«Душа моя Павел» (реж. Алексей Бородин) в Российском академическом Молодежном театре
Опубликовано в журнале Знамя, номер 6, 2022
Неудивительно, что художественный руководитель Российского академического Молодежного театра, режиссер Алексей Бородин обращается к озаглавленному пушкинской строкой «роману воспитания» Алексея Варламова: он как нельзя лучше отвечает творческой позиции театра, разнообразный репертуар которого адресован в основном вступающим в самостоятельную жизнь.
Подобно герою произведения Алексея Варламова, 17-летнему Павлу Непомилуеву, который в олимпийском 1980-м приезжает в Москву из секретного, названного «Пятисотым» города поступать на филологический факультет МГУ. Набрать необходимый «проходной балл» он не смог, но в университет все же попадает, — правда, вместо учебы волею факультетского начальства отправляется на уборку картошки. Перипетии этого жизненного эпизода, казалось бы, обычного, но для Павла приобретающего едва ли не судьбоносное значение, оказываются главными и в романе, и в спектакле, создатели которого относятся к литературному первоисточнику максимально бережно.
Думается, у каждого из них, кроме уважения к труду Алексея Варламова и собственного исключительного профессионализма, есть на то и личные причины.
Для драматурга Полины Бабушкиной, написавшей инсценировку и сохранившей большинство сюжетных линий романа, — это возможность прикоснуться к далекой от нее исторической эпохе. А для режиссера Алексея Бородина и сценографа Станислава Бенедиктова — повод посмотреть на прошлое из нынешнего дня — но трезво, без умиления и при этом сочувствуя Павлу, которому предстоит столкнуться со многими неожиданностями, в чем-то разочароваться, что-то переоценить и начать мучительный, резкий, но необходимый процесс взросления.
Зрительный зал РАМТа, который традиционно заполняют представители разных поколений, относится к этой, ведущей в спектакле Алексея Бородина теме с пониманием: в такой ситуации бывал каждый. Упомянутый Варламовым «Пятисотый» можно считать и символом закрытого от посторонних глаз внутреннего мира, покидать который всегда трудно. Это состояние знакомо и юной публике, и тем, чье взросление (как и самого Алексея Варламова) пришлось на восьмидесятые — на этот противоречивый период истории нашей, некогда огромной и единой страны. Ее карту, как самое ценное для себя, привозит в столицу Павел Непомилуев.
Очертания контуров этой карты периодически проявляются на заднике сцены, которую Станислав Бенедиктов оформил в условной манере, предпочитая только обозначать место действия.
Скажем, стол и стул указывают на то, что перед нами студенческая аудитория. Стулья, составленные в ряд, — на автобус, «везущий» студентов в колхоз. А на время, в котором разворачиваются события, намекают примостившиеся в одном из углов сценической площадки таблички с лозунгами периода «развитого социализма».
Поддержанию соответствующей атмосферы способствует и подготовленная Дмитрием Волковым и Михаилом Шкловским звуковая партитура спектакля, куда вошли оригинальные мелодии Александра Девятьярова и популярная музыка «застойных» лет в исполнении настоящего, присутствующего прямо на подмостках РАМТа оркестра и артистов театра.
Последние, кстати, ощущают себя органично в предложенной Алексеем Бородиным и Станиславом Бенедиктовым откровенно игровой, небытовой стихии спектакля. Здесь даже фрагмент, повествующий об ударном сборе картофеля, которого не представить без бытовых подробностей, превращается в лихую музыкально-пластическую композицию (поставленную Алексеем Рыклиным).
Большое внимание в спектакле уделяется психологической составляющей. В этом смысле основная эмоциональная нагрузка ложится на плечи артиста Даниила Шперлинга. Со своей задачей он справляется, тактично делая акцент на тонкой душевной организации Павла Непомилуева, стремящегося вопреки обстоятельствам сохранить свое отличие от других и независимость от чужих мнений. Неслучайно именно его выделяет из потока абитуриентов декан филфака Муза Георгиевна Мягонькая — та самая «волшебница», которая дарит Павлу шанс получить образование в МГУ.
Музу играет Лариса Гребенщикова. Как и ее героиня, актриса — еще и опытный, проницательный педагог, благодаря чему наполняет не слишком объемную роль глубоким личностным содержанием.
Надо отметить и Сергея Чудакова, появляющегося «под занавес» спектакля в образе Отца Павла. Его уже нет на свете, но Павел-Шперлинг постоянно ведет с ним диалог, как с непререкаемым авторитетом.
Персонаж Чудакова очень важен и для РАМТа, не привыкшего даже в случае соприкосновения с драматическими, трагическими историями отпускать публику из театра в состоянии безнадежности. Вот и на сей раз звучащее словно из Вечности финальное обращение Отца Павла-Чудакова к сыну окрашено столь убедительной позитивной интонацией, что невольно веришь в счастливую звезду Павла-Шперлинга, у которого все непременно сложится хорошо. Какие бы ни выпадали на его долю суровые испытания.
А то, что их будет немало, мы, сегодняшние, знаем, увы, не понаслышке.