Стихи
Опубликовано в журнале Знамя, номер 12, 2024
* * *
Борису Рыжему
Помнишь, мы в каком-то переулке,
Ты из ПТУ, а я в пальто.
А вокруг — весна, менты и урки,
Всё не то, любимая, не то…
Март-апрель, и двор на Вторчермете,
Облака над крышами хрущоб,
Челноки, ларьки, шприцы и дети.
Подскажи, что было там ещё?
Закурю, позволь. Не отвечай мне.
Знают все из разных интервью:
Я курю, когда храню молчанье,
Впрочем, и когда я говорю.
Так о чём я? Да, об Уралмаше,
О кентах и о начале дня,
Где идёт сосед наш дядя Саша,
Как трамвай, бутылками звеня.
Там, где жили уралопитеки,
Взяв кастет, стилет и пистолет,
Дрался я в ДК на дискотеке,
Было мне неполных восемь лет.
Дядь Сифон с железною ухмылкой
Мне сказал: «Послушай, говорю,
Подрастёшь — так я тебе, обмылку,
Ламборгини Дьябло подарю».
Врал, конечно. Спорим? Ну откуда
Ламборгини Дьябло у него?
Всех оставив в ожиданье чуда,
Сквозанул куда-то дядь Сифон.
На брегах Исети или Стикса,
В партаках восторженный дебил,
Как играл он пальцами на фиксах!
Как он Баратынского любил!
В чём ещё покаяться? Туристом,
Помню, как-то ездил в Роттердам,
Но кентам сказал, что в Сан-Франциско
(чтоб не показалось чё кентам).
У коллеги, чтоб поставить точку
(он любил подраться и поддать),
Позаимствую, пожалуй, строчку
Про края, где тишь и благодать.
Как атланты, держащие небо,
Ранее державшие ларьки,
Не застав эпоху клауд-репа
Там стоят гранитные братки,
Как в строю, не глядя друг на друга,
Мощь плечей саженных затаив…
Время, как трамвай, идёт по кругу,
По тому, который Михаил.
Только «г. Свердловск» в оконной раме,
Где районы склеены внахлёст,
Только над панельными домами
Небо, доводящее до слёз.
Escape
Сообщaю, кому интeрeсно:
поeхaл, доeхaл, в пути
по рaвнинe, гдe Игоря рaнee рыскaли волки,
нaблюдaю пeрифeрию,
3 дня впeрeди
в сaмоволкe.
Sweet Escape.
Я пою чeрнозёмноe «гэ»,
фрaзы «дa ны брэшы…»,
«дaк ты дэ щaс?», «сидaй»,
нeподвлaстны двуличной столичкe,
нeзeмно-синeглaзыe люди
eдят бeляши
в элeктричкe.
Rescape
Зал ожидания. Город Льгов.
Ветер у фонаря.
Скоро уйдёт от платформ берегов
Поезд до ноября.
Семечки, кошки. Чудно. Темно,
В окне не видать ни зги.
Знаешь, всё будет, всё будет, но
Всё будет совсем другим.
Исчезнут последние из могикан —
Людей, городов и букв.
На эту землю придёт океан,
Себя над землёй сомкнув.
Время пройдёт, и в зелёных глазах
Сверхновых существ и сил
Ракушкой рассыпется тот вокзал,
Диковинно-некрасив.
Больше не сможет ничто хранить
Пропавшие без следа
Память, лепнину, часы, огни,
Осень и поезда.
А будут под толщею пустоты
В зелёных лучей игрe
Мычание глухонемой воды,
Хвосты голубых сирeн.
Только вода, миллионы миль,
Трудна, солона, горька,
Что не оставила от земли
Ни слова, ни огонька.
Зал ожидания. Область снов.
Стихли стихии стихи.
Ты знаешь, всё будет, всё будет, но
Все будет совсем другим…
Чиста, не безумствуя, не скорбя,
Дробящаяся волной,
Звезда, похожая на тебя,
Что светится надо мной.
Детские годы
В детстве можно долго бежать по склону
Вверх или вниз, дёрнуть одеколону,
Безнадёжно влюбиться, не подавая виду,
На картинке трусы нарисовать Давиду
Микеланджело, накуриться в подъезде,
Заниматься сексом в неподходящем месте
В неподходящее время с неподходящим партнёром,
Обожраться до тошноты ликёром,
Обожать смазливую bljat, что в соседнем доме,
Ненавидеть себя за то, что потеют ладони,
Изучать себя в зеркало, быть худым и прыщавым,
На квартире Вадима орать под гитару «С причала
Рыбачил апостол Андрей!..», пойти на дискач, где девки,
Получить в табло, тупо стоять у стенки,
Входить, осторожно стучась или входить без стука,
Оказаться не при делах или последней сукой,
Уходить по белому снегу с разбитым носом,
Встать с дивана, а после — перед вопросом,
Причесаться, вовремя выйти из дома,
Без опозданья прийти…
…Всё имеет конец.
В детстве всё было можно.
Апрель
…От того ли, что выткалась невидаль в век серебра,
От того ль, что Адам не предвидел греха своего
В костном мозге ребра,
Вор не ведает стен.
От того ли, что ум травояден, в то время, как красота,
Дивноглаза, изящна, как дикая зверь, и затем
Только кровью сыта.
Дьявол или любовь,
А скорее и то и другое, а именно — вместе одно.
Словно в Библии без стыда иллюстрации мотыльков,
Как вода и вино,
Как расплавленный мёд
И тягучий свинец, как смешались чернила и спирт,
Так кричит в октябре первый лёд, так безумье поёт,
Так невинность хрипит.
Так взлетает рука
Над звереющей площадью в грязных пелёнках знамён,
Голосуя «Распни его!..» и «Да здравствует!..» сквозь века
Длинным списком имён.
Где твой дом и куда
Ты идёшь без пути, как следы умножая печаль,
Где зимует беда на снегу, где сорвавшаяся высота
Пульс теряет, крича.
Там ты станешь другим.
И летят лица ламп над операционным столом,
Сквозь стерильную маску Бог скажет тебе: «Помоги…»
И склоняет чело…
снег № 0
В нулевом октябре все прогнозы презрев,
Над людскою войной и виной,
Исчезая в пути, над Москвою летит
Незасчитанный снег номер ноль.
Его осень — оффсайд, Александровский сад,
Злое золото крон в листопад,
Рвётся, как по струне, из офф-неба офф-снег,
Камикадзе в дымящийся МКАД.
Он не первый, он — ноль,
Он нелепый, дурной,
Он всего лишь седая вода,
Серым завтрашним днём все забудут о нём,
И никто не оставит следа.
Он убит, побеждён. Был бы лучше дождём,
Мелкой моросью по мостовым,
Чтобы всё ко двору, по уму. Но ему
Так уж выпало — быть нулевым.
Первый будет потом, ляжет белым бинтом,
Белой сказкою глухонемой,
И придёт тишина, что во все времена,
У людей называлась зимой.
…Я вчера был с тобой. Или не был. Любой
Вариант нету смысла менять.
Ты — заочный мой свет,
Я — досрочный твой снег.
Ты была бы светлей без меня.
Уходя — уходи. И черту проведи,
Чтобы между тобою и мной
Были тысячи лет, километров, планет,
Чтоб мы знали — возможности встретиться нет!
…С любовью.
Твой снег № 0.