Стихи
Опубликовано в журнале Знамя, номер 4, 2024
Об авторе | Илья Витальевич Кутик (01.08.1961, Львов) дебютировал в поэзии с метаметафористами: А. Ерёменко, И. Ждановым, А. Парщиковым. Книга стихов вышла в 1988 году, в переводе на датский. Стихи переведены на 19 иностранных языков. Переводчик со шведского (Тумас Транстремер), английского (Честертон, Эзра Паунд), польского (Циприан Норвид). Переехал из Москвы в Швецию, в 1995 году поселился в США. Доктор философии Стокгольмского университета. Профессор Северо-Западного университета (Чикаго). Прежде в «Знамени» — № 3, 2016; № 12, 2018. Живет в Чикаго.
Равенна пишет Блоку
Ты, как младенец, спишь, Равенна,
У сонной вечности в руках.
А. Блок
1. — Ни я — не дитё, ни вечность — не Приснодева.
Вы пишите — сонная; ну а тогда оно —
дитё — должно надрываться денно
и нощно, а тут уж — скорей — агрипния напрашивается или сно-
борчество. А вот утро — именно что — просыпается. Слева
и справа — брайлевским домино
чёрно-белые смешиваются часовни
(да и воздух подслеповат, а всё потому, что — сонный),
и всегда получается — ихтиос, т. е. «рыба».
Как дальтоник-воздух всё видит жёлтым,
кроме чёрно-белого, так для Вас — всё есть спячка, что вне надрыва
цыганского; летаргия — медведицы с медвежонком.
Надрыв, а не скорость. И даже едучи
в пролётке — надрыв. Вы попутали сон
с покоем по Ньютону. На саркофаге Медичи —
вот где, действительно, спят — вповалку, как гарнизон.
Не спячка, а спички — обгоревшие тщательно,
словно после поджога
купины… Се — Бога-чревовещателя
глас из любого Палеолога.
Sta, viator… Уста — устали
у вещунов-щелкунчиков; челюсти — схлопнулись; лица
святых — золотые, как мёд, медали
за твоё бодрствованье, каплица.
2. — Равен кому? Равенне? — Окстись, прохожий! —
Юстиниану равняется Θеодора,
оба — равны Велизарию с лозою щитов, похожей
на гибрид помидора и ипподрома.
Оro, oro!1 — не рифмы это,
а рок морфологии, когда слова
надвигаются, врезавшись в скорость эха,
золотою мордою на ловца.
Это иита империи треснула поперёк
скорлупы своей — так, что атомы
мозаики вытекли, как желток
с кусочками кальция — шафранными, коричневатыми.
Зелёно-красное, коричнево-жёлтое — их здесь, наверно,
даже слишком… В сто глаз реветь
может и пепельная Равенна,
но внутри она — как золотой ревень.
- Зола и золото — однокоренные:
внешнее, но сразу и внутреннее.
Так выныривают из нутра
чёрной воды — блестящие стразы-нутрии,
в ней растворимые, как нитрат.
Vita Nova состарилась. Беатриче
пришлось однажды своей же рукой остричь
золотые локоны, и только один — смотрите! —
как люлька над гробом…
Всё золото здесь, опричь
того, что снаружи… Снаружи —
зарёванная Равенна. Наверно, так
и режут вены, что всюду — лужи,
но не крови, не крови…
Здесь серый, как известняк,
проповедник скифского ужаса с профилем Алигьери
губами красными, как у вамп,
пел Θеодориха, веря,
что младенец спит вечно — при свете аж стольких ламп.
Он варвара пел, аналогиями мигая,
а смальты пестрее делались и мудрее.
«Пиастры! пиастры!» — грассировали попугаи;
голубки — две ваньки-встаньки —
из купели пили Андрея.
С трупа германца давно стащили
золотые доспехи, в которых тот
воевал Италию. Вместо доспехов — шали
и спицы: вязаный, серый тон.
Командор, где бы вы ни витали,
а в нелюдимом золоте Сан Витале
две длиннющие очереди под потолком, где клирос:
к матери и к младенцу,
который — однажды — вырос.
_____________________
1 Золото (итал.).