Ольга Сульчинская. 69 стежков
Опубликовано в журнале Знамя, номер 11, 2024
Ольга Сульчинская. 69 стежков. — М.: Воймега; Ростов-на-Дону: Prosodia, 2023.
Четвертая книга стихов Ольги Сульчинской, рукопись которой стала победителем Волошинского конкурса 2022 года, вышла спустя десять лет после предыдущей.
В ней просматривается неизменный для Сульчинской интерес к смерти. Впрочем, это не танатологическое любопытство — о чем еще в начале века писал Владимир Губайловский: «воспоминание сквозь смерть, попытка заглянуть за край». Смерть предстает если не продолжением жизни, то смежной с ней областью, и отношение друг к другу этих сообщающихся областей драматически высвечивается в книжке.
Первый раздел, «Лен», — это прежде всего прикосновение к той границе между жизнью и смертью, где происходит их диффузия:
Я воды беспечный собиратель
И сквозных созвучий решето.
Может, я однажды умиратель —
Но пока не твердо решено.
Заголовок одного из стихотворений — «Опыт умирания» — говорит сам за себя, и не случаен в разделе навязчивый образ сна, позволяющего заглянуть в запредельное. Оттуда приносится та тоскливая музыка, какая долго еще слышится после яркого пробуждения ошеломленному уху.
Второй раздел, «Шерсть», самый земной, посюсторонний, теплый в телесном смысле. При возрастающей жажде жизни — будто истончается вера, и на контрасте между человеческим существованием и возможностью — или невозможностью — его продления все ощущается если не отчаянней, то острей и тоскливей:
Мы идем мимо бедных оградок
И красивых надгробных беседок,
Как идет огородник меж грядок,
Их оглядывая напоследок,
Нам с тобой мертвецы по колено,
Беззащитны, как малые дети,
Нам щебечет зеленая пена
О бессмертье, о зреющем лете.
Третий раздел, «Шелк», предлагает примирение с неутешительными законами мира, доходящее в конце концов до радостного удивления перед ними. Неизбежный «плоти убыток» становится обещанием свидания, которое во втором разделе казалось почти невозможным:
Солнце все-таки есть — и плывет невидимкой
За мерцающей, нежной, танцующей дымкой,
За каким-то заоблачным «за».
Ирина Ермакова так аттестует эти стихи: «Речь Ольги Сульчинской возвышенна». В своей возвышенности она даже старомодна. Местами традиционалистская инерция и назойливые реминисценции вызывают легкое головокружение, которое хочется остановить. Однако при формальном консерватизме и склонности к созерцательности (столько же внешней, сколько внутренней) этим стихам присуща современная интонационная стремительность, а даже самые серьезные разговоры ведутся иногда с игривой иронией.
Поэзия Сульчинской — настоящее искусство — подражает и соревнуется с жизнью в той царственной невнимательности ко всему актуальному и злободневному, которое в конце концов умирает, усыхает и отваливается, превращаясь в пыль, как бы ярко ни было.
Не сиюминутное, а существенное оказывается в центре внимания, и предпочтение Сульчинская отдает миниатюрным частностям:
Впрочем, а кто доказал, что музеи да замки
Лучше прогулки с собакой и вырытой ямки,
Беличьих пряток и медленного погруженья
Листьев сквозь воздух в их собственное отраженье?
Или:
И голуби у ног, толкаясь локотками,
О крошках говорят.
Именно это останется, запомнится, — как уже не забудутся у Сульчинской другие — голые — голуби (из арионовской подборки десятилетней давности), а не оптимистичная риторика, которая в книжке тоже есть: она вплетается в стихи крайне умело, но, несмотря на умелость, остается все-таки — пусть и прекрасной — высокопарностью. Главное же, Сульчинская способна от малого — через малое — перейти к менее очевидной, но более действительной жизни:
…ведь все мы заодно —
И карусель с хохочущим мальчишкой,
И сон, сморивший девочку над книжкой,
И в птичий зоб нырнувшее зерно.
Наблюдение за обыденным не только оборачивается культурной реминисценцией (Ходасевич), но способствует расширению и преображению зрения: картинка увеличивается, рентгеновски просвечивается — и все сводится к неочевидному и даже явно не данному знаменателю.
Сами стежки из заглавия — это тоже, по-видимому, ходасевичевский след: «жизнь моя, / Как нить, за Божьими перстами / По легкой ткани бытия / Бежит такими же стежками. // То виден, то сокрыт стежок, / То в жизнь, то в смерть перебегая…» Достоинство стихов Сульчинской — в самобытном взгляде на бытовую и бытийную ткань, в умении ловко и легко переворачивать ее, показывая слитную ладность Божьего замысла.
Публикация в рамках совместного проекта журнала
с Ассоциацией писателей и издателей России (АСПИР)