Перевод с французского Владимира Портнова
Опубликовано в журнале Звезда, номер 12, 2001
ЖОЗЕ МАРИЯ ДЕ ЭРЕДИА (1842-1905) СОНЕТЫ ЗАБВЕНИЕ Над морем - древний храм в развалинах забытых. Соединила смерть и спрятала полынь Героев бронзовых и мраморных богинь В глуши, в степных краях, ничем не знаменитых. Порой лишь волопас, быков сзывая сытых, В ракушку засвистит вблизи былых святынь, И вековой напев плывет в морскую синь, А черный силуэт - в простор небес открытых. Одна земля добра к поверженным богам И хочет по весне, чтоб нежно зеленели Аканты новые на падшей капители. Но человек, чужой прадедовским векам, Спокойно слушает, как ночью, в тихом горе, Сирен исчезнувших оплакивает море. КЕНТАВРЕССА Кентавры некогда владели всей страной - Лесами, долами, горами и ручьями, И день от черных спин отсвечивал лучами, И к светлым волосам кидался вороной. Зачем цветут луга? Мы топчем их весной Одни. И логово пустует за плечами. Когда призыв коня я слушаю ночами, В тепле меня озноб колотит ледяной. В былые времена бессчетны и могучи, Редеют с каждым днем сыны богини-Тучи: Кентавр оставил нас и женщиной пленен. Средь самок молодых он не найдет царицы, От них не крик любви, а ржанье слышит он, И для него они всего лишь кобылицы. БЕГСТВО КЕНТАВРОВ Убийством пьяные, от крови ошалев, Они спасаются, они уходят в горы, Страх угоняет их в расщелины и норы, Смерть нагоняет их - так пахнет только лев. Все сбито - стелион, и гидра, и посев, Они перемахнут потоки, рвы, заторы, Завидев на небе родных вершин узоры, Олимп, и Пелион, и Оссу разглядев. Лишь иногда беглец храпящий поотстанет, Взовьется на дыбы, назад свирепо взглянет И вновь одним прыжком вернется к табуну: Он видел, как луна багровая набрякла И, непомерную приобретя длину, За ними гонится их ужас - тень Геракла. РОЖДЕНИЕ АФРОДИТЫ Вначале Хаос был, не связанный законом, Пространство с Временем не ведали числа, Но Гея - мать-земля - титанов родила И выкормила их благим и щедрым лоном. Титаны пали. Стикс течет над мертвым Кроном. И с той поры Весна во гневе не дала Ни одного дождя, и не было тепла, И серп не проходил по нивам золоченым. Олимп отяготил застывший слой снегов, Забыв игру и смех, томился мир богов, Но с неба в Океан была роса излита: То пролил кровь Уран на страшной высоте... Когда разверзлась хлябь, в блаженной наготе Из пены пламенной восстала Афродита. ПАН Лесными тропками, где ходит только он, Где лишь ему видны зеленые дороги, Любовник нимф нагих, ловец их козлоногий Скользит к изложине, сбегает под уклон. И радует его живой и свежий звон Безвестного ключа на дне глухой излоги В полдневный час, когда укрылись даже боги И гневный Гелиос разит со всех сторон. Вот нимфа в глушь зашла, задумалась. Ей слышно, Как падает роса на мох, повсюду пышно Разросшийся. Любовь у нимфы на уме. И бог одним прыжком метнулся из-за ивы, Настиг ее, схватил, захохотал во тьме, Исчез... И дебри спят, как прежде, молчаливы. КУПАНИЕ НИМФ Долина дикая Эвксину не видна, На дне ее ручей прикрыт плакучей ивой; Повиснув на ветвях, ногою боязливой Здесь нимфа пробует, не холодна ль волна. Товарки, не спросив, студена ли она, Попрыгали в ручей толпой нетерпеливой; То стройный торс мелькнет, то кудри светлой гривой, То белое бедро, то смуглая спина. Разбужен темный лес божественным весельем, Но чей-то взор в тени горит лихим похмельем. Сатир! Бесстыжий смех тотчас прервал игру. Все разбегаются. Вновь тихо над долиной. Так ворон, каркая на ледяном ветру, С Каистра легкий стан сгоняет лебединый. ВАЗА Искусен резчик был, и на кости слоновой Колхидские леса возникли, и Ясон, И большеглазая Медея. Вознесен На стелу край руна, и виден блеск медовый. Вблизи струится Нил, бессмертный, вечно новый Родитель рек; затем в полях изображен Вакханок пьяный пир, проказы дев и жен, Надевших на быков ярмо лозы багровой. Пониже всадники сошлись на смертный бой, Друзьями на щите выносится герой, Рыдают матери, и ропщут маловеры. У ручек по бокам - затейливый извив: Две груди твердые у края прислонив, Из вазы вечно пьют склоненные химеры. АРИАДНА Заслышав издали бряцающий кимвал, У тигра на спине она легла нагая И ждет, чтоб оргия, по берегу шагая, Иакха принесла, как белопенный вал. А хищник царственный все шею выгибал, От счастья под ярмом своим изнемогая, И, только напряглась узда, не столь тугая, С нее сорвал цветок сияющий оскал. Не думая о том, как зверь до ласки жаден, И кудри разметав меж черных виноградин, Царица Азии ждет мужа кровью всей; Ее припухший рот, пылая и ликуя, Не помнит, что кричал, когда ушел Тесей, И предвкушает боль хмельного поцелуя. СФИНКС В колючих зарослях заметен слабый свет, Который из норы на склоне Киферона От девственных очей, от золотого лона И от орлиных крыл исходит сотни лет. Но проложил сюда мужчина твердый след. - Кто в темный угол мой отбросил тень со склона? - Влюбленный. - Бог? - Герой. - Войди. Лишь в том препона, Что ты сейчас умрешь. Тебе не страшно? - Нет. Сумел Беллерофонт смирить Химеру злую. - Уйди! - Ты дрогнула, ответив поцелую! - В объятьях я тебя сломаю, как тростник, Когтями изорву... - Что ж, изорви на части, Но я прославился, к губам твоим приник... - Что нужды, если ты погиб? - Какое счастье! МАРСИЙ Родной сосновый лес не в силах погребальный Костер тебе сложить, страдалец. Остов твой Распался; кровь ушла с водою верховой Из горной Фригии в долинный край печальный. Ревнивый Кифаред прервал напев опальный, Его железный плектр сломал тростник живой, Равно любезный льву и птице полевой. Тебе, певец Келен, остался стон прощальный. Остался нам лоскут, наброшенный на тис, Что содран был с тебя и на ветвях повис. О, гневный бог! О, крик пронзительный и звонкий! Меандр осиротел: на берегу с утра Не встретится сатир - искусник слишком тонкий... И кожей содранной играют все ветра. ПОХИЩЕНИЕ АНДРОМЕДЫ Летит огромный конь, и в воздухе морозном, В котором стынет пар из огненных ноздрей, Царевна и герой несутся все быстрей Сквозь голубую ночь, дыша эфиром звездным. Несутся. Африка мелькнула в море грозном, Ливан... страна пустынь... и Азия за ней... Пролив таинственный, весь белый от зыбей, Где Гелла бедная тонула с криком слезным. С ветрами по пути двум крыльям-парусам, Скользящим от звезды к звезде по небесам, Прикрыв любовников, уже забывших беды. От Овна и до Рыб им виден небосвод, Где встала тихая туманность Андромеды И пламенный Персей с ней рядом восстает.