П.В.СЕДОВ
Опубликовано в журнале Звезда, номер 4, 1998
П.В.СЕДОВ
«НА ПОСУЛЕ, КАК НА СТУЛЕ»
Из истории российского чиновничества XVII в.
Поговорка «На посуле, как на стуле» неразрывно связала российского чиновника и «посул»-взятку. В «Былом и думах» А.И.Герцен запечатлел извечную проблему отечественной бюрократии в характерном историческом анекдоте: «-Я искореню взятки,- сказал московский губернатор Сенявин седому крестьянину, подавшему жалобу на какую-то явную несправедливость. Старик улыбнулся.- Что ты смеешься?- спросил Сенявин.- Да, батюшка,- отвечал мужик,- ты прости, на ум пришел мне один молодец наш, похвалялся Царь-пушку поднять и точно, пробовал- да только пушку-то не поднял!»
Старый крестьянин знал, что говорил. Однако откуда же в российской жизни сформировалось это глубокое убеждение о неискоренимости взяточничества в России? Разумеется, мы далеки от идеализации чиновников в других странах. Известно, что в Италии, например, эта проблема также весьма актуальна, да впрочем, и не только там. Но в данном случае нас будет интересовать именно отечественный опыт, точнее, истоки этого явления на Руси.
Казалось бы, исследование этой деликатной темы связано с непреодолимыми трудностями. Кто же может знать, сколько сулили чиновнику много веков назад, если и ныне поймать взяточника с поличным- задача весьма непростая. Ответ на этот вопрос удалось отыскать в весьма неожиданном месте: монастырских архивах.
Частые пожары были великим бедствием для деревянной Руси. В огне безвозвратно погибла большая часть ценнейших архивов центральных учреждений. Зато каменные стены монастырей сохранили для потомков многие документы, в том числе и расходные книги. В них бережливые монахи тщательно записывали для отчета, сколько, кому и при каких обстоятельствах поднесено в московских приказах.
Самые ранние подобные книги сохранились за конец XVI-XVII вв. В обширных фондах таких известных монастырей, как Соловецкий, Валдайский Иверский, Спасо-Прилуцкий, Антониево-Сийский и других, они насчитываются десятками и сотнями. Но особенно замечательны письма монахов, ходивших по приказам. В этих обширных посланиях детально рассказывается о том, как представителям монастыря приходилось обивать пороги приказов, на какие уловки идти, чтобы провести подьячих, защитить интересы обители. Эти материалы позволяют представить широкую картину подношений в приказах в конце XVI-XVII вв., на заре российской бюрократии1.
Современный исследователь приказного строя Московского государства XVIIв. Н.Ф.Демидова обратила внимание на то, что подношения в приказах имели различный характер. Во-первых, это была так называемая «почесть», которая предлагалась челобитчиком заранее для успешного ведения дела. Во-вторых, приказным давали и за конкретную их работу с целью ее ускорения. И, в-третьих,- они получали «посулы» за нарушение закона. По понятиям допетровской Руси, именно последние и были собственно взятками в современном смысле этого слова, тогда как «почесть» и конкретная плата за составление бумаг не преследовались законом2.
Эти предварительные и в основном справедливые наблюдения можно существенно дополнить и уточнить благодаря сохранившейся монастырской документации.
Существо «почести» состояло не в материальной ценности подносимого, а в самом факте почтения. Подношение икон, святой воды, яиц к Пасхе наиболее точно выражает этот нематериальный характер «почести». Обложенные дорогими окладами иконы стоили немалых денег, однако в допетровской Руси было весьма стойким убеждение, что икона не может иметь денежного выражения: в случае покупки иконы употреблялось выражение «мена». Принимая икону, приказные получали таким образом от монастыря благословение.
Кроме икон большим спросом пользовались издания типографии Иверского монастыря. Другие монастыри сотнями раздавали приказным ложки, братины, стаканы, ковши, четки и гребни.
Но наиболее массовыми подношениями «в почесть» были калачи и пироги. Их несли как состоятельные, так и бедные просители. Цена пирога колебалась от 6 до 12 копеек, но иногда достигала 24 копеек. Такой пирог несли очень нужному дьяку или самому патриарху.
Иконы, а также калачи и рыба, если ее было немного, принадлежали к разряду «почести», которую можно было принять, не беря обязательств в деле. В 1669г. думный дворянин С.И.Заборовский взял от иверских монахов «в почесть» образ, хлеб и рыбу, а соль отослал обратно. Пять лет спустя он же пытался сохранить хотя бы видимость независимости и, принимая 100 пудов соли (стоимостью 20 рублей), «рекся доброе делать и за соль бьет челом и давал деньги и мы по вашему писанию не взяли»,- сообщали монахи в монастырь.
Челобитчики не упускали случая поздравить приказных с новосельем, именинами и свадьбами домашних или выразить свои сожаления по случаю пожара. Такие же подношения, включая рыбу и вино, делались и в связи с новым служебным назначением. Без «почести» было трудно даже подступиться ко вновь назначенным приказным: в 1676г. остановились дела Иверского монастыря в Поместном приказе «затем, что началные люди ныне все новые, не можем к ним по се число признаться, преже дела хотят почести немалой».
Почтить приказных можно было и иным подарком. Иверский монастырь славился своими мастерами, и в 1670г. подьячий Большого дворца просил иверских монахов сделать ему две нарядные коляски «и мы ему купя,- писали монахи,- дали коляску и он велел монастырского дела привесть, а человек он угрюмой пуще дьяков: станет дело делать- зделает, а не захочет- спортит». По словам монахов, он все откладывал дело: как «ни виснем… и он дел не делает». Для этого «угрюмого» подьячего монахи заказали в Москве два стула и сообщали в монастырь: «всяко щетаемся- иным сеном, а иным стулами и телегами и досками».
Крупные монастыри, у которых были свои рыбные ловли, ежегодно раздавали в Москве изрядное количество рыбы «в почесть». Существовало выражение: ударить челом «сковороткою рыбки», то есть когда-то это действительно было небольшое количество рыбы, выражавшее именно почтение. Со временем размер «сковоротки» значительно вырос: в 1674г. Иверский монастырь ударил челом А.С.Матвееву «сковородочкой свежие рыбки на двух возках»: на одном была отборная крупная рыба, на втором- 5000 сельдей. Подношение рыбы к Мас
ленице, «сырной неделе» и Николину дню считалось обычным делом.
С одной стороны, раздача рыбы действительно имела характер «почести», для которой годилась не всякая рыба. В 1669г. наместник иверского подворья писал в монастырь: «А что… прислано к нам на расход и в раздачу 6000 сельдей, и на Москве такою рыбою не дорожат и в честь ее не ставят, хотя б и большие сельди были»; «и ныне… дела все стали, что дать везде надобно, а нечево- ни денег, ни рыбы». С другой стороны, все прекрасно осознавали материальную ценность подносимой «почести»: один «возик» отборной рыбы мог стоить тогда в Москве 15 рублей.
«Почесть» носила характер своеобразного соглашения- в обмен на нее приказные люди как бы брали на себя обязательство благожелательно отнестись к челобитчику. Но даже «законная» рыба «в почесть» к празднику, как это осознавалось обеими сторонами, не могла не влиять на ход дела в приказе.
<…>