АЛЕКСАНДР ЗЫРИН
Опубликовано в журнале Звезда, номер 6, 1998
АЛЕКСАНДР ЗЫРИН.
ШРАМЫ ИСТОРИИ: РОССИЯ И СРЕДНЯЯ АЗИЯ.
СЛОЖНЫЙ ПУТЬ К «ЕСТЕСТВЕННЫМ ПРЕДЕЛАМ».
Исторические последствия Беловежского соглашения 1991 года — распада СССР, образования Содружества Независимых Государств — думается, по-настоящему не осмыслены еще и по сей день.
Народы Российской империи, преобразованной в «Союз нерушимый», входили в ее состав разными путями и в разные исторические эпохи, разделенные столетиямиВ самой большой на земле многонациональной державе власть относилась к каждому из этих народов отнюдь не одинаковоВ принципе так было и в империи царской, и в «Империи Кремля» (Абдурахман Авторханов)С той только разницей, что кремлевские властители в собственных, по сути дела — преступных, интересах различие в реальном положении порабощенных ими народов тщательно скрывали, камуфлировали многоликой, многоцветной ложью. Это различие заявило о себе, когда не стало Союза ССР и всевластия КПСС. Поспешность, с которой «союзные республики» провозгласили себя суверенными, выдает с головой нетерпение, с каким они десятилетиями ждали этого момента.
Не будем сейчас касаться вопроса о Прибалтике и Грузии, ограничимся судьбами региона, знакомого нам издавна и разносторонне, — Средней Азией. Проследим, когда и какими путями ее народы стали подданными России, что приобрели и что при этом утратили.
Взглянув на карту, мы видим, что Азия и Россия географически почти ничем не разграничены. Потому-то в прошлом они так часто и вступали в самые тесные, многообразные взаимоотношения. А в такой ситуации действует знаменатель общий: кто сильнее. Слабой, раздробленной была Русь — и увидела себя под пятой, под копытами коней степных варваров, нахлынувших беспрепятственно из глубин Азии. Но чуть вошла в силу — принялась их самих подминать под себя. Так за столетия Российская империя и дотянулась до «естественных пре_делов» (термин ВОКлючевского, весьма популярный в политическом лексиконе царского времени). Если говорить о Средней Азии, то ее «естественные пределы» тянутся на юге по горным хребтам от Каспийского побережья до Тянь-Шаня.
В ходе этого процесса Средняя Азия была присоединена к России последней по времени. Присоединена силой оружия — это общеизвестно. Однако прямым завоеванием назвать этот процесс было бы неверно. Он был многоликим, нередко противоречивым.
ШАГ ОТЧАЯНИЯ — ИЛИ ДОБРАЯ ВОЛЯ?.
Взаимные связи России и стран Азии, в первую очередь мирные — торговые, позже и дипломатические, — уходят далеко в прошлое, к концу первого тысячелетия. В обоих направлениях тянулись купеческие ала пробуждаться мысль: не следует ли, ради элементарного выживания, обратиться за покровительством и защитой к одной из соседних держав.
Шиитская Персия — враждебна искони: в Средней Азии почти все мусульмане из коренных национальностей — сунниты. Единоверные турки — далеко. Китай — совершенно чуждый и тоже далеко.
Чаще всего взоры обращались к России. Она тоже была иноверной, но, судя по тому, что рассказывали побывавшие в России в разное время не только купцы, но и персоны знатные, просвещенные, мусульман там не принуждали отрекаться от веры и в рабство не обращали, не продавали на невольничьих рынках, как в Бухаре, Хиве и Самарканде.
Правда, несмотря на давние и многосторонние связи, тяготение к России не стало массовым, не проявлялось сколько-нибудь яркоВ значительной степени это объяснялось сдерживающим влиянием исламского духовенства, которое относилось к России с неприязнью. Однако правящая верхушка — эмир, ханы, беки — стремилась расширить и упрочить связи с северной державой, понимая, что это приведет к стабилизации их власти. Правители Бухары, Хивы в ХVII, ХVIII и начале XIX столетия прямо выражали желание стать вассалами России.
Еще при Иване Грозном, особенно при Борисе Годунове, в Москву всё чаще стали наведываться дипломаты, позже и целые посольства от среднеазиатских эмиров и ханов. Переговоры о вассалитете длились не одно столетие — обе стороны проявляли нерешительность, непоследовательность — и так ни к чему в то время и не привели. Ни одно из трех среднеазиатских государств добровольно российским вассалом тогда не сделалось.
По-иному складывалась ситуация там, где власть эмира и ханов была в сущности номинальной, а то и вовсе не признавалась. В ХVIII столетии из среднеазиатских народов ближе всего к России жили туркмены, обитавшие по северо-восточному побережью Каспийского моря. Здесь пролегал кратчайший, наиболее безопасный путь в Среднюю Азию из России. Потому и русских людей здесь знали лучше, чем в иных местах региона.
B XVIII-XIX столетиях на северо-западных и западных берегах Каспия Россия укреплялась бесповоротно, политическая обстановка здесь стабилизировалась. Не то — на северо-востоке, где на полуостровах и по берегам морских заливов туркмены и калмыки, жившие в условиях племенной раздробленности и фактического безвластия, неустанно враждовали из-за пастбищ, источников пресной воды, рыболовных угодий. Позже калмыки откочевали на запад, но все равно жизнь здесь оставалась неустойчивой, полной опасностей и тревоги.
Все вместе неумолимо приводило туркменских старейшин к решению отдаться под власть соседней могущественной державы.
Вот краткие выдержки только из двух прошений (а их многие сотни), разделенных временным интервалом в целое столетие, направленных предводителями прикаспийских туркмен российским властям:.
«Уповая от Ее Императорского Величества получить себе неизреченную милость о принятии нас в подданство Свое.
«Всеусерднейше просим Великого Государя Императора, чтобы Oн <gt; принял участие в наших горестях, благоустроил бы беспорядочное положение нашей страны, учредил школы для духовного и общежительного образования всех детей <gt; покровительствовал добрым, удерживал от дурных поступков злых людей страхом Своего гнева.
Российское правительство стремилось к расширению империи, а потому к притоку новых подданных относилось благосклонно. Однако во внешней политике оно вынуждено было считаться с мнением европейских держав, учитывать интересы соседних, далеко не всегда дружественных, — Персии, даже Хивы. Прикаспийские же туркмены, пребывая под властью мелких ханов, находились в номинальной зависимости от Персии либо Хивы. Из-за этого туркмен, несмотря на все их настойчивые ходатайства, с оглядками и проволочками принимали.
Сперва под покровительство и только потом в безраздельное подданство. Причем процесс этот растягивался чуть не на целых два столетия. Да и без конфликтов, подчас кровавых, тут не обходилось.
Туркмены Мангышлака (самого крупного полуострова на северо-востоке Каспия), уставшие от вражды с калмыками, а также наседавшими с востока казахами, попросили убежища на российской территории. Поселиться им разрешили в пустующих степях Ставрополья, где они живут и поныне, сохраняя национальную самобытность.
Те же туркмены, что обитали на юге Каспийского побережья, пребывали в довольно прочной зависимости именно от Персии. Оттого России, чтобы принять их под свое покровительство (о чем они настойчиво просили) и тем самым закрепиться на стратегически выгодных рубежах, пришлось вести длительные и трудные дипломатические переговоры. В конце концов они завершились успешно, однако несколько сотен тысяч туркмен к востоку от Каспия, за рекой Атрек и горами Копетдаг (граница там пролегает и сегодня), остались в персидском подданстве. Остались против воли и неоднократно и упорно стремились воссоединиться со своим народом на севере.
Стать подданными России в ХVIII-XIХ столетиях стремились и другие народы Средней Азии, в частности киргизы. Почти все они были подвластны Коканду, однако в любую минуту готовы были восстать против чуждой им тиранической власти кокандских ханов. Понятно, что и власть милостивой к ним отнюдь не былаИ когда соседние казахские ханства (иначе — орды) были присоединены к России, северные киргизы твердо решили принять ее подданство. Ханы Коканда воспротивиться этому оказались не в силах: в середине прошлого века российские войска уже наступали на их владения. И киргизы, прирожденные воины, стали русским помогать. Уже к 60-м годам подданными России по собственному волеизъявлению стали племена киргизов по рекам Чу, Или, вокруг озера Иссык-Куль.
В заключение отметим, что о добровольности присоединения туркмен Прикаспия и северных киргизов можно говорить лишь условно: в сущности к этому их вынуждали исторические обстоятельства.
Новые российские подданные получили от властителей, в общем, всё, о чем просили. Однако вскоре выяснилось, что новая власть — это и новый гнет, пусть и не столь безжалостный, как тирания былых времен. Причем новая власть не делала различия между теми, кто принял подданство добровольно, и теми, кто был покорён силой оружияИ те, и другие облагались одинаковыми налогами, у всех, если требовалось, отнимали землю (особенно у киргизов) для переселенцев из России. Над всеми в равной степени властвовали мздоимцы-чиновники, которые, естественно, покровительствовали местным элитам, самоуправство которых под покровительством российских властей только укрепилось.
Все это вместе привело к тому, что у многих, прежде всего у тех, кто ратовал за присоединение мирным путем, стало накапливаться чувство горького разочарования. А это — уже зародыш будущих конфликтов, глубоких и трагичных.