Стихи
Опубликовано в журнале Знамя, номер 9, 2022
Об авторе | Игорь Леонидович Волгин — поэт, писатель, историк, академик РАЕН, президент Фонда Достоевского, заслуженный профессор МГУ, профессор Литературного института. Лауреат российско-итальянской премии «Москва — Пенне» (2011). Премия Правительства РФ (2012, 2016), Ломоносовская (2014), Российская национальная телевизионная премия ТЭФИ (2016), Бунинская премия (2017) за сборник стихотворений «Персональные данные», Тютчевская премия (2016), премия «Ясная Поляна» (2019) и др. Предыдущие публикации в «Знамени» — «Из новой книги стихотворений», № 12, 2014; «На изломе жизни», № 2, 2017; «Рождённый в любезной отчизне», № 9, 2018; «Даже некому позвонить», № 12, 2019; «Не будите меня по утрам», № 10, 2020; «Как поведать о тайной любови…», № 3, 2022. Живет в Москве.
* * *
Что мне расскажут «Вести»,
знаю я наперёд.
…Ночью за грузом двести
вылетел самолёт.
Но на пути обратном
вышел такой кульбит:
был он огнём двукратным —
чьим неизвестно — сбит.
Нет, умирать — так сразу,
под лепетанье муз.
…Смерть по второму разу
выдержал смертный груз.
Молча ангелы примут
души скорбные их.
Мёртвые сраму не имут —
к зависти нас, живых.
* * *
Ни о чём не тужи: вот и лето приспело —
затерялось во ржи, по-над речкой пропело.
Спозаранок скворцы занимают скворешни.
Пахнут так чабрецы, тяжелеют черешни.
И влачатся поврозь облака к Приднепровью —
как у нас повелось: из России с любовью.
И кружатся вороны в степях Украины —
там, где ржавые дроны и те джавелины,
там, где адовым пламенем ночь разогрета
и где, сколь ни проси, не кончается лето.
* * *
Только слышь, да не видь,
если в небе ревущая сила…
— Нас не будут бомбить? —
пятилетняя дочь вопросила.
И познаньями горд,
я ответствовал мудро, как Плиний:
— Не боись, это борт
Заурюпинских авиалиний.
Больше там никого!
Лишь гадая, где чёт, а где нечет,
бдят войска ПВО,
да беспечная птаха щебечет.
И над кнопкою «off»,
отрешённый от страсти и гнева,
задремал Саваоф —
и отведала яблока Ева.
Что же, выпьем крюшон.
Поиграем, как водится, в прятки.
Значит, грех разрешён —
и никто не страшится обратки.
* * *
Любовь? Мне это не в новинку.
Не зря сквозь времени враньё
я помню девочку Сталинку
и имя славное её.
Да, так звалась она. Тем боле
у ней я не был на виду.
Но сердце ёкало — до боли —
там, в затрапезе, в детсаду.
Она одна в окошке светом
казалась мне, куда ни глянь.
И это не было секретом
для воспитательниц и нянь.
Когда я, мучимый распадом,
бузил и каши не алкал,
её со мной сажали рядом —
и я мгновенно замолкал.
Я долго жил. Меня любили.
Порой я буйствовал, как лось.
Но чувства, равного по силе,
мне испытать не довелось.
Так выпьем, что ли, по старинке!
И, закрывая этот лист,
взгрустнём по девочке Сталинке,
хоть я совсем не сталинист.
* * *
Истину знать не хотите ли?
Так поезжайте в Батум,
где обитают властители
наших безрадостных дум.
Если вы всё же до малости
с их не согласны судом,
умственной в силу отсталости
вам обеспечат дурдом.
Но и, ничтоже сумняшеся,
смей только ей возражать,
вас не одобрит и наша вся
теледолбящая рать.
Мигом объявят: «Деменция!»,
и, как теперь ни крути,
уж никакая бабенция
вас не прижмёт ко груди.
Знать, к сожалению вящему,
несовершенный весьма,
верящий каждому ящику
мир этот сходит с ума.
В силу сего происшествия —
в раже взаимных охот
так и второго пришествия
мы провороним приход.
* * *
Жизнь моя почти уже за гранью.
И по чьей не ведаю вине
не пришлось весенней гулкой ранью
мне скакать на розовом коне.
Потому ль, что конь был слишком розов,
ну, а я — стеснителен и сер,
но в стране убыточных колхозов
я на это дело не подсел.
Мне такая роскошь не по чину,
да и страх мальчиший оттого,
что, как и предсказано, кончину,
от коня ты примешь своего.
…День и ночь шарашат дальнобойки.
И письменник Гоголь не забыт.
И, глядишь, у нашей птицы-тройки
шар земной летит из-под копыт.