Иосиф Раскин. Записки бродячего врача
Опубликовано в журнале Знамя, номер 7, 2022
Иосиф Раскин. Записки бродячего врача. — М.: Время, 2021.
Несколько имен писателей-врачей с легкостью перечислит каждый. Большинство вспомнит прозаиков ушедших столетий, кому-то придут на ум современники — например, Максим Осипов, в книгах которого встречаются как врачебные байки, так и серьезные размышления о жизни, вопросы обществу. «Записки бродячего врача» Иосифа Раскина — пестрая книга, где нашлось место нескольким жанрам — от афоризмов и лаконичных зарисовок до сказок и травелогов. Но начинается все с врачебных историй.
В первой части — «Книге медицинских джунглей» — автор возвращается в собственное прошлое. Родился Иосиф Львович Раскин (не путать с покойным «хулиганствующим ортодоксом» Иосифом Захаровичем Раскиным) в советском Азербайджане, поступил в бакинский мединститут и уже во время учебной практики столкнулся с тяжелейшей человеческой трагедией. В 1978-м студента Раскина направили на практику в больницу одного из райцентров. Именно туда как-то раз «привезли семнадцатилетнюю девушку, ехавшую на подножке грузовика и свалившуюся прямо под колеса того же грузовика. Ноги были размозжены чуть повыше колен, девушка была в шоке от боли и потери крови. По канонам медицинского искусства… ее следовало посадить на механическую вентиляцию легких, перелить кровь, много крови, и срочно ампутировать необратимо поврежденные ноги». Однако семья пострадавшей «потребовала вызвать “профессора” из Баку — чтобы спасти ноги». Нужного специалиста ждали долго, необходимых условий в маленькой больничке не было — страшный итог, увы, понятен.
Обстоятельства времени и места в очерках, построенных на воспоминаниях советской поры, автор выделяет особо. Как спасать жизни, если всё вокруг против тебя? Рассуждения о героизме медиков и чуде становятся не просто красивыми словами. Приходилось выкручиваться. Вот уже другая история с другими обстоятельствами. Начало 1980-х, туберкулезная больница в одном из пригородов Баку. А теперь внимание: телефона в больнице нет, точнее, он уже давно не функционирует, и никто не торопится восстанавливать линию, поэтому, если что случится… И тут уже медиков спасала смекалка: чтобы экстренно перевезти «тяжелого» больного в госпиталь, врачи отправили «наиболее трезвого пациента на большую дорогу, проходившую прямо у ворот больницы. Там он проголосовал, сел в попутную машину и доехал до ближайшего поселка, откуда и вызвал по телефону-автомату скорую помощь для перевозки».
В те же «застойные» позднебрежневские времена Иосиф Раскин познакомился с острой бюрократической проблемой: «У некоторых пациентов не было ни семьи, ни документов, и, если они умирали, похоронить их законным способом не было никакой возможности. Но больница с этой проблемой справлялась. Если умирал такой совершенно бессемейный и беспаспортный пациент, организовывалась похоронная команда из относительно здоровых больных. Лечащий врач покойного отстегивал пятерку, больница выставляла литр спирта. За пятерку нанимали какой-нибудь проезжающий грузовик, и вся команда с трупом ехала на заброшенное кладбище…». Подобные чиновничьи перегибы в медицинской сфере, имевшие место в СССР, продолжили существовать и в современной России. Уже упоминавшийся Максим Осипов в одном из очерков, когда-то печатавшихся в «Знамени», а позднее вошедших в книгу «101-й километр», рассказывал о том, как провинциальные доктора, выполняя распоряжение властей, согласно которому ампутированные руки и ноги нужно в обязательном порядке закапывать на кладбище, буквально подбрасывали их в могилы бездомных, которых хоронили «за казенный счет и без свидетелей». Думается, такие дикости у нас попросту вечны, и врачи-прозаики еще немало об этом напишут. Как и о медицинских «лайфхаках». На нечто подобное Раскин наткнулся в Татарстане. Там автор жил и работал в 1984–1990 годах. В сюжете «Бугульма и гений» он представляет читателям мудрого доктора Сигала, установившего справочный автомат в реанимационном зале «в центре убогой медсанчасти, захороненной в глубине татарских степей». По сути, этот чудо-аппарат для малоопытных специалистов стал предтечей Интернета: за считаные секунды, основываясь лишь на симптомах, они могли получить заранее заготовленную консультацию по любому заболеванию с четким алгоритмом действий.
За год до исчезновения СССР с политической карты мира Иосиф Раскин перебрался в Израиль, затем — в Америку. Здесь в жизни врача тоже случилось много страшного и смешного. О своих путешествиях по планете автор расскажет во второй части «Записок…» — «Книге странствий». Мадрид, Чикаго, Филадельфия… Но все же какая страна, какой город ему ближе? В эссе «Чувство дома» Раскин задумывается о советском былом: «А где он, дом-то, на самом деле? Легко ответить тем, кто прожил свою жизнь на одном месте и если и отъезжал куда дальше Лас-Вегаса или Жмеринки, то все равно возвращался к родным пенатам.
А я? Я вырос в Баку и уехал оттуда в 1984 году в Набережные Челны в возрасте двадцати семи лет, когда Союз нерушимый республик свободных еще радовал сердце советского человека и ни о каких грядущих неприятностях никто не догадывался.
Вернулся я в Баку в 1989 году — эвакуировать родителей. Уже прошли кровавые столкновения, уже “Народный фронт” отпраздновал независимость, уже мой собутыльник студенческих времен Саша Мархевка был расстрелян со всем экипажем скорой помощи вошедшими в город советскими войсками.
Под моим домом на проспекте Строителей стояли бронетранспортеры, и по улицам ходила совершенно незнакомая мне угрюмая толпа».
В новой заокеанской жизни все вроде бы сложилось иначе. Родилась дочка Саня, доктор стал популярным блогером. Новая страна, новая культура, новый век. И вот уже Иосиф Раскин в Штатах гуляет по парку с супругой. Среди аккуратных дорожек и деревьев ему попадается «всепогодноустойчивый книжный шкаф на курьих ножках — самодеятельная библиотека. Там действительно есть несколько десятков книг, которые можно взять почитать и потом положить на место.
Моя жена шкаф таки открыла и сразу наткнулась на шедевр мировой литературы. Роман Федора Гладкова «Цемент». В переводе на английский.
Мать вашу!.. Ну куда от вас денешься?!»
СССР вечен.