ЛЕОНИД РОМАНКОВ
Опубликовано в журнале Звезда, номер 3, 2001
ЛЕОНИД РОМАНКОВ ОРГАНИЗОВАННАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ: ОТКУДА ОНА У НАС ВЗЯЛАСЬ И ЧТО С НЕЙ ДЕЛАТЬ?
Надо ли говорить, что преступность — одна из самых больших угроз существованию России в качестве экономически развитой и цивилизованной страны?
Надо ли говорить, какой экономический ущерб наносит организованная преступность финансам страны, а следовательно, и нашему жизненному уровню?
Вот несколько цифр: по осторожным данным, не менее 50% предприятий всех форм собственности находятся под контролем криминальных структур; из России ежегодно уплывает за рубеж около 20 млрд. долларов, что сопоставимо с объемом ВНП.
Как же так получилось? Как будто и не было иноземного нашествия, заставившего когда-то сицилийских жителей сплотиться в тайное сообщество, из которого потом выросла «каморра»; как будто не было массовой эмиграции в Россию этнических групп с развитыми преступными традициями, как это случилось в Соединенных Штатах, куда были импортированы сицилийские мафиози, японские якудза и китайские триады…
Однако Россия с такой скоростью рухнула в объятия массовой преступности, что этот феномен заслуживает самого пристального изучения — хотя бы в качестве урока. (Может быть, печальная историческая роль России в том и заключается, чтобы показывать человечеству, как не надо обустраивать жизнь.)
Предпосылки
Как мне представляется, для лавинообразного нарастания преступности должны существовать, по меньшей мере, следующие предпосылки:
1) отсутствие в обществе моральных устоев, общепризнанных ценностей и традиций;
2) наличие большой группы беспринципных людей, достаточно умных и волевых, имеющих налаженные корпоративные связи, чтобы стать во главе организованной преступности;
3) сложившаяся большая группа людей, готовых без малейших колебаний убивать и пытать, не имеющих мирной профессии, готовых стать исполнительными агентами преступных сообществ;
4) атмосфера страха и недоверия к органам власти, возникшая в обществе, неверие в то, что милиция способна защитить жителей; неразвитость институтов гражданского общества;
5) отсутствие четкого законодательства в имущественной сфере; слишком сильное влияние государства и его чиновников на сферу предпринимательства, массовое обнищание населения.
К сожалению, все перечисленные выше факторы имели и имеют место в современной России.
За 70 лет правления большевиков были почти начисто искоренены как религиозные ценности и традиции православия, так и общечеловеческие принципы толерантности и уважения к человеческой личности. «Цель оправдывает средства» — вот тот крайне опасный лозунг, который был внедрен в сознание советских людей, когда под целью понимался скорый приход коммунизма. Однако если в первые годы революции часть населения и верила в коммунистические догматы (помните любимое выражение школьного учителя: «С такими, как ты, Вася, коммунизм не построишь!»), то реальная жизнь с массовыми сталинскими расстрелами, хрущевскими психушками и брежневским казнокрадством не оставила камня на камне от этих иллюзорных надежд.
На смену идеалам пришел хорошо замаскированный цинизм, для которого сдерживающим началом служила не совесть, а боязнь лишиться партбилета и тем самым погубить свою карьеру. «Хочешь жить — умей вертеться» — эти слова стали символом эпохи «развитого социализма».
Эту циничную позицию, естественно, разделяла хорошо информированная и отобранная из достаточно образованных и амбициозных людей верхушка советской знати — работники спецслужб и партийно-комсомольские боссы. Из этой прослойки рекрутировались теневые крестные отцы будущей организованной преступности. Достаточно умные, достаточно циничные, с наработанными контактами, они использовали свое положение и связи для целей скорейшего обогащения и организовывали сложно-разветвленные, криминальные по сути сообщества.
Можно вспомнить Андрея «Маленького», бывшего комсомольского вожака, ставшего лидером одной из самых жестоких бандитских группировок в Питере («Ваш тайный советник», 2000, № 13).
Бывшиe партийные боссы ворочали партийными капиталами и имуществом, спрятанным во время перестройки, генералы продавали на сторону военное имущество и строили себе виллы в Подмосковье — и всем им нужны были подручные, посредники, «быки», наемные убийцы и телохранители. Оказалось, что недостатка в них нет.
Два потока заполнили эту нишу — люди «зоны» и ветераны «горячих точек». Надо ли объяснять, что советская тюрьма никогда никого не исправляла, но перманентно повышала криминальный профессионализм? Что колоссальное количество людей, прошедшее через колонии для «малолеток», через взрослые зоны, оказывалось неприспособленным к позитивному участию в жизни? Что заразное дыхание зоны отравило всю Россию, проникло в язык — чего стоит одно высказывание президента: «Мочить в сортире». Что утверждается жизненная установка «умри ты сегодня, а я завтра»? Что выходят из зоны либо искалеченные, больные, озлобленные на весь мир («опущенные», туберкулезные, изувеченные ментами), либо сильные, злобные, агрессивные, которые не пойдут работать за среднероссийскую зарплату?
С другой стороны, афганская и чеченская войны создали еще одну прослойку людей, выбитых из нормальной мирной жизни, которые научились убивать, у которых враги («духи» или «чехи») погубили или искалечили друзей, и которых переполняет жгучая ненависть ко всем, кроме, может быть, своих близких.
Чем лучше вьетнамского афганский синдром? Ничем! А мы знаем, какие проблемы имела Америка с ветеранами вьетнамской войны…
(Рассказывал приятель, прошедший Афган, как они кидали гранаты в окна жилого дома — на всякий случай — и как потом оттуда выползали дети с оторванными конечностями…)
А «любительский» спорт? Он не позволял талантливым спортсменам заработать себе на старость. Куда им было податься после окончания спортивной карьеры, если они умели только бороться, боксировать или стрелять из спортивного оружия?
А еще армия с ее «дедовщиной», воспитывающая закоренелых садистов?
В итоге недостатка в «быках» — бойцах бандитских группировок — страна не испытывала. Главарям было из кого выбирать.
Годы сталинского террора, годы подчинения органов суда, следствия и прокуратуры сначала обкомовским начальникам, а сейчас — главам исполнительной власти начисто отбили у населения веру в правосудие. К тому же продажность и жестокость милиции создали у людей ощущение полной беззащитности; дошло до того, что, по данным некоторых опросов, люди боятся милиции больше, чем бандитов!
В интервью с известным криминологом профессором Гилинским приводятся следующие цифры из опроса 1993 года: милиции доверяет 4% населения, прокуратуре и госбезопасности соответственно 3,5 и 3%! (В. Афанасьев, Я. Гилинский. Девиантное поведение и социальный контроль в условиях кризиса Российского общества. СПб., 1995).
Вот в этом запуганном и не умеющем защитить себя самостоятельно обществе, перемешанном с наглыми и всесильными «хозяевами жизни» в лице партноменклатуры и работников спецслужб (можно вспомнить дела Рахимова, Мжаванадзе…), начались реформы, имеющие своей целью построить демократическую страну с частной собственностью и рыночной экономикой.
Первыми шагами в этом направлении было горбачевское разрешение кооперативов. Директорами промышленных предприятий их было создано великое множество с одной целью — перевести туда безналичные деньги (которых никто никогда не считал, так как это были виртуальные государственные деньги, перекладываемые из одного государственного кармана в другой), обналичить и присвоить. Туда же сплавлялось более или менее ценное оборудование — директора готовили себе на всякий случай «запасные аэродромы».
Так начали сколачиваться первые крупные теневые состояния. И тут же подняла голову преступность. На зоне только и шли разговоры, как бы побыстрей выйти и начать «щипать» кооператоров. Ведь те, кто украл, — не пойдут жаловаться в милицию на то, что их ограбили!
Приватизация как способ первоначального накопления капитала
Комплекс новых правил экономики застал многих врасплох, но хорошо информированные «боссы» поняли, что пришел их час. Вся эта бессовестная армада бросилась скупать ваучеры, создавать финансовые пирамиды, брать беспроцентные ссуды в государственных банках, гнать за рубеж металл, нефть, лес, алмазы, пользуясь колоссальной разницей в ценах на внутреннем и внешних рынках. Полученная гигантская прибыль оседала на их валютных счетах в иностранных банках, а страна нищала и стремительно катилась вниз.
«Известны многочисленные случаи занижения балансовой стоимости приватизируемых объектов, сговора о неправомерном разделе имущества, снижения цены предприятий, умышленного нарушения порядка проведения конкурсов и аукционов, необоснованной и убыточной передачи государственного имущества в управление частным лицам, продажи в собственность или передачи в аренду с правом последующего выкупа объектов, приватизация которых запрещена законом», — пишет Галина Лапина в статье «Кто громче всех кричит держите вора»?» (Посев, № 5, 2000 год).
«По данным правоохранительных органов, до 70 процентов выставляемой на аукционные торги недвижимости попадает в руки заранее намеченных лиц» («Известия», № 136, от 20 июля 1994 г., статья аналитического центра «Кому принадлежит власть в России?»).
К тому же мощное сопротивление «красных директоров» и не успевшей обогатиться части партноменклатуры не позволило довести приватизацию до логического конца — создания класса эффективных и ответственных собственников, которые богатели бы и разорялись вместе со своими предприятиями. Получился абсурд — директора стали получать громадную зарплату вне зависимости от того, как идут дела предприятия, и при этом мошенничать с продажей продукции, а то и вообще доводить собственные предприятия до банкротства ради скупки акций по бросовой цене какой-нибудь подставной фирмой.
Зловещая роль инфляции
Старые советские начальники плохо разбирались в рыночной экономике. Они считали, что если на что-нибудь в стране не хватает денег, то надо просто их допечатать, какие проблемы!
Результат не замедлил сказаться — началась громадная инфляция. Я не знаю более весомой причины для массового разгула преступности и провала в экономике, чем высокий уровень инфляции. Дело в том, что денежные отношения между физическими и юридическими лицами в эпоху высокой инфляции приобретают совершенно иной характер. Становится очень выгодно: 1) брать в долг на длительный срок, получать ссуды, кредиты; 2) задерживать до последнего момента оплату товаров и услуг; 3) «прокручивать» чужие деньги в банках, получая прибыль буквально «из воздуха»; 4) спекулировать «твердой» валютой, фактически вытесняя из обращения национальную валюту и поддерживая тем самым чужую экономику.
При слабости официального арбитража, который рассматривал дела годами (а за это время деньги превращались в пыль), в обществе возникла потребность в «параллельном» эффективном арбитраже. Вот когда появились наиболее мощные бандитские группировки, «выбивающие» долги, обеспечивающие своевременную оплату отпущенных товаров или выполнение условий контракта, эти так называемые «гаранты» сделок.
Мой бывший сослуживец, чудесный парень и талантливый конструктор, взял большой кредит, заказал партию чая из Индии с предоплатой; чай пришел довольно поздно — он уверял, что конкуренты тормознули его корабль в Роттердаме, — продать его было трудно, и он отправил его в Псков; однако деньги оттуда не пришли, а посланные «гаранты» вернулись ни с чем. Он не смог вернуть кредит. Через некоторое время его нашли застреленным в собственном гараже.
С другой стороны, громадные прибыли, получаемые во время инфляции от спекуляции валютой, от сомнительных сделок, привлекали внимание бандитских структур, которые насылали своих «быков» грабить предпринимателей. Появилась необходимость иметь «крышу» — охранную структуру, защищающую твой бизнес. «Крыши» вербовались из эфэсбэшников, «ментов», «афганцев», бандитов и т.п., которые за определенную часть прибыли страховали бизнес от «наездов». Однако часто случалось, что они сами отнимали у подзащитных все имущество.
Иметь «крышу» стало почти необходимостью — среди бела дня кварталы городов обходили «бойцы невидимого фронта», проверяя точку за точкой, имеется ли у этого бизнеса «крыша» и нельзя ли его обложить данью.
Думаю, что немногим предприятиям, особенно малого и среднего бизнеса, удалось избавиться от необходимости платить за «охранные услуги». Гайдар сказал когда-то: страна заплатила за экономическое образование Черномырдина тремя годами инфляции. Она заплатила бо╢льшим — небывалым размахом преступности!
Коррупция как национальный вид спорта
Система государственного регулирования, участвующие в ней люди всеми силами сопротивлялись либерализации экономики; а ведь от них, по традиции, зависело очень многое — доступ к экспортной трубе, разрешение на вывоз сырья, металлов, заключение контрактов на поставку вооружений, лицензирование, аккредитация, льготирование, всевозможные согласования…
Если учесть, что в разграбленной стране зарплата чиновников была не слишком высокой, то, к сожалению, легко понять психологию человека, сидящего у «раздаточного окошка»: «Я тебе даю разрешение на вывоз, скажем, цветных металлов, ты, гад, получишь колоссальную прибыль, а я останусь с детишками сосать лапу? Нет уж, надо делиться!» А начав брать взятки, уже трудно остановиться!
По данным международной организации Transparency International, Россия вошла в двадцатку наиболее коррумпированных стран мира («Коммерсант», 28 октября 1999 г.).
Отсутствие четкого и стабильного законодательства, особенно таможенного, непомерные пошлины и налоги давали возможность наживаться чиновникам и в то же время ввели криминал в экспортно-импортные, да и любые другие деловые операции.
Мощная река давления лиц и организаций, рвущихся к максимальной прибыли, подмывала неустойчивые барьеры охранителей сомнительных законов и правил и прорывалась в самых неожиданных местах. Можно вспомнить и ввоз импортных машин чернобыльскими ликвидаторами, и Национальный фонд спорта с его торговлей алкоголем и табаком, и деятельность Союза ветеранов Афганистана…
С другой стороны, быстро возник так называемый «государственный рэкет», и многие предприниматели считают, что он еще пострашнее бандитских наездов.
Вымогались взятки за все: за согласование оборудования помещения для бизнеса с СЭС и с пожарной инспекцией; за разрешение на аренду; за ускорение регистрации; за «закрывание глаз» на налоговые нарушения, часто надуманные…
Когда Санкт-Петербургский технический университет хотел реконструировать бывшую дачу Бенуа, то ему понадобилось получить на проекте более двухсот согласующих подписей. Слишком дорогой проект в конечном итоге не был реализован.
Бюджетные деньги, предназначаемые на закупку продукции для нужд городского хозяйства, как правило, использовались «с откатом» — за получение выгодного контракта поставщик был вынужден отдавать от 3 до 10% стоимости заказа. И даже введение обязательных тендеров на закупку продукции стоимостью выше 1000 МРОТ по указу президента не спасло ситуацию — подстраивались липовые конкурсы с заранее известными результатами.
Петербургский предприниматель Дмитрий Варварин, ставший позднее, к сожалению, жертвой заказного убийства, признавался мне в частном разговоре, что его фирмы неоднократно пытались принимать участие в городских конкурсах, но безрезультатно — «все было схвачено».
Уголовные дела по фактам коррупции редко возбуждались, еще реже доводились до суда, да и в судах часто «разваливались». С одной стороны, пускались в ход деньги для подкупа следователей и судей, с другой — использовались связи криминальных структур в высших эшелонах власти.
Да что говорить о рядовых судьях, если «отдельные» генеральные прокуроры России то парились в бандитских банях, то пользовались услугами проституток, поставляемых теми же структурами.
В итоге обнищавшее тело измученной России рвут на части целые сонмы паразитов — от криминальных боссов до «государевых людей». Они заполняют пляжи Ниццы и Канарских островов, покупают замки в долинах Рейна и Луары, ездят на «шестисотых мерседесах», в то время как пенсионерам, честно проработавшим всю жизнь, не хватает денег на лекарства и скромную еду, и они тихо вымирают.
Россия стала похожа на Колумбию, с той лишь разницей, что вместо кокаина миллиардные состояния делаются на нефти.
Куда стоило бы двигаться?
Криминальную заразу легко подхватить, но от нее трудно избавиться. Почти 200 лет понадобилось Италии, чтобы операция «Чистые руки» положила начало концу господства мафии. Около 50 лет длилась борьба с организованной преступностью в США, и в итоге она оказалась загнанной в узкие рамки наркобизнеса и проституции.
В России же отравлена криминалом почти вся банковская сфера, добывающая, производящая отрасли. Есть ли надежды выбраться в следующем веке из этой ловушки? Убежден, что четкий анализ причин, следствий и тенденций должен помочь найти ответ на этот вопрос, а значит, и выход.
Определенные надежды я связываю все-таки с тем фактором, что основная масса населения, особенно высокообразованного, инстинктивно сторонится криминальных отношений. То, что было описано выше, не имеет универсального, всеобъемлющего характера, а лишь достаточно типично.
Можно ли изменить те «предпосылки», которые были описаны в начале статьи?
Мне представляется крайне важным изменение психологии людей по отношению к нечистоплотности, взяточничеству, преступности, по отношению к «грязным деньгам». В этом изменении главная роль принадлежит интеллигенции и средствам массовой информации.
Негоже деятелям культуры толпиться в прихожей, скажем, Отари Квантришвили, выпрашивая деньги на постановку кинофильма или оперы.
Негоже ставить на Невском памятник Гоголю, взяв деньги у людей, которых потом арестовывают по обвинению в бандитизме и вымогательстве.
Негоже интеллигентам голосовать за человека, который, будучи хозяином рынка, пожертвовал часть утаенных от налогов денег на богоугодные цели.
Репутация политических деятелей должна быть безупречной («Жена Цезаря должна быть выше подозрений»), и если съезд политического движения, возглавляемого этим деятелем, проводится на бандитские деньги, и этот факт установлен, то он должен немедленно уйти в отставку.
Забытый термин «общественное мнение» должен усилиями интеллигенции стать важным фактором общественной жизни.
Уже неоднократно писалось и говорилось, что язык, как мощнейший инструмент воздействия на мышление, должен заменить нейтрально окрашенные иностранные или уголовные термины на морально четкие определения.
Убийца, а не «киллер», вымогатель, а не «рэкетир», проститутка, а не «путана», главарь банды, а не «папа», убивать, а не «мочить». Вот настоящее дело для ответственных перед народом и собственной совестью редакторов СМИ — использовать в профессиональной работе правильную терминологию.
Говорят, что крестные отцы отечественной мафии, криминальные главари, по мере врастания в бизнес, предпочитают переходить к цивилизованной модели отношений, без заказных убийств и использования бандитов. Так, по слухам, Анатолий Быков, поднявшись наверх, стал избавляться от «синих» (уголовников); говорят, что небезызвестные Малышев, Кумарин (Барсуков) превратились в солидных бизнесменов. Мне в это верится с трудом — ведь все время подрастают «молодые волки», пытающиеся откусить свой кусок, и если милиции с этим не справиться, то «бизнес» будет вынужден защищаться «неформальными» методами, а следовательно, использовать имевшиеся связи и структуры.
Уж скорее дети этих акул эпохи первоначального накопления, окончив гарварды и кембриджи, станут более цивилизованными бизнесменами…
Что касается рядовых бойцов: понятно, что бандитская доля сладка только временно. По статистике, лишь банкиров убивают чаще, чем бандитов.
Следовательно, легализация занятий охранным бизнесом, достаточно хорошо оплачиваемым частными предпринимателями, при условии «прозрачности» и подконтрольности, может дать достаточно много «честных» рабочих мест для бывших солдат.
В то же время ужесточение ответственности за вымогательство и бандитизм, подкрепленное твердым судейством (об этом пойдет речь чуть позже), должно поставить указанный контингент перед четким выбором своей социальной роли.
К сожалению, реформа пенитенциарной системы займет еще очень много времени и потребует много средств. Основные черты ее, конечно, хорошо просматриваются: уменьшение числа случаев заключения под стражу для неопасных (для свидетелей и общества) подозреваемых; ускорение процесса рассмотрения мелких преступлений с использованием института мировых судей; связанная с этим разгрузка тюрем; нормализация условий содержания заключенных в трудовых лагерях с предоставлением возможности учиться по специальностям, в которых есть потребность на рынке труда; забота о социализации освободившихся из мест заключения. Это очень трудная задача, но, не решив ее, мы все время будем получать пополнение преступных рядов.
Мировой опыт показал, что отцов организованной преступности достаточно трудно схватить на месте преступления, ибо сами они не берутся за пистолет. Неуплата налогов — вот то звено, которое наиболее уязвимо. Ведь что толку в деньгах, если на них нельзя ничего купить; а чтобы купить, надо, во-первых, их (деньги) «отмыть», то есть легализовать, а во-вторых, заплатить налоги.
И даже если они пойманы на чем-либо, судить главарей организованной преступности достаточно сложно, учитывая их вес, связи и влияние. Может, стоило бы учесть опыт Перу, где во время борьбы с терроризмом проведение судов по делам повышенной общественной опасности было поручено военным судьям; проводились они на территории воинских частей, судьи были в капюшонах, закрывающих лица, и свидетели были надежно защищены.
Все, что связано с коррупцией, также имеет не единственное решение, но целый комплекс мер.
Конечно, социальные условия для чиновников должны быть такими, чтобы власть могла конкурировать с бизнесом за «светлые» головы. Я имею в виду не столько зарплату, ибо никогда ее не сделать выше, чем в бизнесе, но скорее пенсии и социальный статус. Чтобы чиновник мог сделать выбор — или рискованная хорошо оплачиваемая работа в предпринимательстве, или более скромная, но престижная и дающая гарантии на будущее работа на правительство.
Очень важно, чтобы «начальство», начиная с президента, было безупречно само и требовало того же от подчиненных, чтобы они не могли бросить на него тень. В противном случае необходимо безжалостно расставаться с «согрешившими». «Рыба гниет с головы», но и с головы же она должна очищаться и выздоравливать. К сожалению, Ельцин ценил личную преданность выше моральной чистоты. Эта ошибка дорого стоила России. Посмотрим, как поведет себя Путин…
Понятно, что законодательная база требует постоянного совершенствования; не может быть индивидуальных налоговых льгот или таможенных послаблений; льготы должны применяться только как инструмент поощрения важнейших направлений развития (науки, культуры, высоких технологий, модернизации устаревших производств, привлечения инвестиций), но не как способ дать заработать кому-то, даже православной церкви!
Должно быть резко ограничено право государства вмешиваться в бизнес, которое осуществляется сейчас многочисленными способами — путем лицензирования всего и вся, выдачи отдельных разрешений, предоставления различных преференций…
Российское общество должно научиться ограничивать коррупцию, используя международный опыт и развивая свое участие в контроле над тратой денег налогоплательщиков. В этом смысле развитие принципов гражданского общества, с его активностью в деле защиты прав человека, в требовании ясности и прозрачности действий власти, в требовании уважать законодательство и отстаивать «власть закона» — наверное, одна из наиболее важных задач для всех нас. Может быть, от ее выполнения и зависит, какими мы будем в XXI веке.