Публикация, вступительная заметка и пpимечания Л. Г. Баpсовой
НАШИ ПУБЛИКАЦИИ
Опубликовано в журнале Звезда, номер 12, 1999
НАШИ ПУБЛИКАЦИИ ПИСЬМА И. И. ЛАПШИНА к Н. И. ЗАБЕЛЕ-ВРУБЕЛЬ Верю в Россию. Она будет. Мы будем. Будут люди. Будут новые времена и пространства.
Россия большой луг, зеленый, зацветающий цветами.А. Белый, » Луг зеленый , 1905
Было это в Москве — в начале века. На следующий день после бенефисного выступления в партии Царевны Лебеди в «Сказке о Царе Салтане» Римского-Корсакова Надежда Ивановна Забела1 получила письмо от анонима. Отрекомендовавшись маленьким, скромным человечком, он писал (22.I.1901): «…Много счастливцев подвизаются на пути служения красоте, но немного среди них достойных этого счастья; Вы стоите не только в меньшинстве, но и среди меньшинства-то Вы какая-то особенная, отмеченная божественным знаком приобщения чему-то тому высокому, что настоящего точного имени на нашем языке не имеет … Вам выпала доля воплотить (и как воплотить!) тот божественный идеал величайшего, прекраснейшего женского образа, который витал в душе Николая Андреевича при написании его трех последних опер. Одна благоуханная поэзия Морской Царевны, этот светоносный туман всего доброго, красивого … — заставляет смело и безошибочно сказать, что тот, кто сумел воспринять и передать эту поэзию, — стоит совершенно вне повседневных забот человечества. Нет никаких слов описать и передать то, что может сделать Ваше волхвование, Ваша постоянная, чистая жертва перед солнцем правды и красоты в душе человека. Слушаешь и чувствуешь, как все, все становится другим, все очертания окружающего преображаются, чувствуешь, что все в мире … легко может сделаться хорошим, что … любишь все: и солнце, и землю, и свет, и тьму, и жизнь, и смерть, и Царевну, Царевну — без конца любишь, до самозабвения любишь! … Пойте же, пойте, белая Лебедь, пойте, услада души, несравненная Волхова, радость, счастье не одного наболевшего сердца».2
Действительно, по стилю этих изъяснений логично представить себе среднедостаточного чиновника, жаждущего, однако, прикосновения к Прекрасному не менее любого гения, но гений напишет об этом по-иному и Прекрасное скорее изобретет, присочинит, нежели узреет.
Так случилось с А. Белым: весной 1901 года на симфоническом концерте он «встретился глазами» с М. К. Морозовой,3 «Купчихой», как прозвали ее художники. Это была вполне земная, величественная женщина, блиставшая салонной красотой и роскошно убранной плотью. По положению своему она претендовала на роль интеллектуальной львицы, что впоследствии в мемуарной саге вполне гротескно изобразил сам Белый, безжалостно и беспардонно развенчав давний идеал. Но тогда, вообразив себе «невесть что», он немедленно написал ей письмо — анонимное, затем другое, третье…
Тон их — возбужденно-прерывистый, восторженный, подобный внутреннему монологу, а по содержанию — это бесконечный парафраз на вышеприведенное письмо, на отзывы, статьи современников о Надежде Забеле, наконец, на письма к ней профессора, доктора философии И. И. Лапшина.4 Их ведущий лейтмотив — образ Прекрасной Дамы, Вечной Женственности, Девы-Красоты, преобразующей человека и мир. Котик Летаев, еще только перебеливающий свой псевдоним, персонифицирует его в М.К.М., в Сказке, Надежде Зариной, Светловой и т.д. Набрав на фортепианных клавишах темы своей Симфонии, он лихорадочно изъясняется М.К.М.: «Мне не надо Вас знать как человека, потому что я Вас узнал, как символ и провозгласил великим прообразом… Вы — идея будущей философии. Ваш рыцарь». «Если в Вас воплощение души мира, Софии Премудрости Божией, если Вы символ Лучесветной Подруги, Подруги Светлых путей, если наконец Зоря светозарна, просветится и горизонт моих ожиданий. Моя сказка, мое счастье!.. Мое воплощенное откровение, благая весть моя, тайный мой стяг… … Я озарен. Ваш Рыцарь».
Письма Морозовой он продолжал писать и после личного знакомства с нею, состоявшегося лишь весной 1905 года. Они притягивают внимание особенным сходством «звучания» с письмами И. И. Лапшина к Н. И. Забеле: «…Захотелось безумно сказать Вам — нет, крикнуть через пространство, что Вы свет для меня. Не знаю, чему радуюсь, чему улыбаюсь, глядя на Вас, — но смеюсь, улыбаюсь, радуюсь. Душа моя сияет» (4. XI. 1905). «Ваша музыкальная тема поднялась в моей душе сильно и властно! А как я Вас знаю, не лицом к лицу, а в музыке, на расстоянии! Не один год я прислушивался к пролетающей музыке Вашей души. Сколько молился я этому веянию! И вот сейчас тема звучит <<… Вы так мне близки, так хочется видеть Вас, задумчиво слушать и молчать, и молчать…» (в тот же день)5.
Известна вполне житейская драма Белого: когда он вообразил, что сможет в союзе с Л. Д. Блок-Менделеевой6 достичь «синтеза» земного и небесного начал бытия, он потерпел крушение, опустошившее его душу, казалось, навсегда, вскоpе — следующее…
Лапшин тоже пережил крушение, но иного порядка, вернее — на много порядков более высокое, ибо «строил» свою жизнь, как философ. Белый — как писатель (и поэт!). Но в Духе они были братьями. Лапшин, с его мистеpиальным поклонением Забеле — Цаpевне, Сказке (Купине), Февpонии, и сама она — невольные пpототипы не только Симфоний Белого, но и «Петеpбуpга». Оба — Лапшин и Белый были кантианцами, но один — последовательным, а дpугой — «любительским», наконец, их сближает «чувствуемая» философема «Невидимого гpада» — «Китежа», послужившая возгонкой эсхатологических чаяний обоих, в особенности для Лапшина, до конца жизни веpовавшего в возможность этического пеpесоздания человека и миpа. Разность же их была в том, что Белый вообразил «символ» своей философии, а Лапшин поклонялся живому реальному символу этико-эстетических исканий Римского-Корсакова. И для композитора, и для философа, и для эпохи в целом Забела оказалась единственной воплотительницей исконно русского обpаза Вечной Женственности — сказочной Царевны. Не случайно единственная из певиц-артисток (за всю историю музыкального театра) она была удостоена титула Царевны русской оперной сцены7.
Впервые Лапшин услышал Забелу весной 1898 года на «среде» у Римского-Корсакова, и в ближайшее десятилетие их отношения остаются в русле: певица — слушатель. Но он — свидетель расцвета ее оперной карьеры 1898 1903 годов, ее личной трагедии (болезнь Врубеля — смерть сына — болезнь и смерть Врубеля), наконец, он оказывается в круге лиц — посетителей скромных музыкальных собраний, происходивших с 1909 года (ввиду прекращения «сред» у Римских-Корсаковых) в доме Н. И. Забелы на Екатерининском канале. Здесь певица жила вместе с А. А. Врубель8, здесь все было пропитано «врубелевской» атмосферой: его картины на стенах, мебель в чехлах любимых художником оттенков, всегда задумчивая и молчаливая Забела, оживавшая лишь во время музицирования. Лапшину импонирует этот особый «дух», но в то же время он пытается вернуть Надежду Ивановну к «жизни»: приглашает ее выступать на его лекциях об эстетике творчества Римского-Корсакова, а также — в театр, на концерты, выставки. Наконец, он советуется с нею по поводу своих научных изысканий. Ему не хватает общения с певицей во время лишь редких посещений ее обители, и (вместо телефонных разговоров) он пишет ей письма, и находясь в Петербурге, и из других городов и весей. Однако его попытка «побуждения к жизни» закончилась вполне «литературно»: эта загадочная, погруженная в свое неведомо-затаенное страдание женщина (мысли о самоубийстве мучили ее с 1901 года, в пору блистательных выступлений на сцене Русской частной оперы в Москве) умирает скоропостижно накануне, возможно, решающей встречи с Лапшиным…
К сожалению, его переписка с Забелой сохранилась лишь в одностороннем виде (судьба домашнего эпистолярия Лапшина не выяснена): из 54 его писем9 для данной публикации отобраны 22. В случаях, когда их даты определены по соотнесению с содержанием других писем или деталями биографий корреспондентов, они указываются в скобках. За исключением № 19 письма пpиводятся по автогpафу.
Итак, впервые И. И. Лапшин обратился к Н. И. Забеле с просьбой сопроводить его лекцию исполнением арий из опер и романсов Римского-Корсакова весной 1909 года…
1 Забела (Забелло) Надежда Ивановна (1868 1913) — опеpная, концеpтно-камеpная певица (сопpано), жена и модель М. А. Вpубеля (1856 1910 ).
2 ГРМ, Отдел pукописей. Ф. 34, М. А. Врубель.
3 Морозова Маргарита Кирилловна (1873 1958) — жена промышленника, коллекционера М. А. Морозова (1870 1903), в 1900 году сторговавшего у Врубеля за 300 рублей «Царевну Лебедь» ( » сплав» пения Забелы и музыки Римского-Коpсакова).4Пеpвый очеpк о Лапшине (1870 1952) опубликован: Баpсова Л. Г. Иван Иванович Лапшин. Жизнь и тpуды // Звезда, 1997, № 10. С. 183 197.5Белый А., цит. изд. С.527 528, 531 532.6 Блок-Менделеева Любовь Дмитриевна (1881 1939) — жена А. Блока.
7 См.: Барсова Л. Г. Н. И. Забела-Врубель глазами современников. Л., 1982.С. 114<%0 .8 Врубель Анна Александровна (1855 1929) — сестра М. А. Врубеля, педагог.9ГРМ, указ. собp. (впеpвые цит. автоpом в 1974 г.).
1 Петеpбуpг
Апрель 1909 г.Глубокоуважаемая Надежда Ивановна!
…Концерт предполагается неделей позже — именно в воскресенье 13 апреля1. С аккомпаниатором дело выяснено — будет, согласно Вашему желанию, Бихтер2 (если он свободен) или другой по согласованию с Вами на обычных условиях. С Вашего позволения я зайду к Вам сегодня вечером, чтобы приблизительно обсудить программу и посоветоваться с Вами. Надеюсь, что отсрочка концерта на неделю, вызванная техническими затруднениями (разрешение градоначальника, продажа билетов, возвращение слушательниц с пасхальных каникул), не представит для Вас никаких неудобств.
Искренне преданный Вам И. Лапшин.
1 В 1909 году И. И. Лапшин прочел две лекции, посвященные творчеству Римского-Корсакова: 13 апреля — в зале Педагогического института (М. Посадская, 26) и 1 декабря в Концертном зале Соляного городка (Пантелеймоновская, 2).2 Бихтер Михаил Алексеевич (1887-1947) — выдающийся пианист-ансамблист, исполнительский стиль которого сложился под влиянием искусства Н. И. Забелы.
2 ПетеpбуpгАпрель 1909 г.
Дорогая Надежда Ивановна!
Я так счастлив, получив Ваше милое письмо! Я все время боялся Вам надоесть, и теперь с радостью вижу, что мои опасения неосновательны. В моем сердце живет не только Ваш артистический образ, но и прежде всего искренняя привязанность к Вашей прекрасной душе, и Ваше дружеское расположение ко мне безмерно дорого для меня … Я рад, что Вы называете моих учениц милыми, ведь действительно как они (и студенты) чудно все придумали! У меня от этого вечера осталось впечатление чего-то никогда не забываемого, но фантастического, неправдоподобного. Философия, музыка и мои сильнейшие привязанности — все здесь соединилось в необычайные сочетания: что в мечте, казалось , ожило1. Полная незаслуженность всего этого чествования для меня вполне очевидна, я очень сознательно и трезво отношусь к собственному «удельному весу»… Я мечтаю о том, чтобы встретиться с Вами за границей или быть где-нибудь Вашим гидом. Июнь месяц я должен буду читать лекции народным учителям в Смоленске и, может быть, в Перми. Вы будете июнь в Финляндии? Вы мне расскажете Ваши планы, Ваш маршрут. А до наступления лета пусть для меня угол Садовой и Екатерининского канала будет Мысом Доброй и Прекрасной Надежды!..
1Романтически-восторженную атмосферу этого концерта-лекции Лапшина запечатлела в своем Дневнике Е. П. Казанович (1886-1942), тогда ученица Лапшина, а впоследствии одна из первых сотрудниц Пушкинского Дома. (По ее инициативе Блок написал известное стихотворение «Имя Пушкинского Дома».) Забела пленила ее своим поэтическим обликом: «…она казалась сказочной русской царевной, сидящей за семью замками или томящейся в подземелье … таковой именно видел и понимал ее Врубель, когда изображал ее на портретах». См.: Казанович Е. П. Записки о виденном и слышанном. Дневник. В собр.: РНБ. Отдел pукописей. Ф. 326, № 18. С.324-325.
3 ПетеpбуpгДекабрь 1909 г.
Дорогая Надежда Ивановна,
Ваше присутствие вчера и участие в моем чествовании глубоко тронуло меня. А когда я вспоминаю, сколько счастливых часов я провел в Вашем обществе, наслаждаясь Вашим несравненным искусством, узнавая все ближе Вашу благородную душу и видя Ваш прекрасный образ, я чувствую себя навеки неоплатным должником перед Вами! И я могу только горячо, горячо от всего сердца благодарить Вас. ~ Искренне преданный Вам И. Лапшин.
4 Швейцария30 июля 1910 г.
Шлю Вам мой искренний привет, глубокоуважаемая Надежда Ивановна, из Швейцарии, где я с моим другом собираемся путешествовать пешком по горам, потом пойдем по французским городам и будем жить в Ройяне… …Искренне преданный Вам И. Л.
5 Les Sables d’Olonne19 августа 1910 г.
Глубокоуважаемая Надежда Ивановна,
Вашу открытку я сейчас получил. Спасибо за память! Здесь я нахожусь не в Ройяне, который оказался модным непривлекательным местом, а в Сабль д’Олонне, где, действительно, необыкновенно лучезарное небо и восхитительное море. Я прямо блаженствую, купаюсь по два раза в день, читаю запоем и живу в каком-то фантастическом царстве сверхличного. Наряду с этими поэтическими экстазами обнаруживаю волчий аппетит и следую совету философа Декарта, который рекомендовал работать не больше 3 часов в сутки, а спать не меньше десяти. Сабль д’Олонн уютное местечко, где очень мало иностранцев, где можно жить совершенно запросто, где нет почти никаких развлечений, но где можно обрести радость созерцательного покоя и запас непосредственного философского вдохновения. Я только что закончил печатанием книгу1, а здесь задумываю разные новые вещи — одну по философии религии под заглавием: «О любви и ненависти к сверхчувственному», в которой я изображу борьбу между «верующими» и «неверующими». Эта работа будет напечатана в сборнике «Религия», который выйдет в свет весною 1911г.2 Увы ! через три недели очарование заграничного путешествия пропадет и предстоит снова быть илотом во власти бесконечных лекций и экзаменов. В Париже я буду через две недели и побываю в семи главных музыкальных магазинах, адреса которых у меня имеются. Угодно ли Вам, чтобы я прислал каталоги в деревню или в город? Когда Вы возвращаетесь в Петербург? Созерцание моря возбудило во мне сильнейшее желание услышать зимою «Садко». Неужели я никогда не услышу и не увижу Вас в Царевне-Волхове?!..
Душевно преданный Вам И. Лапшин.
1См.: Лапшин И. И. Проблема «чужого я» в новейшей философии. СПб., 1910.2См.: Лапшин И. И. О любви и ненависти к сверхчувственному // Записки Историко-филологического факультета Санкт-Петербургского Университета. Религия.СПб., 1911.
6 ПетеpбуpгГлубокоуважаемая Надежда Ивановна,
от всей души поздравляю Вас с успехом в Ростове1. Вы знаете, как высоко я ценю Ваш несравненный художественный дар и как искренно радуюсь, когда вижу, что он встречает в публике должное признание. Из успеха этой Вашей поездки, мне кажется, можно заключить, что Вы могли бы предпринять с хорошими результатами поездку по целому ряду провинциальных городов. Я за последнее время был занят разной мелкой и скучной работой. Настоящее дело — новое, задуманное: книга и статья — у меня совсем не клеится2. Поэтому я очень недоволен собой и вдобавок страдаю бессонницей. Я очень рад воспользоваться Вашим любезным приглашением в ближайшем будущем. Был на днях на выставке в Пассаже, где имеются хорошие картины молодых художников, и где я впервые увидел великолепного «Богатыря» М<<ихаила Александровича. Неужели эту вещь не купит <<ни один из наших национальных музеев? Был на первом представлении «Китежа» и глубоко наслаждался музыкой, хотя из исполнителей, по-моему, выделялись главным образом Ершов и Черкасская3 (у последней только не хватает мистической «проникновенности»). Я просил Университет выписать оперу испанск <<ого композитора Pedrell Amor Celestina, о которой появилась восторженная статья в «Revue des de ux Mondes» ( » Tristan l’espagnol»)…4
1 О выступлении Н. И. Забелы в Ростове (11.XI.1910) и длительном собеседовании с нею подробно рассказал в своих воспоминаниях М. Ф. Гнесин (1883-1957), см.: Барсова Л. Г. цит. кн., с. 109-111. Вскоре после отъезда Надежды Ивановны он принялся за сочинение дифирамба «Врубель» для голоса и симфонического оркестра на стихи Брюсова. Вокальное соло в нем предназначено было для голоса Забелы (премьера состоялась 7.I.1912).2 В период 1910-1913 гг. Лапшин кpоме указ. публикует: статью «Философские мотивы в творчестве Н.А.Римского-Корсакова», книгу «История педагогических теорий» и исследование «О перевоплощаемости в художественном творчестве». 3 Имеются в виду И. В. Ершов (1867-1943) и М. Б. Черкасская (1875-1934), исполнители партий Кутерьмы и Февронии в опере Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии» (Мариинский театр, сезон 1910-1911 гг.). 4 См.: Camille Bellaigue. Un Tristan Espagnol. La Celestina, de Felipe Pedrell. // Revue des deux Mondes. Revue musicale. 1910. 1. IX. С.209-228 (Об опере Ф.Педреля «Любовь Челестины»).
7 Сабль д’Олонн7 августа 1911 г.
…Я получил Вашу открытку, из которой вижу, что Ваше самочувствие изменилось и на смену «хандрю» появились новые планы и надежды. Я очень радуюсь этому, так как Вы и по имени, и по существу должны быть «Человеком Надежды», а не «Человечьих Воспоминаний», как делил всех людей один датский философ1. Вы как-то <<говорили , что Н. Н. Р<<имская -Корсакова2 предложила в будущем году домашнее исполнение «Кащея»3. Вот если бы эта опера могла быть исполнена с Вашим участием публично, например, в Консерватории, с участием консерваторского оркестра или при какой-нибудь другой обстановке. Я давно не слышал музыки. В Берлине я был так занят, что не воспользовался летней оперой Королевской, где давали «Кольцо», «Тристана» и «Мейстерзингеров», а в Париже, где я был всего один день, не было ничего интересного.
Теперь я прямо блаженствую опять в Sables d’Olonne, где наслаждаюсь морем, светом, благодатным теплом и работаю с такой легкостью и быстротой, что через месяц у меня будет готов черновой эскиз книги, которая долго складывалась в голове, но которую никак не удавалось закрепить на бумаге. Университетская и вообще учебная перспектива будущего сезона так безотрадна (возобновление беспорядков, благодаря изгнанию министром Кассо4 (Кассо-Кащей) — будь он проклят — слушательниц медицинских институтов), что дорожу каждым часом счастливого пребывания здесь и вспоминаю Тютчева:
Помедли, помедли, вечерний день,
Продлись, продлись, очарованье!5Я слышал, что в Париже в будущем году Дягилев предполагает поставить «Садко» и «Хованщину», и радуюсь этому, но сам Дягилев мне чрезвычайно антипатичен6. Мой коллега Карсавин (брат балерины)7 рассказывал, что Дягилев изуродовал 2-й акт «Игоря» в Милане: он на втором представлении урезал все места, которые, по его мнению, показались скучными итальянцам на 1-м представлении, например, Запорожец8 должен был выкинуть почти всю арию Кончака! Такое гешефтмахерское подлизывание к публике и прессе просто возмутительно. …
1Имеется в виду Серен Кьеркегор (1813-1855).2 Римская-Корсакова Надежда Николаевна (1848-1919) — жена Н. А. Римского-Корсакова.3 В опере «Кащей бессмертный» партия Царевны Ненаглядной Красы была сочинена Римским-Корсаковым для Н. И. Забелы (премьера состоялась в б. театре С. И. Мамонтова 12.XII.1902 г.).4 Кассо Лев Аристидович (1865-1914) — министр народного просвещения.5 Из стихотворения Тютчева «Последняя любовь».6 Дискуссии по поводу деятельности С. П. Дягилева (1872-1929) в рамках организованных им «Русских сезонов», в том числе и о постановках «Садко», «Хованщины» и др., освещены в кн.: «Сергей Дягилев и русское искусство». Тт. 1-11, М., 1982.7 Карсавин Лев Платонович (1882-1952) — философ. Карсавина Тамара Платоновна (1885-1978) — ведущая балерина Мариинского театра и балетной труппы «Русских сезонов» (1909-1929 гг.).8 Запорожец Капитон Денисович (1880-1937) — русский певец (бас-профундо), в «Русских сезонах» исполнял партии Кончака в «Князе Игоре», Пимена в «Борисе Годунове», Ивана Хованского и Вяземского в «Хованщине».
8 Петеpбуpг31 октября 1911 г.
Глубокоуважаемая Надежда Ивановна,
…Я недавно собирался повидать Вас, но мешало нездоровье — простуда и легкое поранение руки — я чуть не был раздавлен трамваем и должен был прыгать с извозчика на скаку, но отделался пустяками. За это время я совершенно не слышал музыки — это очень дурной признак — способность прожить почти месяц, не слышавши ее — свидетельствует о том, что в человеке оскудевает «fons vital»*. В декабре буду делать доклад в филос<<офском обществе об одном современном философе Henri Bergson1, слава которого гремит теперь по всему свету. Может быть, Вы соберетесь послушать. Я во всяком случае пришлю повестки Вам и Анне Александровне (а также Екатерине Ивановне)2, ибо этот философ — мистик с поэтическим даром.
Искренно преданный Вам И. Лапшин.
*Источник жизни (лат.).1 Бергсон Анри (1859-1941) — французский философ, оказавший значительное влияние на Лапшина.2 Ге Екатерина Ивановна (1858-1918) — сестра Н. И. Забелы, невестка Н. Н. Ге.
9 ПетеpбуpгДекабрь 1911 г.
Глубокоуважаемая Надежда Ивановна,
посылаю Вам повестки на случай, если Вы или кто-нибудь из Ваших пожелает попасть на мой доклад «Философия Бергсона» (завтра, начало ровно в 8 ч.). Я просто ошеломлен тем, что Вы получили мое письмо, которое лежит запечатанным и непосланным на моем столе. Впрочем, припоминаю, что посылал Вам письмо с посыльным. Не будет ли скоро обо мне читать лекцию какой-нибудь психиатр?! …
10 Петеpбуpгне датируется
Глубокоуважаемая Надежда Ивановна,
Вы великая артистка и, следовательно, тонкий и проницательный психолог, и тем не менее, Вы можете иногда строить психологические гипотезы, совершенно не соответствующие действительности, и притом заведомо сознавать их несостоятельность! Это относится к тому, что Вы мне писали в последнем письме…
11 Петеpбуpг15 февраля 1912 г.
Глубокоуважаемая Надежда Ивановна,
Ваше письмо доставило мне много удовольствия. Мне было очень интересно слышать от Вас подробности о концерте1, его итоги должны надолго укрепить в Вас бодрое самочувствие и окрылить Вас на различные подвиги по части концертного tournee в Европу. Не я ли говорил когда-то, что именно Кальвокоресси2 мог бы Вам дать практические указания относительно устройства концертов (или участия в оных) в Париже? … Я очень рад слышать, что Кальвокоресси думает переводить монографию Яремича о Михаиле Александровиче3, равным образом и идея выставки превосходна, если есть гарантия, что ее устройство будет в опытных и надежных руках. Вам известна, конечно, история пропажи целого ряда картин русских художников (например, Манизера) в Америке, благодаря тому, что организатор выставки был мошенник4. Я буду очень благодарен Вам, если Вы запишете меня членом в новое Вокальное общество. На концерте 21 февраля я еще не потерял надежды быть, так как рассчитываю в понедельник уже кончить занятия на В<<ысших ж<<енских курсах. С гордостью сознаю, что «Офелия» Берлиоза плод моей пропаганды, хотя это не совсем так, ибо эту вещь Вы одновременно со мной слышали в концерте Олениной5 и, кажется, не одобрили. Вещей Глюка я не знаю и очень хотел бы их слышать. … Если вычеркнуть музыку из моего существования, то оно крайне потускнеет.
От души благодарю Вас за Ваше письмо, которое заключало в себе столько интересного для меня, и надеюсь вскоре увидеть Вас. Не будете ли Вы в воскресенье на какой-нибудь из выставок? …
1 4 февраля 1912 года в Малом зале Консерватории состоялся концерт Н. И. Забелы «в пользу памятника на могилу М. А. Врубеля». В программе — произведения Мусоргского, Рахманинова, Спендиарова, Черепнина, Гнесина, Штрейхер и в заключение были исполнены два дуэта (с И. В. Ершовым) Римского-Корсакова «Пан» и «Песнь песней». Восторженно отозвался об этом концерте А. В. Оссовский в письме-приглашении Надежды Ивановны в гости: «…и программа, и исполнение были полны тонкого вкуса и изящной поэзии, — свойства, с которыми , впрочем, мы, слушатели, издавна привыкли соединять Ваше имя. «Лорелея» Листа и Вольфовское Ach, nein! до сих пор еще звучат в моих ушах. Это было поистине восхитительно: большей законченности и проникновенности передачи я не могу себе представить» (Опубл.: Барсова Л. Г. Из эпистолярного наследия Н. И. Забелы-Врубель//. Записки о театре. Л., 1974. С.284).2 Кальвокоресси Мишель (1877-1944) — французский музыковед, пропагандировал русскую музыку, сотрудничал с Дягилевым и т.д. Н. И. Забела познакомилась с ним в доме у Оссовских.3 См.: Яремич С. П. Михаил Александрович Врубель. Жизнь и творчество. М., 1911. Н. И. Забела высоко оценила эту монографию: «Ваше одобрение драгоценный показатель того, что я работал не даром», — писал ей автор (28.IV.1911) (ГРМ. цит. собp.).4 Видимо, наряду с концертами в Париже, Н. И. Забела планировала организацию выставки работ Врубеля, в связи с чем Лапшин упоминает драматическую историю исчезновения после выставок 1904-1905 гг. в Сент-Луисе и Нью-Йорке более 200 работ русских художников, в том числе Репина, Рериха, Бенуа, Манизера и др. (в 1907 году объявлялась распродажа нью-йоркской таможней картин русских художников в счет долгов по неоплаченным пошлинам некоего организатора выставки Э. М. Гринвальда, но затем и его следы и судьба картин канули в неизвестность. См. об этом: «Известия Общества преподавателей графических искусств», 1912, № 2. С. 69 и др.5 Оленина-д’Альгейм Мария Алексеевна (1869-1970) — известная русская камерная певица (меццо-сопpано), основательница «Дома песни» в Москве и Париже и др. А. Белый был поклонником ее своеобразной исполнительской экспрессии, которая, по его мнению, заставляла «забывать» далеко не безукоризненные качества ее голоса (см.: Туманов А. «Она и музыка, и слово…» М., 1995. С.1 55).
12 Петеpбуpг1 марта 1912 г.
Глубокоуважаемая Надежда Ивановна,
Ваш выбор романсов, как всегда, чрезвычайно удачен1. «Еще я полн»2 и «Песнь Зюлейки» я слышал в Вашем исполнении, и с этой стороны они «оба лучше». Но у первого романса есть преимущество в одном отношении. Композитор посвятил этот романс Вам, как своей музе, и это произведение — глубоко личное, вроде «Я помню чудное мгновенье» Глинки-Пушкина. Между тем оно совершенно неизвестно публике, что, впрочем, можно сказать и про «Песню Зюлейки», которая очаровательна в своем роде — по стилю, мне кажется, она напоминает ариетты Снегурочки (она и писана вскоре после сочинения «Снегурочки»), но в ней нет проникновенного лиризма первой вещи. Неужели нельзя исполнить 6 вещей? Сандуленко3 признал число пять сакраментальным, но Вы споете 6-й романс на bis. «Тайна» когда-то, лет 40 тому назад, восхищала «кучку»4, но теперь этот романс совершенно забыт. Он удивительно грациозен, и даже «лоэнгринейше-чистая» середина не портит в нем удивительного начала и конца. Из романсов этого периода есть еще прелестная «Ночь». Не попробуете ли Вы его когда-нибудь спеть, может быть, он приемлем на 11/2 тона выше (в fa). Впрочем, может быть, Вы его неоднократно певали. «Искусство» совершенно особенный перл — в нем, как в «Пане», чувствуется какая-то античная простота. Другой романс из этой тетради — «Пусть говорят — поэзия мечты» — крайне рассудочный по тексту (Майкова) побивает романс Балакирева на те же слова, а «Горними»5 — романсы Мусоргского и Чайковского. Тенора Александровича6, с которым Вы будете петь, я слышал однажды в Берендее. Он, кажется, бывший студент-филолог, устремившийся в область искусства. Я был в понедельник у Гнесина и развивал там следующую мысль. Было бы хорошо, если бы какой-нибудь богатый издатель, например Кусевицкий7, издал бы альбом «фрагментов», набросков наших великих композиторов. Ведь издаются же с величайшей заботливостью наброски великих писателей (например, черновая тетрадь Пушкина). По-моему, это в высшей степени важно для истории музыки и эстетики. Так, например, остались темы, гармонии от опер Корсакова «Степан Разин» и «Небо и земля», трагедии сынов человеческих. Тема 1-го дуэта, музыка сфер, тема первой человеческой песни. Разве все это не было бы крайне интересно с соответствующими комментариями?8
1 Здесь и далее речь идет о романсах Римского-Корсакова для последующих концертов Н. И. Забелы в «Вокальном обществе».2 «Еще я полн, о друг мой милый…» на стихи Майкова (соч.50, № 4) посвящен Н. И. Забеле (1898).3 Сандуленко Александр Прокофьевич — певец-любитель (тенор), организатор «Вокального общества».4 Имеются в виду композиторы, принадлежавшие к содружеству «Могучей кучки» или «группы пяти» — Балакирев, Бородин, Кюи, Мусоргский, Римский-Корсаков.5 «Горними тихо летела душа небесами…», на стихи А. К. Толстого (соч. 27, № 1).
6 Александрович Александр Дормидонтович (наст. фам. Покровский, 1881-1955) — оперный и камерный певец (лирический тенор).7 Кусевицкий Сергей Александрович (1874-1951) — выдающийся русский дирижер, контрабасист, нотоиздатель, музыкально-общественный деятель.8Пеpвое исследование по этой пpоблеме опубл. в 1953 г., см.: Гозенпуд А. А. Из наблюдений над твоpческим пpоцессом Римского-Коpсакова//Римский-Коpсаков. Музыкальное наследcтво. Исследования. Матеpиалы. Письма. В 2-х т.т. М., 1953. Т.1. С. 145-207.
13 ПетеpбуpгАпрель 1912 г.
…Сегодня я видел «Гамлета» в московском театре1 и нахожу спектакль интересным, хотя игра актеров, за исключением Качалова, была среднего достоинства. Качалов был местами великолепен, но в целом чересчур бездеятелен и мягок, особенно в сцене с матерью. Мне кажется, что у Шекспира вся игра страстей у действующих лиц до того выпукло выдвинута в их речах, что надо играть сплошь выпукло и с богатой мимикой, между тем художественники больше виртуозы там, где надо изобразить симптоматические настроения в отдельных словах и недоговоренностях, которые дают почуять зрителю остальное. «Гамлет» в целом восхитителен, неувядаем, точно вчера написан, но напыщенность отдельных выражений теперь уже прямо нестерпима. «Я люблю ее, как 40000 братьев любить не могут» — у Качалова не вышло, да это ни у кого не может выйти правдиво, потому что это трескучая гипербола, вызывающая смех.
Ширмы Крэга имеют форму гигантских кусков яблочной, рябиновой и клюквенной пастилы, поставленной частично вертикально, частично горизонтально. Тем не менее иногда достигается очень художественное впечатление какой-то «утопической» обстановки. Ширмы освещаются окрашенным светом. Чудесно поставлена «мышеловка». Офелия (Гзовская) поет, и поет скверно. Музыка за сценой очень сомнительного достоинства — вероятно, Саца. Я вспоминал «Офелию» Берлиоза в Вашем исполнении, музыку Чайковского (похоронный марш) и Листа2 …
1 С 26 марта по 26 апреля 1912 года в Петербурге состоялись гастроли МХТ, были показаны вошедшие в историю театра постановки «Гамлета» и «Братьев Карамазовых». Художником-постановщиком «Гамлета» был Г. Крэг, сорежиссерами К. Станиславский и Л. Сулержицкий, автором эскизов костюмов — Н. Сапунов, композитор — И. Сац. Гамлет — В. Качалов, Гертруда — О. Книппер-Чехова, Офелия — О. Гзовская.2 Имеются в виду эпилог увертюры-фантазии Чайковского «Гамлет» и одноименная симфоническая поэма Листа.
14 Петеpбуpг25 апреля 1912 г.
Я очень сожалею, глубокоуважаемая Надежда Ивановна, что опять «вовлек Вас в невыгодную сделку», предложив Вам посмотреть «Карамазовых». Я же провел эту ночь восхитительно. Мой друг проф<<ессор Пресняков1 пригласил к себе Лужского, Москвина,2 Книппер и Станиславского, и я просидел до шести часов утра в очень интересной компании. Очарователен сам Станиславский, свидетельствующий удивительное благородство и простоту обращения с неопытным умом. Я жадно впитывал интереснейшие для себя вещи. Он передал мне на другой день через общую знакомую первые главы своего капитального труда о творчестве актера (в рукописи)3. Я уже прочел их и буду посвящен и в дальнейшее. Тема — родственник моей будущей статьи «Тайна перевоплощения», которая появится этой осенью и потом войдет, как глава, в мою будущую книгу. Он обнаруживает всю фальшь актерских ремесленных приемов — то, что он называет голосовыми штампами, т.е. шаблонами, и «пластическими штампами» и раскрывает истинную суть техники перевоплощения на сцене.
Ваше сообщение о том, что Черепнин будет в Париже4 и окажет Вам содействие, чрезвычайно радует меня. Значит, Вам уже теперь весной предстоит выступление в Париже. Искренно преданный Вам И. Лапшин.
1Пресняков Александр Евгеньевич — приват-доцент историко-философского факультета Петербургского университета, оpганизатоp кpужка поклонников МХТа.2В. В. Лужский — сорежиссер В. И. Немировича-Данченко в постановке «Братьев Карамазовых» и исполнитель роли Федора Карамазова, М. М. Москвин — Снегирева.3 Станиславский приступил к теоретическому осмыслению своей «системы» в 1910 году, но ввиду твоpческой занятости pабота pастянулась на многие годы: «Моя жизнь в искусстве» опубл. в 1926 году, «Работа актеpа над собой» — в 1938 году, «Работа актеpа над pолью» — в 1957 году. По-видимому, в 1912 году Станиславский познакомил Лапшина со Вступлением, но впоследствии в своей «системе» он пpивлекает понятия и теpминологию из теоpии художественного твоpчества Лапшина, хотя и ссылается на него лишь единожды (по поводу «чувственного внимания»), что вполне объяснимо комментаpиями Г. В. Кpисти: «В своих исследованиях о пpиpоде художественного твоpчества Лапшин стоит на ложных идеалистических позициях», см.: Станиславский К. С. Работа актеpа над собой. // Собp. соч. в 8 тт. Т. 2. М., 1954. С.122, 414.4 Черепнин Николай Николаевич (1873-1945) — композитор и дирижер, ученик Н. А. Римского-Корсакова. Дирижировал спектаклями «Русских сезонов» в Париже.
15 Петеpбуpг1 июня 1912 г.
…Перед получением Вашего письма я уже несколько дней покупал французские газеты, любопытствуя узнать что-нибудь о Ваших артистических выступлениях1. Советую Вам не падать духом, так как, очевидно, в Париже можно добиться толку лишь при известной настойчивости, а ведь кое-что уже сделано Вами. Может быть, антрепренер, рекомендованный Вам Кальвокоросси искренно желает оказать Вам содействие. В таком случае постарайтесь теперь же наладить дело для будущего. … Ваши теперешние выступления были вполне удачны, может быть, представится случай еще раз выступить в концерте. Не можете ли Вы завязать хотя бы письменно какие-нибудь сношения для будущего февраля с Лондоном2. Там теперь пробудился интерес к Корсакову и Мусоргскому. Henry Wood, дирижер в Queen’s Hall3, женат на русской княжне Голицыной. Не знакома ли последняя с кн<<ягиней Тенишевой?4
В этот вторник я слышал VII симфонию Глазунова под великолепным управлением автора — особенно удалось Andante. Дней 10 тому назад я был с Владимиром Ивановичем Бельским5 на «Царской невесте» в Народном доме в сносном исполнении, кроме Марфы, которую пела бесцветно какая-то чрезвычайно некрасивая особа. Вот все мои музыкальные впечатления за это время. Проэкзаменовав 900 человек и прочитав несметное количество лекций, я чувствую буддийское равнодушие ко всему на свете (кроме музыки!), и даже страшно увлекательная работа, которую я был намерен закончить к осени (статья «Тайна перевоплощения» — о художественном творчестве) представляется мне непомерно трудной и не увлекает меня. Думаю уехать из СПб после 15 июня, так как курсы народным учителям запрещены Кассо. Месяц поработаю в библиотеках Берлина и Парижа и месяц проживу на берегу моря опять в Les Sables d’Olonne <<…
1 В апреле<196 августе 1912 года Н. И. Забела вместе с А. А. Врубель жила в Париже. Подробностей о ее выступлениях в концертах восстановить не удалось.2 На февраль 1913 года планировалась поездка Забелы в Лондон, см. об этом в последних письмах.3 Вуд Генри Джозеф (1869<196 1944) — английский дирижер, основатель «променад-концертов» (и оркестра), проходивших в главном концертном зале Лондона «Куинс-Холле» с 1895 года.4 С Марией Клавдиевной Тенишевой (1867?<196 1928) Н. И. Забела познакомилась в 1899 году, когда вместе с Врубелем гостила в имении Тенишевых Талашкино.5Бельский Владимир Иванович (1866-1946) — юрист, экономист, автор либретто ряда опер Н. А. Римского-Корсакова, друг Лапшина.
16 Сабль д’Олонн10 августа 1912 г.
…пишу Вам, как и прошлым летом, из Sables d’Olonne. Только, к сожалению, дурная погода делает пребывание здесь менее привлекательным, чем прежде. Я после трехнедельного пребывания в Берлине совершил путешествие в Бельгию …. Видел Брюссель, Антверпен и «Мертвый Брюгге».1 Кроме изумительных произведений старых мастеров, меня поразила в Антверпене картина H. van Neka,2 изображающая умирающую девочку с таким необычайным проникновением в «mystere mourir»*, какого я не видел во всей современной живописи. Теперь я легко и быстро заканчиваю мою новую работу «Тайна перевоплощения в художественном творчестве», предполагаю осенью прочесть извлечения из нее в философском обществе и очень рассчитываю на Ваше присутствие и на Ваши практические замечания. Я разбираю процессы перевоплощения, способность проникать в чужую душу, не только у художников, музыкантов-композиторов и поэтов, но и у артистов (актеров и певцов), и вот я надеюсь, что Вы сообщите мне о том, как Вы входили в роль того или другого действующего лица, так как знаю, как Вы всегда вдумчиво к этому относитесь. Чтобы исполнить цикл «Песен Миньоны», Вы внимательно перечитали Гете, и Вы поразительно вчувствовались в текст поэта. Крайне интересно знать, как Вы проходили роли Марии (в «Мазепе»), Снегурочки, Ольги, Маргариты, Марфы и т.д. Затем меня крайне интересует, нет ли в письмах Н<<иколая А<<ндреевича к Вам указаний на то, что, создавая музыкальный тип (Марфы, Веры и Царевны), он сообразовался не только с голосовыми средствами, но также с внешним образом и душевными качествами артистки.3 В таком случае артистка являлась <<как бы моделью для музыканта, подобно модели живописца, романиста или скульптора. Многое еще другое хочется расспросить у Вас, после того, как Вы познакомитесь с моей работой, если только удосужитесь. <<…
*Таинство смерти (фр.).1Роман бельгийского писателя Ж. Роденбаха (1855<196 1898).2Х. ван Нек (1881<196 ?) — голландский художник.3См. об этом в письмах Римского-Коpсакова, опубл. (фpагментаpно): Баpсова Л. цит. кн. С. 37<196 65.
17 Берлин22 августа 1912 г.
…Сегодня я получил из Парижа Ваше письмо о музыке и опять сердечно благодарю Вас за память (я вчера послал Вам открытку); Вы и летом продолжаете усердно заниматься любимым делом, как настоящая busy bell*, по выражению англичан. Прежде всего о Чайковском. Оба упомянутых Вами романса мне известны. «Он так меня любил» — под пору великолепной вещи (Чайковского), только здесь: «Я в рощу не пошла», а там он говорит: «Ах, зачем я тебе ничего не сказал!» Этот романс мне нравится, несмотря на слова. «Не долго нам» я хорошо знаю и очень люблю: его, кажется, никогда никто не пел.1 А между тем в нем есть какая-то сладкая грусть увяданья, что-то в стиле Тургенева или Чехова. …
Титул поверенного по музыкальным делам я охотно принимаю, но лишь по отношению к Вам, во-первых, потому, что Вы, я знаю, всегда относитесь к моим дилетантским фантазиям с добродушной снисходительностью, и, во-вторых, потому что Вы всегда говорите правду в глаза и сказанную глупость аттестуете тут же, как таковую. Это мне всегда придает храбрость, и я смело сужу «выше сапога». Это лето я считаю неудачным — не было того, чего я жаждал — солнца и тепла. Злой Ярило разгневался и чинил зло своим упорным отсутствием. На берегу моря было всего несколько сносных дней. Работу мою я написал крайне быстро — в две недели, и потом мне было нечего делать, и я изрядно скучал. Теперь я дополняю ее мелочами, и она разрослась чуть не до ста печатных страниц. Какое наслаждение погрузиться в сотни (до сих пор я прочел и пересмотрел до 200 томов) биографий, воспоминаний, дневников, писем et c актеров, музыкантов, живописцев, поэтов. Я собрал много яркого, сочного материала и обработал его по следующему плану. Статья называется «Тайна перевоплощения в художественном творчестве». Я поставил себе задачей уяснить, какими путями художник проникает в чужую душу и воспроизводит ее переживания правдоподобно, сообразно с знаниями человеческой психологии — путем рассуждений («научным») или мистическим сверхразумным, интуитивным? И я слежу шаг за шагом, как в душе художника развивается представление о чужом душевном мире: его память о его собственном прошлом (важное обстоятельство!), его страсть к наблюдению других людей (Wandeln der Seele)**, его «эксперименты» над живыми людьми, его мечтательство, увлечение галереями, театром, рисованием <<… Затем я исследую, чем осложняется перевоплощаемость — влияние народных образцов, других художников и современного художнику стиля. Далее: от чего зависят благоприятные условия перевоплощения: сходство изображаемого героя с автором, гармонический контраст с ним (Тургенев — Базаров), желание освободить себя от душевной грязи (Гоголь, Гойя, Флобер) и нежная артистическая любовь к изображаемому. Потом я указываю на одно препятствие к перевоплощению — это то, что теперь французы называют bovarisme — от M-me Bovary — это неспособность человека верно понимать самого себя — такой поэт не поймет и душу другого. Во второй половине работы я перехожу к самому процессу творчества. I. Собирание отдельных черточек для типа «Моделирование» у живописцев и поэтов. II. Стихийный и рассжировать…»
А Бернштейн4 так: «В нашем богоспасаемом граде имел место отрадный факт. Что Вы из-под себя думаете? Я говорю о постановке «Мейстерзингеров». Еву будет петь негоспожа Кузнецова. Пхе! Она писала, что я сумасшедший — это она сама сумасшедшая…»
Но я опять сильно уклонился в сторону. Исполнение было очень хорошее, особенно оркестр и хоры — новый дирижер Пауэр (новый для Берлина, ибо он очень опытный музыкант) излагал музыку поразительно ясно. Был хороший Г. Закс, лишенная поэзии, но аккуратная Ева, Вальтер, сильный, но суховатый тенор (говорят, 24 лет) Кирхгоф и новый для Берлина Бекмессер — Шульц. Относительно роли Бекмессера могу сказать то же, что о ролях Фарлафа, Головы, Писаря, Скулы, Ерошки, Варлаама: певцы их грубо пересаливают. Бекмессер гениально комичен по музыке: изображать его в игре таким абсолютным кретином, как делают немцы, это значит рассчитывать на грубый вкус толпы: публика вся гогочет, когда Бекмессеру после побоев больно садиться. Этот шарж совершенно нестерпим в такой опере, и комизм роли от этого только проигрывает. Когда Бекмессер молча разыгрывает длинную сложную сцену, музыка в этой мимокомедии передает малейшие оттенки его игры. <<…
На эту зиму предвидятся самые отвратительные перспективы в Университете. Кассо расправляется с профессорами, как истый заплечный мастер — разит их одного за другим, то есть, выгоняет со службы, вынуждая или переменить Университет, или выходить в отставку. Это, конечно, повлечет за собой обычные безобразия нашей жизни: беспорядки, полиция, высылки, аресты и т.д.
Я с ужасом думаю о предстоящих 24 часах лекций в неделю. За лето я отвык от подневольной работы, а теперь надо вернуться к ней. Особенно страшны кошмарные экзамены. 900 проэкзаменованных — это хуже всяких батогов.
Хотя я могу сказать, как донна Анна: «У меня врагов и нет и не было»5, но все же мой идейный враг Метнер (не пианист, а «ихний братец»)6 написал книгу «Модернизм и музыка», где он принципиально отрицает значительность всей русской музыкальной школы … автор в корне отрицает самое дорогое для нас, но недостаточность его таланта гарантирует и Вас, и меня от разлития желчи…
1 Каратыгин Вячеслав Гаврилович (1875-1925) — музыкальный критик, организатор «Вечеров современной музыки».2 Коптяев Александр Петрович (1868-1941) — музыкальный критик, композитоp.3 Иванов Михаил Михайлович (1849-1927) — музыкальный критик, композитор, автор перечисляемых в письме опер.4 Бернштейн Николай Давыдович (1876-1938) — музыкальный критик.5 Из «Каменного гостя» Пушкина.6 Подразумеваются братья Метнеры: Николай Карлович (1879-1951) — известный пианист и композитор, и Эмилий Карлович (1872-1936) — философ, литератор и музыкальный критик (псевдоним — Вольфинг), с 1914 года жил в Цюрихе. Неприятие Лапшиным книги Э. Метнера «Модернизм и музыка» (1912) объясняется полярностью эстетических и философских позиций круга Римского-Корсакова — Лапшина и братьев Метнеров — Блока, Белого, Вяч. Иванова и др.
19 Петеpбуpг23 апреля 1913 г.
Дорогая Надежда Ивановна,
я получил Ваше милое письмо именно тогда, когда собирался писать Вам, спросить Вас, дома ли Вы в пятницу вечером. Мне грустно, что Вы не совсем здоровы; я сейчас чувствую большую усталость от годовой зимней работы, но духом я бодр и полон радужной надежды на лето, какого у меня никогда не было. Хотя у меня нет решительно способностей, но я знаю, английскому языку я Вас выучу быстро1: я ознакомлю Вас кратко с элементами языка и далее буду учить Вас чисто практически, заставляя читать и говорить. Для чтения возьмем маленькие очаровательные комические рассказы Диккенса…
Я рад, что Тэн2 Вам нравится. Я думаю, что передовая ( » молодая») Англия далеко ушла от англичан Диккенса и Теккерея, но эту Англию нельзя увидеть на улице. Эта Англия в ничтожном меньшинстве и не вносит в обличие «старой, добpой Англии» никаких перспектив … Это лето, мне думается. Вы должны всецело отдыхать. За последний год Вы работаете с такой лихорадочной интенсивностью (Черепнин, Гнесин, Стравинский, Лист, Бетховен, Шуберт, Шуман, Берлиоз, Вольф, Штрейхер, Штейнберг, Танеев, Франс, старые французы!..), что я, радостно следя за размахом Вашей энергии и (как я уже говорил Вам) «завидуя мучительно, глубоко» (такие «противочувствия» возможны!), боюсь, что Вы недостаточно считаетесь со своим здоровьем.
1 Поездка Н. И. Забелы в Лондон была перенесена с февраля 1913 года на более поздний срок. Лапшин вызвался не только научить ее разговорному английскому, но и сопровождать в страну, хорошо ему знакомую: его мать была англичанкой (по другойжировать…»
А Бернштейн4 так: «В нашем богоспасаемом граде имел место отрадный факт. Что Вы из-под себя думаете? Я говорю о постановке «Мейстерзингеров». Еву будет петь негоспожа Кузнецова. Пхе! Она писала, что я сумасшедший — это она сама сумасшедшая…»
Но я опять сильно уклонился в сторону. Исполнение было очень хорошее, особенно оркестр и хоры — новый дирижер Пауэр (новый для Берлина, ибо он очень опытный музыкант) излагал музыку поразительно ясно. Был хороший Г. Закс, лишенная поэзии, но аккуратная Ева, Вальтер, сильный, но суховатый тенор (говорят, 24 лет) Кирхгоф и новый для Берлина Бекмессер — Шульц. Относительно роли Бекмессера могу сказать то же, что о ролях Фарлафа, Головы, Писаря, Скулы, Ерошки, Варлаама: певцы их грубо пересаливают. Бекмессер гениально комичен по музыке: изображать его в игре таким абсолютным кретином, как делают немцы, это значит рассчитывать на грубый вкус толпы: публика вся гогочет, когда Бекмессеру после побоев больно садиться. Этот шарж совершенно нестерпим в такой опере, и комизм роли от этого только проигрывает. Когда Бекмессер молча разыгрывает длинную сложную сцену, музыка в этой мимокомедии передает малейшие оттенки его игры. <<…
На эту зиму предвидятся самые отвратительные перспективы в Университете. Кассо расправляется с профессорами, как истый заплечный мастер — разит их одного за другим, то есть, выгоняет со службы, вынуждая или переменить Университет, или выходить в отставку. Это, конечно, повлечет за собой обычные безобразия нашей жизни: беспорядки, полиция, высылки, аресты и т.д.
Я с ужасом думаю о предстоящих 24 часах лекций в неделю. За лето я отвык от подневольной работы, а теперь надо вернуться к ней. Особенно страшны кошмарные экзамены. 900 проэкзаменованных — это хуже всяких батогов.
Хотя я могу сказать, как донна Анна: «У меня врагов и нет и не было»5, но все же мой идейный враг Метнер (не пианист, а «ихний братец»)6 написал книгу «Модернизм и музыка», где он принципиально отрицает значительность всей русской музыкальной школы … автор в корне отрицает самое дорогое для нас, но недостаточность его таланта гарантирует и Вас, и меня от разлития желчи…
1 Каратыгин Вячеслав Гаврилович (1875-1925) — музыкальный критик, организатор «Вечеров современной музыки».2 Коптяев Александр Петрович (1868-1941) — музыкальный критик, композитоp.3 Иванов Михаил Михайлович (1849-1927) — музыкальный критик, композитор, автор перечисляемых в письме опер.4 Бернштейн Николай Давыдович (1876-1938) — музыкальный критик.5 Из «Каменного гостя» Пушкина.6 Подразумеваются братья Метнеры: Николай Карлович (1879-1951) — известный пианист и композитор, и Эмилий Карлович (1872-1936) — философ, литератор и музыкальный критик (псевдоним — Вольфинг), с 1914 года жил в Цюрихе. Неприятие Лапшиным книги Э. Метнера «Модернизм и музыка» (1912) объясняется полярностью эстетических и философских позиций круга Римского-Корсакова — Лапшина и братьев Метнеров — Блока, Белого, Вяч. Иванова и др.
20 Петеpбуpг1 мая 1913 г.
Дорогая Надежда Ивановна,
посылаю Вам английскую грамматику — я приеду к Вам дать первый урок сегодня в 9 ч. — и статью о Дебюсси, где упоминаются, по-видимому, совершенно неизвестные в России его вокальные вещи; надо выяснить, нет ли чего подходящего для Вас…
Р.S. Не пробуйте записывать англ<<ийские слова без меня, а то Вы можете не так заучить произношение, как следует.
21 Духовщина14 июня 1913 г.
Дорогая Надежда Ивановна,
Я очень обрадовался, получив весточку от Вас, хотя по содержанию она была довольна печальна <<…
Духовщина типичнейший наш провинциальный уездный городок, где дочь хозяйки постоялого двора — слушательница Высших Женских курсов, но городским хозяйством управляют троглодиты, где есть телефон, но нет на весь город ни одной общественной бани, где хорошие народные учителя, но в окрестностях за последнее время совершено до 200 убийств (ножом в драке), где есть женская гимназия, а церковь трижды ограблена разбойниками… Я уже прочел половину курса. Аудитория, главным образом, женская, славный народ, но, к сожалению, несколько замкнутый — мало расспрашивают меня, но слушают внимательно.
В этом году, по известной Вам причине, я жду — не дождусь конца лекций… Юстина — Лондон — Духовщина — Лондон — не правда ли, какой контраст впечатлений? Тем не менее, я доволен, что попал в этот городок — я до того обиностранился за последние 10-15 лет, что с нежным, хотя и грустным, чувством окунаюсь в родную стихию.
Недавно я видел сон, будто разговариваю с Мусоргским и хочу узнать от него, какая первая музыкальная идея пришла ему в голову в начале сочинения «Бориса» …
Шлю Вам сердечный привет, моя светлая радость, надеюсь от печали и усталости у Вас не осталось и следа.
Мой искренний привет Анне Александровне.
Р.S. Вы получите мое письмо не ранее понедельника, поэтому, если вздумаете писать, то в Петербург адресуйте.
22 Духовщина17 июня 1913 г.
Дорогая Надежда Ивановна,
вчера вечером я пережил сильные волнения! Отправляясь гулять за город (верст за 8), чтобы посмотреть одну школу, я с ужасом убедился на полпути, что потерял, перелезая через забор, бумажник с деньгами и с паспортом! Теперь, когда билет на пароход взят и мы должны двинуться 26-го, потерять паспорт — это значит опозорить в Ваших глазах репутацию гида, да еще до начала путешествия! Я покинул спутников и побежал назад, но бумажника у забора уже не было! Нам до забора встретился крестьянин с бутылкой водки, вероятно это он похитил мои 75 рублей, а главное — лучшую часть души моей — паспорт, а также мою честь и доброе имя, как гида, перед Вами! Я готов был плакать от досады, но оказалось, что паспорт и деньги были забыты мною дома! Я собираюсь послушать одного старика, живущего в 2 верстах от города. Это — дядя парня ямщика, который вез меня сюда. Этот старик, по словам племянника, чудесно играет не «жалейке» (из березовой коры) старые песни. Попробую, не удастся ли мне записать за ним что-нибудь. Впрочем, я никогда не пробовал записывать песни, вероятно, это очень трудно. Как поживает английская грамматика? Вы получите это письмо, вероятно, накануне Вашего отъезда из Юстины и, наверное, накануне моего отъезда отсюда. Я кончаю лекции в четверг 20 и вечером того же дня или утром 21 числа уезжаю отсюда. Утром 22-го я во всяком случае приезжаю в СПб. Ура! ровно через десять дней мы отъезжаем в Лондон, и Вы подчиняетесь на время путешествия диктаторской власти Вашего английского учителя.
Будьте бодры и жизнерадостны. Don’t make unhappy your old teacher*.
Ваш И. Лапшин.
*Не доставьте несчастья вашему старому учителю (англ.).
Последнее письмо Н. И. Забела, скорее всего, не успела прочесть…
Анна Александровна Врубель рассказала, что, вернувшись в конце марта 1913 года из концертной поездки (из Екатеринодара), Надежда Ивановна в годовщину кончины М. А. Врубеля (1 апреля) поспешила на кладбище. Внезапно пошел снег, а она была легко одета: жестокая простуда подтолкнула «дремавший» процесс в легких, открылась скоротечная чахотка. Не сознавая серьезности своего заболевания, она была как-то по-особенному воодушевлена и деятельна… Внезапно в ночь с 20 на 21 июня горлом хлынула кровь — все свершилось страшно быстро.
«Жизнь с этой прекрасной, столь полной содержания и высокого строя душой, была ярким золотым лучом в моей жизни», — так заключила свой рассказ А. А. Врубель (см.: Барсова Л., цит. кн., с. 119).
В душе же И. И. Лапшина общение с Н. И. Забелой не прерывалось до самого конца его жизни… В 1914 году он опубликовал статью «Музыкальная лирика Н. А. Римского-Корсакова», посвятив ее «Светлой памяти Н. И. Забелы-Врубель», в предисловии он указал: «Настоящая статья представляет переработку лекции, прочитанной мною зимой 1911 года в Москве, в концерте Н. И. Забелы-Врубель. Программа этого концерта состояла из произведений Н. А. Римского-Корсакова, которые гениальная художница исполняла с таким неподражаемым совершенством». Он пишет о ней в письмах из Праги М. Н. Римскому-Корсакову, в вышедшей в 1947 году книге «Ruska Hudba/ Profily Skladatelu» ( » Русская музыка. Портреты композиторов») публикует портрет певицы в роли Царевны Волховы и постоянно слышит ее необыкновенной чистоты голос:
А и сбудется небывалое:
Красотою все разукрасится,
Словно дивный сад, процветет земля
И распустятся крины райские…(Из арии Февронии, впервые исполненной Забелой на «среде» у Римских-Корсаковых 1.XI.1906).
Публикация, вступительная заметкаи пpимечания Л. Г. Баpсовой