Андрей Столяров. Милость Господня
Опубликовано в журнале Знамя, номер 2, 2025
Андрей Столяров. Милость Господня. — М.: Время, 2024.
Андрей Столяров — писатель, работающий на границе между реалистической и фантастической, серьезной и развлекательной литературой уже сорок лет. В своих книгах он, как хороший фантаст, промышляет и о будущем, например, ускоряя процессы, происходящие в настоящем. Таков, в частности, его новый роман — «Милость Господня». Эта книга заставляет вспомнить, например, «Миры смерти» Гарри Гаррисона, в которых реальность изображается как быстро мутирующая в качестве ответной реакции на действия человека. Смута «Милости Господней» овеществляет человеческие верования и суеверия, материализует мифологические образы разных стран, народов и времен — от Вия до Макаронного монстра. Природа становится хищной: расширяются, углубляются и населяются нечистью болота; оборачиваются карой Господней насекомые, вроде саранчи, объедающей сельхозугодия; стремятся к экспансии и оказываются ядовитыми растения — как чертополох, вставший непроходимой стеной на границе России и Украины. Мир Земли становится миром смерти также потому, что люди начинают воскрешать своих мертвых, и по городам, мимикрируя под живых, распространяются зомби-вампиры, в результате чего безлюдными становятся квартиры и даже многоэтажные дома.
Мир столяровского романа вызывает в памяти также «Кысь» Татьяны Толстой и ее постапокалиптически-постмодернистскую реальность, распавшуюся на отдельные составляющие. История Смуты воссоздается на основе фрагментов прошлого, которые свободно и отчасти курьезно перемешиваются сознанием и опытом потомков. К этому Столяров прибавляет мотивированный сюжетом наступающего конца света парадоксальный пересказ нашего узнаваемого настоящего, в котором происходящее интерпретируется в координатах магического реализма и мифологических метафор. Россия, как и весь мир романа, откатывается в своем техническом развитии назад — к началу прошлого века, а в развитии социально-политическом еще дальше — к допетровской Руси. Неслучайно и в центре романа — Москва, а не уходящий в поднимающееся из канализационных люков болото Санкт-Петербург.
Российская реальность столяровского романа чем-то близка «Дню опричника» Владимира Сорокина. Модели общественного и государственного устройства Московского царства становятся основой для создания новой страны, в которой президент и патриарх пытаются реализовать сложное русское светско-церковное двоевластие и строгую религиозную и управленческую вертикаль в условиях рассыпающейся России. То же — расщепление государства и архаизация общественно-политических отношений — происходит в романе и с другими великими державами — Америкой и Китаем, утрачивающими свое единство из-за расширяющихся национальных, социальных конфликтов и природных катастроф. Так, Америка как будто возвращается во времена своей Гражданской войны, Китай — в период Сражающихся царств.
Однако роман — фантастика, уходящая корнями прежде всего в творчество Фёдора Достоевского. Главного героя книги зовут Иван, у него нет фамилии, но фамилия Карамазов ему вполне бы подошла. Он монастырский послушник, искатель и философ, мистик, страстный возлюбленный инфернальной Марики. В нем видны черты всех братьев Карамазовых, но главное: в отчаянии в нем по-своему проявляется голос Великого инквизитора. Финальный монолог Ивана в романе почти повторяет Легенду, сочиненную Иваном Карамазовым, ее соблазняющие посылы. Столяровский Иван утверждает человеческую свободу в добре и зле и молит Бога удалиться из мира как того, кто эту свободу ограничивает и лишь усугубляет проблемы. Человек, считает Иван, не готов ни к милости Бога, ни к Его гневу, а потому должен вначале устроиться сам. Как и в Легенде о Великом инквизиторе, в «Милости Господней» человек получает чудо, тайну и авторитет — оккультный ренессанс, загадку овеществления желаний, авторитет призванного и явившегося дьявола.
Предапокалиптическая реальность романа Столярова не доходит до диктатуры, но ее признаки налицо: харизматичные проповедники, представители церквей и глубинных государств, народные пассионарии, наконец, сам дьявол в одной из ипостасей готовы «облегчить» жизнь человечества и лишить его подлинной свободы, дав свободу мнимую, о которой просит Бога столяровский Иван. «Милость Господня» кажется не чем иным, как кошмарным сном Ивана Карамазова (или Родиона Раскольникова), увидевшего будущее, в конце которого ему откроется не нечто, а ничто — пустота самоубийства в результате трагической духовной ошибки, которую он не осознает. Иван, предположительно, призван к спасению мира, но его выбор фиксирует отказ человека от Бога, а значит, и отсроченную гибель. За уходом Ивана наблюдают Бафомет и Наместник — вероятный будущий Великий инквизитор. Иван просит Бога уйти из мира и при этом оставляет его не свободному человечеству, а на правеж «чертякам» — выходцам из темной инореальности.
Роман завершается пробуждением: новое поколение, пережившее Смуту, — сын Ивана и дочь Марики (?) или вариант Марики, подобно героям «Укуса ангела» Павла Крусанова, могут быть вместе так же, как их предшественники. Но райский лесной пейзаж и его космическая перспектива не отменяют никуда не пропавших вероятных тревог, травм, трагедий человечества. На открывшуюся сыну Ивана звезду в самом конце романа наплывает темное облако, потому что никакое Белое царство невозможно ни на Земле, ни внутри человека, отказывающегося от Бога и считающего божественное испытание только «мороком богоявления». Не случайно возле Иванова сына оказывается профессор Байноротов, который, подобно Петру Верховенскому, смеется «с детьми над их богом», низводя Того до «интерсубъектного феномена», а религию — до «опиума для народа», что «гипнотизирует своих адептов».
«Милость Господня» — роман-сон, роман-кошмар, выросший из книг Достоевского и последующей апокалиптической литературы. Герой столяровской книги пытается найти новый путь для человечества, погрузившегося в эгоизм, гордость, желание и гнев и без конца умножающего насилие. Иван, как Дмитрий Карамазов, следует за своей любовью, однако в его любви слишком много страсти и ослепления, как и в его философии чересчур много самообмана и слепоты. Милость Господня в финале романа дает людям еще один шанс: девочка Аня (на древнееврейском — «милость божья»), полюбившая сына Ивана, обозначает в его судьбе противостояние с дочерью или вариантом Марики (чье имя вызывает ассоциацию с дочерями Мары, символизирующими земные страсти). Но в какую сказочную страну поведет Иванова сына сиреневая звезда, сможет ли он быть мудрее и смиреннее своего отца, сможет ли он, опять же в отличие от своего отца, не спасшего крестного и свою возлюбленную, уберечь от самих себя и от мира своих близких, — это вопрос, лежащий уже за пределами «Милости Господней».