мучительно ждать ответ, Наконец, потому что в Каспий впадает Волга (Тут и спрашивать глупо. Так - общий круговорот: Были юны и трепетны - стали матеры, грубы), Потому что жизнь нам больше не смотрит в рот, Не целует в губы. * * * С опустошенною душою Покинув остров Валаам, Что вспомню? - Как над небольшою Уютной бухтой божий храм Взмывает в небо чайкой белой, Как диабазовою стелой Любой становится утес, И как корнями в скалы врос Сосновый лес, и берег дальний, Теряясь в дымке, свой печальный И нежный контур в синеве Озерной глади намечает, Как в дрему клонит, как качает Волну, прижатую к волне. И мне с тобой - тебе со мною Довольно этого (рукою Коснусь), довольно легких дней, Живущих жизнью мотыльковой, Такой бесстрашно-неготовой К возне полуночных теней. * * * Пытаясь объяснить, всю ночь шептали губы, Пытаясь мрак пустой заговорить, всю ночь... И сердце, словно в нем стучали лесорубы, Вздымалось тяжело, и сон стремился прочь От воспаленных глаз. Какие разговоры Ведем с тобою мы неслышно столько дней! Вы, слезы, - в никуда, вы - в пустоту укоры, В немую пустоту... И что же там за ней? Я подходил к окну, и тополь, посребренный Луною, шелестя, казалось, отвечал На смутный зов души, влюбленно-уязвленной, Не знающей своих пределов и начал. Ну вот, теперь и ты мои расслышишь вздохи... Лишь ветра набежит воздушная струя На кроны тополей, и в листьев суматохе Раздастся шепот губ, запомни, это я. * * * Моим стихам, которым не дано Написанными быть и воплотиться, Перебродить в столетнее вино, Преодолеть, летейская граница, Тебя, ворваться брызгами ракет (Каких еще тинейджеровских фишек Не перечислил?)... Видишь ли, их нет, Их просто нет - в пыли забытых книжек. Точнее, есть. Но, кажется, теперь Небытие у нас неотличимо От бытия. Не чувствуя потерь Своих, идет слепое время мимо. Ты в нем уже, как будто вышел срок, Весь растворен, изглажен без остатка. И как-то даже безутешно-сладко Шептать обрывки выморочных строк. * * * Пока не требует поэта!.. Ну, мне-то говорить про это Не стоит. Я как раз не Фет - Помещик дельный, не Некрасов - Делец, картежник, ас из асов Ловкач, я только что поэт, А значит - человек ничтожный, Излишний, со своей подкожной Тоской, с невнятною судьбой, В быту - чудовище, обуза Для близких. Что ответишь, Муза, Чем мы расплатимся с тобой За всё? Бряцанием на лире?! Куда там! В современном мире Другие звуки ловит слух. Про вой толпы на стадионе, Про пляски потные в загоне, Про вечных девочек-старух, Орущих о любви с экрана, Не буду лучше. Даже странно, Чего еще с тобою тут Пытаемся добиться... песней?! Всего жалчее, бесполезней Как раз наш сладкогласный труд. * * * Только ночью прохладной, прижавшись к стеклу Лбом, пока вырывает из тьмы Свет автобусных фар то ольху, то ветлу, И куда-то несемся все мы, Только ночью в пути бесконечном, когда Почему-то ни спать, ни дремать Ты не можешь, следя, как огни города Зажигают и гасят опять, Только ночью - с ее непонятной тоской И восторгом один на один, Только ночью, летя по мосту над рекой, Ты как будто ничей и уже никакой, Весь - в сиянии лунных седин. * * * Лишь когда ничего у тебя не осталось, Как у Иова - жёны... стада... И на сердце такая, такая усталость, Что ни боли уже, ни стыда Ты не чувствуешь... Это и есть вдохновенье И единственный повод. - Готов? Обостряется слух, проясняется зренье, Мысли, как бы не ведая слов, В строку сами ложатся. А вот и Камена, - Не мешай, посиди в стороне! Так и так все равно уж из этого плена, Отчужденья не вырваться мне. Потому что меня-то как раз здесь и нету, Потому что хоть тут же порви Эти строки, не ждущие - нет - ни ответа, Ни сочувствия, ни любви. * * * Лишь когда пишу, соответствую Самому себе и не бедствую, И у Господа не прошу Ничего я, пока пишу. Странно, это свобода, кажется... Что там с чем, я не знаю, свяжется В жизни... Впрочем, мне все равно: Я не верю уже давно Ни в любовь, и ни в дружбу вечную, Ни в политику человечную, Ни в науку, ни в то, что нам - Путь-дорога к другим мирам. Ничего же ведь не останется... Но пока еще как-то тянется Жизнь, живи, и люби, и знай: Только здесь наши ад и рай. * * * Вот лето! - То пожары, то потопы. Назад из захлебнувшейся Европы - На пепелище. Как дома горят, Я насмотрелся. Едкий запах гари. И не добра, а жалко божьей твари - Сгорела кошка. Опаленных гряд И высохших деревьев тоже жалко. На месте дома - яма, в яме - свалка, Торчит трубы кирпичный обелиск. А вспомнить, как всё это мы тушили, Как с ведрами соседи мельтешили В чаду и раздавался женский визг!.. Но толком помогали, разве, двое. Меня достало это роковое Душевности и равнодушья в нас Сцепление, никчемности и силы: Заткнем Чечню, не отдадим Курилы! А дом и через сутки не погас. * * * Лишь вернувшись назад, понимаешь, как мы больны, Видя лица в метро, словно соприкасаясь кожей С неблагополучием каждого и всей огромной Страны, На другие так убийственно не похожей. Чем же? Свинцовою тяжестью сизых туч? Зимней тьмой, накрывающей чуть ли не на полгода? Языком, который так велик, так могуч, Что уж скоро, кажется, сможет и без народа Обходиться этого. Я почти не шучу, Потому что народ-то без языка обходится постоянно. Мы больны, но чем? О симптомах сказать врачу Стыдно. Можно лишь собутыльнику, заикаясь пьяно: "Ты меня уважаешь?!" - Ах, вот где он, корень зла! Как люблю я эту громадную, убеленную снегом землю, Драгоценную эту, единственную, что меня родила, Как люблю, мучительно, горько, - и не приемлю. * * * Чтобы жить, так много надо: Спать, работать, пить и есть, Все откуда-то куда-то, С кем-то, как-то - лишь бы влезть! Лишь бы только место это За тобой оставил свет. Позавидуй: для поэта Никакого места нет. Дар тебе подарен даром, Жизнь вот только подвела. Ничего, как стану старым, Позабуду про дела. Оборвется пуповина С жизнью, западая в сон, Буду славить дев и вина, Как велел Анакреон! * * * Я так пишу сейчас, как будто никогда Уже потом писать не буду, Как будто в августе и у Камен страда, Как будто строки сами отовсюду Слетаются - поток эфемерид К зажженной лампочке в беседке дачной, А сад ночной с досадою стоит В раздумии над рифмой неудачной. И утро каждое летучая гряда Волнистых облаков является с приветом. Я так пишу сейчас, как будто никогда Не будет так, как этим летом, А что-то сдвинется или порвется нить, Соединяющая землю с небесами, Я так пишу сейчас, чтоб все договорить, Пока слова приходят сами. ВЕЛИЧКА Как мы долго спускались - ступень за ступенью - В соляные провалы земли, Со своей соревнуясь мигающей тенью, И все ниже и ниже вели Переходы подземные. Света скольженье По блестящей в наплывах стене, И соленого воздуха легкое жженье В горле - так и запомнились мне. Ну а там нас встречали волшебные гроты, Храмы, словно из серого льда. То, что в царстве Аида такие работы, Не подумал бы никогда. И, быть может, напрасна тоска по разлуке, Эвридика, оставшись, права, В этом мире, где блики контрастнее, звуки, Где чуть кружится голова. * * * В. К. Ты, вот что, не грусти. Когда я сам печален, Смотрю на облаков по небу легкий бег, И блеск их белизны так чист, так изначален, Как будто выпал снег, как будто выпал снег. Воздушною рекой, сомлев, земля объята, И словно видит сны дневные наяву, И хочется вот так - с рассвета до заката, - Все позабыв, примять шуршащую траву. Ты, вот что, не грусти. Когда за голубою Небесною волной придет другой черед, И мир затопит мрак - я помню... я с тобою - На звезды погляди, на их прозрачный лед. * * * В самый последний дачный День среди гряд стоишь. Падающий, невзрачный Листик тревожит лишь. В небе такая дрема, Дрема и благодать, Словно мне не знакомо Горькое "покидать". Медленно тянет муха Сонную песнь свою, Шепчутся ветки глухо, Я, замерев, стою. Сколько хватает взгляда - Небо и провода. И никуда не надо, Веришь ли, никуда...