ЛЕВ ДАНОВСКИЙ
Опубликовано в журнале Звезда, номер 4, 2001
ЛЕВ ДАНОВСКИЙ Стихи
* * *
Как-то легче жить, когда
В небе помаргивает звезда.Соринка наждачная, никому
Не мешающая. КолымуПриветствующая и Мадрид —
Так дружелюбно она горит.Это слабое покалывание. Каким
Кодом пользовался Элохим,Зашифрованную передавая весть?
Можно почувствовать, не прочесть.Мерцание звезд подобно еще стихам.
И то и другое уничтожает хлам,Накопившийся за невероятно бездарный день.
Все, что было сдвинуто набекрень,Наконец-то, в поисках своего гнезда,
Выпрямляется. В небе царит звезда.* * *
Я любил вас, Эльза Лазаревна. Теперь
Я могу вам признаться в этом. Тогда в пятьдесят четвертом
Я замирал, когда открывалась дверь
И вы появлялись в своем безупречно-черном
Жакете. Кто-то старательно выводил
Букву «О». Овал был так совершенен!
Но я учился без вставочки и чернил
Чистописанью чувств. На стене красовался Ленин.
Эльза Лазаревна, я закрывал глаза
И шептал ваше имя, переплетая звуки,
Воображая лаз, где растет лоза,
И улыбался бессмысленно, как Судзуки.
Однажды я встретил вас в сопровождении двух
Курсантов. Вы неестественно хохотали,
Поглядывая на правого. Плыл тополиный пух.
Такова была первая ревность, ее детали.
Эльза Лазаревна, к сожалению, я
Не послал вам в бокале черную розу.
Я сегодня должен соединить края
Времени, наконец-то вынуть занозу.
И забыть навсегда, как стучал и крошился мел…
Повстречаться нам суждено едва ли.
Честно говоря, я даже бы не хотел,
Чтобы вы это когда-нибудь прочитали.
ЧТЕНИЕ СТИХОВНе знаю, как покойнику, — вдове
Хотелось, чтобы «Август» Пастернака
Я прочитал у гроба. В голове
Отозвалось немедленно «однако…».Последняя летучая листва
Заглядывала нехотя в могилу.
Я прочитал бессмертные слова.
Как обещали утром, моросило.Он ничего не понимал в стихах
И говорил об этом с прямотою,
Присущей алкоголикам. Размах
Его тоски равнялся не запою,Но более интимному, тому,
Что немцы обозначили Wеltsсhmerz’ем.
Все порывался ехать в Кострому.
Не удалось. Не выдержало сердце.Не жалуя столичную толпу,
В провинции он видел образ мира.
Дождь хлынул неожиданно. Тропу,
Петлявшую в березняке, размыло.Потом была поминок толчея.
В истерике его учитель бился.
Вдова меня благодарила. Я
В тот вечер омерзительно напился.* * *
«Обрати свой взор внутрь себя и смотри» —
Будет выполнено, gеnоssе ПлЛтин,
Или ПлотЕн. Начинаю по счету «три».
От брезгливости, кажется, я свободен.Погружаться в бездну, как тот Кусто, —
Бесперспективное занятие для поэта,
Если заранее знаешь, увидишь что:
Еле мерцающую личинку света.
И поэтому он, словно Аленушка у ручья,
Над неправильной наклоняясь дробью,
Для простоты именуемой «речь» и «я»,
Пригорюнившись, ищет свое подобье.Да еще эта липкая белесая темнота,
По карнизу прогуливающиеся гули.
Духота. Неубранная тахта.
Так от жизни отлынивают в июле.
* * *М. К.
Заканчивается записная в кожаном переплете,
С воющим волком на лицевой стороне.
Для сохранения стихотворной плоти
Подаренная. Мы жили тогда в стране,Аббревиатура которой не зря пугала
Народы. Подаренная незадолго до
Окончательного и стремительного развала.
Все негодовали, ждали, и он пришел, Годо.Заканчивается карманная золотая клетка.
Сколько же было в жизни пустот!
О, как редко вздрагивала каретка
И шуршала копирка за этот год.Только такие делать и надо
Подарки. Сотовый перебор
Выпукло-влажных гранул граната,
Звуковой во времени коридор.Линия связи, где перебои
Отсутствуют, выводящая в сад
На берегу реки, где двое,
Счастьем ошеломлены, стоят.
О СТИХАХРечь нарочита, странна,
Заострена. Как рогожа,
Шероховата. Свежа.
Ни на что не похожа.
Речь рубежа.Речь как отказ
От обаяния. Сцепка
Смыслов. Графит и алмаз.Сложная лепка.
Речь как компас,Тот, где пропала
Стрелка. Теперь
Знойно ли, снежно,
Хочешь — проверь.
Ибо открыта тайная дверь.
Речь неизбежна.