Яна Вагнер. Тоннель
Опубликовано в журнале Знамя, номер 10, 2024
Яна Вагнер. Тоннель. — М.: Редакция Елены Шубиной (АСТ), 2024.
Представьте: июльским воскресным вечером вы едете в своем авто с дачи или просто по делам. Но внезапно в тоннеле перерывается движение. И вы оказываетесь замурованы под землей, без связи с внешним миром — мобильная связь недоступна. Вокруг много случайных людей: разных профессий, семейного положения, возрастов и положения в обществе, и таких же растерянных. Все нервничают: время идет, но никто не торопится вас спасать. А возможно, уже и некому?
В таком незавидном положении оказались персонажи нового романа Яны Вагнер.
Читатель сразу же попадается на крючок: непонятно, почему двери закрылись, непонятно, когда они откроются, и, главное, непонятно, что происходит снаружи. Пугающая неизвестность и множество вопросов держат в напряжении, и уже невозможно оторваться от книги.
Действие происходит под землей, в длинном тоннеле на въезде в Москву. Время — с вечера воскресенья до раннего утра вторника — чуть больше суток. Но кажется, что прошел как минимум год. Как всегда бывает: если чего-то очень ждешь, время замедляется, почти останавливается. На это работает и структура книги: главы романа — короткие временные промежутки, в которых прежде всего сообщается, сколько сейчас времени: 2 часа 11 минут, 2 часа 13 минут, 2 часа 18 минут…
Яна Вагнер известна как автор жанровой литературы, и читатель, знакомый с ее триллерами «Кто не спрятался» и «Вонгозеро», с первых страниц «Тоннеля» уже готовится к тому, что сейчас будет нечто похожее — антиутопия, постапокалипсис. Читатель потирает руки и предвкушает: ну конечно, произошла глобальная катастрофа и люди вынуждены спасаться под землей, или попавшие в тоннель люди навсегда останутся изолированными от остального мира непробиваемой стеной, как в романе «Под куполом» Стивена Кинга. Но не тут-то было.
Обратите внимание: тоннель в романе спроектирован совсем не так, как в реальности. Но кажется, автору это не важно (реалистичности Вагнер добивается иными средствами) — ведь книга не о тоннеле. А о чем же? Да о людях. Люди — вот что действительно волнует автора. С их личными драмами, мыслями и чувствами, физиологией — а ее в романе столько, что книга буквально пропитана человеческим потом, местами — кровью, сильнейшим дискомфортом: «Яркий свет в тамбуре, зудящие раны под мышками и в паху, застежки на лифчике. Лямки, молнии, пуговицы и швы, от которых тело ее распадалось».
Описания воздействуют на все органы чувств так сильно, что читатель не просто сочувствует героям, он сам начинает испытывать жажду, голод, боль: «После первого километра он тоже изрядно поблек: льняная рубашка прилипла к спине, мягкие мокасины покрылись пылью. Как выглядит он сам, Митя старался даже не представлять. Пить хотелось страшно, в ушах стучало». Ощущая по-настоящему дискомфорт, жажду и гипоксию, веришь всему написанному.
То, что жарко, не хватает воздуха, читатель чувствует постоянно — неугомонный автор без конца это повторяет, не дает забыть ни на минуту. Пространство тоннеля узкое и тесное, как туфли чиновницы, которые она мечтает скинуть. Атмосфера душная, и веет пугающим безумием от мыслей Валеры — странного человека с автоматом под плащом, или от клоунской, будто нарисованной улыбки другого персонажа.
Итак, понятно, что читателя ждет большой сюрприз. Но что же скрывается под маской триллера? Социальная драма. Автор намекает на это еще в самом начале: эпиграф к роману — цитата из «Повелителя мух» Уильяма Голдинга.
Персонажей в книге огромное количество — в тоннеле застряли пятьсот человек. Да было бы и странно, и неправдоподобно, если бы воскресным вечером в длиннющем тоннеле застряли всего несколько машин. Имена есть только у некоторых героев — тех, от чьего лица ведется повествование. Автор регулярно меняет центральных персонажей, позволяет посмотреть на ситуацию с разных позиций, «влезть в шкуру» чиновницы, инженера Мити и его дочери Аси, стоматолога, лейтенанта.
В целом герои безымянны, но у каждого, как в похожем по сюжету рассказе Кортасара «Южное шоссе», есть отличительные черты. Вагнер использует тот же прием: модель, марка, цвет авто — отличная характеристика его владельца (Мама Пежо, Девица из Кайен, Леди из Майбаха, жена Патриот, мальчик-Фольксваген). У некоторых персонажей есть уникальный голос, манера общения, излюбленные словечки, что делает их такими же настоящими, как и ваша соседка по квартире, как продавец в магазине у дома.
Правда, некоторые второстепенные персонажи почти карикатурны (например, красивая длинноногая нимфа или старик Илья Андреевич). Но те, на ком завязано основное действие романа, живые и объемные. Они ошибаются, раскаиваются, снова грешат и вдруг неожиданно проявляют человечность, когда от них этого уже никто не ждет (например, чиновница в синем костюме).
Экстремальная ситуация проявила каждого, как лакмусовая бумажка: кто-то от страха смерти от голода и жажды оказался способен на хитрость и жестокость, на которую он никогда не решился бы в обычной жизни. К людям из романа легко можно отнести слова булгаковского Воланда: «Люди как люди». Разные вопросы только портят их: когда квартирный, когда национальный, когда политический. Как говорит один из героев романа: «Понимаете, люди в массе своей не хотят делать зло, — сказал горбоносый профессор. Он совсем запыхался, и шли теперь медленно. — Даже вместе, толпой — не хотят, это им несвойственно. Если спросите их по отдельности, каждого — они будут хотеть хорошего, почти все. Обязательно кто-то должен начать, понимаете?»
История одной общей беды распадается на много личных драм. И каждый из читателей понимает: я/мы — это и есть чиновница, стоматолог, инженер, или Валера.
Финал романа неожиданный и оставляет много пространства для размышлений.
При появлении светлых и веселых людей из другой части тоннеля, дружно поедавших арбузы, я вспомнила притчу. Однажды человек попросил Бога показать ему рай и ад. И увидел следующее: за столом сидели голодные и тощие мужчины и женщины, которые пытались поднести ложку ко рту, но тщетно — ложка была длиннее руки. В другой комнате сидели люди с точно такими же приклеенными к руке длинными ложками, но они были сытыми и румяными, потому что они кормили не себя, а друг друга.
Ад и рай устроены одинаково. Вся разница — внутри нас.
Осилить «Тоннель» тяжело не только из-за почти физической боли, передающейся читателю от героев, но и потому, что это почти шестьсот страниц текста. Замечено: чем старше становится Кинг, тем более длинные книги он пишет. Кинг уже стар. А Вагнер еще молода, и то ли еще будет…
Как и предыдущие ее книги, «Тоннель» очень кинематографичен: этому способствуют и яркие детали, и живые диалоги, и особенно — финальная сцена с выбегающим из темноты тоннеля в рассветных лучах белым котом.
«Из тоннеля легкой трусцой выбежал кот. Белый, чистенький, явно домашний. Посмотрел оператору прямо в глаза и остановился. Толстый хвост его был задран, кончик раздраженно подрагивал. Кадр был изумительный. Оператор присел и навел фокус. И тогда уже в объектив он увидел девушку. Очень, очень красивую девушку с длинными волосами. На ней было короткое грязное платье, а ноги босые. Загорелые, тонкие, тоже грязные. Изумительный кадр эти ноги совсем не портили.
— Попался, скотина, — девушка наклонилась и схватила кота.
— Вы одна? Сколько там человек еще с вами, они в порядке?
— Когда свет отключился?
— Да идите вы, — сказала девушка, вся залитая розовым светом, и пошла вверх по эстакаде. Кот висел у нее под мышкой, как мохнатая сумочка. Оператор сидел на корточках и снимал».