Стихи
Опубликовано в журнале Знамя, номер 8, 2023
Об авторе | Александр Юрьевич Закуренко — (20 июня 1962 года, Львов). Поступил на мехмат Киевского государственного университета, но вынужден был расстаться с учёбой. Работал грузчиком, санитаром «Скорой помощи», медбратом, охранником, разнорабочим в заповеднике «Михайловское». В 1987 году окончил Литинститут им. М. Горького. В 1989–1990 годах был докторантом Колумбийского университета по специальности «Русская литература Серебряного века». С 1993 года преподает литературу в московских школах. Стихи, проза, научные работы печатались в России и за рубежом, на счету автора множество опубликованных статей по вопросам русской и европейской литературы, философии, богословия. Стихи в «Знамени»: «Дрожанье стрекозы» (№ 9, 2010), «Если сможешь — стерпи…» (№ 10, 2022). Живет в Москве.
* * *
В стране снегов, где места нет любви
И бьют под дых любого инородца,
Осталось только лечь и уколоться
В стране снегов, где не найти любви.
Я помню, как в квартире номер шесть
Шерстил метаметафорист нетрезвый
Слова и словно в небе выстрел резвый
Разбужен был в квартире номер шесть.
Потом гутарили, цедили то да сё
Сквозь сито слов в напиток багроватый,
И мнилось, что ни в чём не виноватый
В конце времён ответишь вдруг за всё.
И я спросил почти как у менялы —
Скажи, пиит, зачем писать стихи
В стране снегов, в миру голов лихих?
И напивались мы мало-помалу.
Я пью опять и проклинаю стужу,
Здесь умирать, что спиртом раны жечь,
Чтобы сполна не сечь, а ладить речь
И вырваться из хосписа наружу.
Чтоб позабыть палату номер семь,
Перескочив сей жизни единицу,
Стать на лету вдруг невесомей птицы
И с песнею замёрзнуть насовсем.
И жжёт глагол у бездны на краю.
Я замечаю, сколько я не пью.
Встаёт страна от края и до края,
И снег из букв — Отечества язык —
Пронзает сердце и вовнутрь проник
И шепчет о любви, любви не зная.
* * *
Я с дыркой в животе лежу на поле боя,
Пока был жив — один, а после смерти — двое.
Один влюблялся, пел, рифмачил, пиво кушал,
Другой молитвой жил и ночью Бога слушал.
Тот первый — воевал и защищал отчизну,
Второй — ему пенял и ненавидел схизму.
Но вот пришла война, впаялась чёрным дулом,
И первого вина пошла подземным гулом,
И под стопами вдруг взорвалась у второго.
Соединил нас круг конечного земного,
И оба к высоте мы устремились вящей,
Он — с дыркой в животе, а я — с ружьём дымящим.
In memory of J. Brodsky
I.
1.
Ты снова прав. И смерть зиме сродни,
И траурный ландшафт сродни Шопену.
Так человек, споткнувшись посреди
Цитаты, с криком падает на сцену.
Так Бога встретивший, проговорив «Гряди!»,
Уходит вверх, и Бог идёт на смену.
2.
Жизнь заполняется словами и людьми,
И завершается прощаньем и прощеньем.
Смерть — запятая, точка, нота «Ми»,
Всего лишь пауза перед финальным пеньем,
И если хор оплакивает мир,
То мир готовит хору погребенье.
3.
Твой каталог исчерпан, завершён.
Всё перечислено, расставлено, воспето.
Ты так устал, что, отплывая в сон,
Вслед за собой свой голос, как комета,
Уводишь в будущее, там, где нет имён
И может отдохнуть душа поэта.
4.
Мы остаёмся в полной немоте,
И слово, как секунда, исчезает
Быстрей, чем губы принимают те
Рельефы, очертанья, голоса и
Родные звуки. Что там, в полноте,
Где Речь своих поэтов принимает?
5.
Там спят во сне и наяву живут,
Там жить хотят, но до сих пор воюют,
Из камня город, как из горла, пьют,
Невой закусывая. Поминают всуе.
И профиль твой — для облаков приют,
Иглой адмиралтейскою рисуют.
6.
Зима в России кажется острей,
Зима в Нью-Йорке, кажется, добрее.
Но Родина не там, где палачей
Следы клубятся, и не там, где феи
Твой прах укладывают тихо, как детей,
А там, где Время в пригорошнях зреет.
7.
Земля — не крест, но и её снести
Не всякому под силу. Лишь такому,
Кто с ангелами говорил, в горсти
Нёс сердце собственное. По дороге к дому,
Где ждёт Отец, последнее «Прости!»,
Согласно прошлому. И доброму, и злому.
II.
Он уходил в Поэзию и там
Свободным становился и счастливым,
Обозначал предметы и явленья,
Бузил с грядущим, в прошлом куролесил,
Шептался с парками и с Хроносом шутил,
И был любим, и был обманут так же,
Как некогда Адам, но как Адам
Смерть с Евой разделил, так он — судьбу
С эпохой разделил. И стал — эпохой.
III.
Солнце, землю отпусти:
соловей пространства стих.
Русской речи за бугром
был подарен новый дом.
Дом бывает там, где Дух
веет и ласкает слух,
любит нас и вместе с тем
не городит новых стен.
Цыц, Эвтерпа, не спеши!
Лучший звук струны — души
голосок над пустотой,
переполненной судьбой.
Говори, поэт, гробам,
как прекрасен мира храм,
если наш Господь с креста
меч вложил в твои уста.
Ты ушёл, но всякий звук,
если он есть оттиск мук
совершенства, благодать
будет людям отдавать.
Человеческий предел:
дом-музей для сонма тел,
а потом — страницы плеск,
город, речка, тропка, лес
и опушка, вся в огне:
Солнца, жгучего вовне,
но ласкающего нас
теплотой отцовских глаз.
Шум луча, молитвы песнь,
в этом, кроме боли, есть,
как в пустыне от ручья,
слова ладная струя.
24.05.2023