Вступительная заметка Дмитрия Бураго
Опубликовано в журнале Звезда, номер 12, 2001
Предлагаемые вниманию читателей, казалось бы, случайные и вообще немногочисленные стихотворные опыты Андрея Андреевича Маркова были, однако, весьма популярны среди его коллег. Они поражают не только своей сюжетной оригинальностью, но и непринужденным владением поэтическим словом. Сохранилась кассета с записью Маркова, читающего свои стихи — в манере, напоминающей отчасти Галича и чуть-чуть Вертинского. Один из учеников и сотрудников Маркова (мне не посчастливилось знать Андрея Андреевича лично) засвидетельствовал, что по стихотворению “Прогресс” легко представить внешний облик и позу автора в момент чтения им стихов.
А. А. Марков (младший) (1903—1979) — один из крупнейших математиков XX века. Работавший в самых разных областях (включавших теорию пластичности, прикладную геофизику, небесную механику, топологию), А. А. Марков наиболее известен благодаря его фундаментальному вкладу в логику (в частности, А. А. Марковым было основано конструктивное направление в математике), теорию сложности алгоритмов и кибернетику. Андрей Андреевич создал большую (и поныне активную) математическую школу, его ученики работают во многих странах.
Учитывая специфику того времени (в частности, общеизвестную ситуацию с кибернетикой в нашей стране и, увы, сходное преследование конструктивизма), не приходится удивляться тому, что А. А. Марков никогда не был избран действительным членом Академии наук (а членом-корреспондентом стал только в 1953 году), а его школа по существу подвергалась репрессиям. Пожалуй, при бесстрашии и остроте Андрея Андреевича (выступавшего, в частности, в защиту Р. И. Пименова и И. Д. Заславского, осужденных за “антисоветскую деятельность”, и подписавшего письмо в защиту А. С. Есенина-Вольпина), то, что А. А. Марков не погиб, следует считать удачей.
Здесь можно было бы и закончить эту биографическую справку (отослав читателя за подробностями, скажем, к статье М. Н. Нагорного в журнале “Техническая кибернетика”, 1993, № 5), однако хочется сделать еще одно замечание.
По-видимому, человеческое самосознание и повседневное мышление мало изменились за последние несколько тысячелетий (с поправкой, конечно, на меняющиеся быт и нормы общественной морали), и нам близки сюжеты и понятны переживания героев из далекого прошлого. Научное же мышление претерпело кардинальные изменения как раз за последние два столетия, заставив человеческий разум оперировать понятиями и законами, неприложимыми к бытовому опыту и чуждыми ему (так, скажем, логика квантовой физики просто противоречит “здравому смыслу”). Современное научное мышление — явление, совсем не похожее на обычную работу мозга, на побуждения и эмоции, в значительной степени запрограммированные его устройством, сформировавшимся в результате эволюции длительностью в миллионы лет. Пожалуй, это явление скорее противоестественное. Просуществует ли человечество еще, скажем, сотню лет, возможно, будет зависеть от того, совладает ли повседневное мышление со страшноватыми чудесами, подаренными прогрессом науки — именно чудесами, игрушками, совершенно непонятными человеку как представителю вида с миллионолетней историей.
С этой точки зрения, стихотворные опыты человека, являвшегося одним из крупнейших ученых в одной из наиболее абстрактных областей человеческого знания, мне кажется, могут представлять особый интерес, — например, можно попытаться понять, влияет ли отрицательно такая “патология”, как занятие современной математикой, на более естественные функции мозга…
Дмитрий Бураго
ВЕЧНЫЙ ПЛАМЕНЬ Смешная утварь - голова. Она как тыква изощренна. Как полуночная сова, она остра и извращенна. Разбита мира скорлупа, и кротким некуда деваться. Смешная доля у клопа: плясать, кусать и издеваться. Пусть он приплюснут и вонюч, и слеп как крот, и глух как камень, но в сердце у него живуч неугасимый яркий пламень. ПРОГРЕСС Шел прогресс, осушались болота, отступала в смятении смерть, на крыльцо выходила Шарлота, а за нею профессор Сент-Двердь. У профессора цепкие руки, отклоняется корпус назад, он к Шарлоте простер свои крюки, приглашая спуститься с ним в сад. Но Шарлота сегодня не в духе, отрицательно движет рукой: "Мне нельзя... это колотье в ухе, и вообще-то мне нужен покой. И вообще-то, профессор, отстаньте! Не до вас мне сейчас, не до вас! Я мечтаю о том интенданте, что все пьет у нас клюквенный квас". Шел прогресс, отступали болота, воздвигалась железная жердь. Огорченный ушел от Шарлоты знаменитый профессор Сент-Двердь. ЛОЖЬ Сказав однажды ложь, как некогда Дедал, я сонмы страшных рож с волненьем ожидал. Я ждал, что странный люд ворвется в пышный зал, где столько странных блюд себе я заказал. Но вместо страшных рож и этих странных блюд вздымалась к небу рожь, в которой сел верблюд. И был верблюд тот чист, как чистый клякспапир, как клякспапирный лист, положенный на мир. А сел он в эту рожь, я знаю, лишь затем, чтоб пробежала дрожь по жалким рожам тем. ДЕМОН Сидел и ел один шпинат дух отрицанья, дух сомненья. И мрачен был, как экспонат музея здравоохраненья. Теперь ему не до принцесс и прочих дочерей Адама: пищеварительный процесс затмил само понятье "дама". На эти странные явленья да будет яркий свет пролит: дух отрицанья, дух сомненья болел болезнию "колит". ВИЗИТ Представ во всем своем объеме, в Чите, читальне аэропорта, в посадке, спуске и подъеме, ко мне пришли четыре черта. Их вид был дик и неприятен, как если б их три дня тошнило. Их тихий писк был непонятен, как иероглЕф в разливе Нила. И кислый смысл в их визите, в их надоедливом брюзжанье, по Висле мысли плыл в транзите, надев личину подражанья. Но так как палубу кренило, как древний Рим в орбите смерти, то пролились мои чернила, и утонули в них те черти. ГИППОМОНАДА Черная гиппомонада вышла из бездны времен и говорит, что не надо ей ни гербов, ни знамен. Черная гиппомонада вышла из дали веков и говорит, что не надо ей ни вождей, ни полков. Черная гиппомонада вышла из чащи лесов и говорит, что не надо ей большинства голосов. Черная гиппомонада вышла на берег одна. Ей не нужна канонада, ей ненавистна война. Черная гиппомонада бодро бежит без подков, и ничего ей не надо, кроме жиров и белков.