Стихи
Опубликовано в журнале Знамя, номер 2, 2022
Об авторе | Алексей Арнольдович Пурин (1955, Ленинград) — поэт, переводчик, эссеист. Стихи: «Почтовый голубь. Собрание стихотворений. 1974–2014» (СПб., 2015); «Ушебти: Стихи III тысячелетия» (СПб. — М., 2021); «Астры». М., 2021. Эссеистика: «Воспоминания о Евтерпе» (СПб., 1996); «Утраченные аллюзии» (СПб., 2001); «Листья, цвет и ветка» (СПб., 2010). Переводит немецких и голландских поэтов. Заведует отделом поэзии и критики журнала «Звезда». Лауреат премий «Северная Пальмира» (1996, 2002), «Честь и свобода» (1999), журналов «Нева» (2014) и «Новый мир» (2014). Стихи и эссе переводились на многие европейские языки. Предыдущая публикация в «Знамени» — № 4, 2021.
* * *
В вычурной Испании такое
странное барокко, как во сне,
запредельным чем-то беспокоя,
в роковой плывёт голубизне:
осознанье страшного наклона,
ощущенье холода в груди…
Подсознанье — это Барселона,
Пикассо, Эль Греко, Гауди…
А сознанье — это Апеннины:
вечные тосканские холмы,
те зеленоватые долины,
что к утру рождаются из тьмы
всякий день, — прямая антитеза
мистике, связующая нить
смысла: не Авильская Тереза,
а Франциск Ассизский, может быть.
…Для чего я этой ерундою
потчую читателя? К чему?
Каждый миг ему грозит бедою,
как и мне: обрушимся во тьму,
где не будет сладостного края —
Пиренеев, Альп и Апеннин,
Бежецка, Торжка, Бахчисарая…
Только Бог неведомый один.
На склоне лета
1
Сад рдеет барбарисом розоватым
на склоне лета, астр редеет рать.
Желать всего, ничем не обладать —
удел того, кто днесь не стал богатым.
Тот, кто не в силах глаз смежить на миг,
дабы великолепье ликов зримо
из темноты полночной, не из книг,
ему явилось, им самим творимо, —
тот глух и слеп, что конченый старик.
Часы его бездарны и пусты;
всё, что он видит, ложно и темно;
и для него, Господь, лишь камень Ты,
неодолимо тянущий на дно.
2
Пора, Господь! Был долог летний зной —
брось тень свою на гравий циферблата
и в кущи сада ветр впусти сквозной.
Пусть совершенным станет вертоград:
даруй ему сверх меры двое суток,
дабы добрал за этот промежуток
последний сахар щедрый виноград.
А кто за лето не построил дом —
тот одинок: он ночи переводит
на длинное письмо, читает, бродит
в огромном парке, мрачном и пустом,
где листопадом осень верховодит.
Гельсингфорс
В краю, где местного Гомера
соорудил пытливый швед*,
где сыро, пасмурно и серо,
где Свеаборга больше нет,
зато видна Суоменлинна
и Маннергейм сидит верхом,
три ночи нам не снились вина,
а только водка с коньяком.
Служил Евгений здесь когда-то,
царём наказанный весьма
сурово: нёс ерём солдата,
но вхож был в лучшие дома, —
там в те года струя лафита
струёй сменялася Клико —
и сим дворянство именито
справлялось с сумраком легко.
Увы, лафита нет в помине,
как и Свеаборга, мой друг, —
и зоркий финн в Суоменлинне
на Выборг зрит, тая испуг.
И не моё, конечно, дело,
но что-то с маршалом того… —
не толерантен: я бы смело
на финский перевёл его —
и звался б он Имёнёнтало
Каарле или как-то так…
Тогда бы всё на место стало —
и просветлел бы полумрак
полуполярной здешней хмури, —
и сеймом было бы вино,
нелиберальное в натуре,
любое впредь запрещено.
* Вариант продолжения: «Хоть Даля вспомни для примера: / ни капли чванства в этом нет!» — А. П.
Четыре послания
1. «TEMPIO DI MECENATE». OTTOBRE 2013
АЛЕКСАНДРУ ЛЕОНТЬЕВУ
Тот ресторан легко найти на карте —
на Эсквилине, к замку Мецената
почти впритык, на Largo Leopardi
(его стишок я перевёл когда-то), —
конечно, в Риме, мудром без извилин —
и тем прекрасном (сказано не нами), —
но не прозренье раздобывший филин,
а Аннелиза (как не верить даме?!)
мне это посоветовала место:
великолепнейшая, дескать, паста…
Увы, искусство повара до жеста
уже свелось артиста иль гимнаста
на променаде: эй, гони монету! —
и лучшим блюдом оказалось вымя
коровье — пища нищих (слаще нету!)…
Так провели октябрь мы в Вечном Риме.
2. ГОЛОС В ХОРЕ
ПАВЛУ КРЮЧКОВУ
Пластинка должна быть хрипящей…
Владимир Соколов
Дорогой переделкинский житель,
сквозь помехи расслышавший зов, —
посему собиратель, ревнитель
и хранитель живых голосов, —
бестелесных, но чудом звучащих
в этом мире, где гибель всерьёз
порождает в стихах настоящих
гармонический проливень слёз —
и дарит нас надеждою, ибо
твёрдо верим: ничей не забыт
голос в хоре, и символ наш — Рыба,
что, поправ немоту, говорит.
3. СКОРОХОДУ
АНДРЕЮ ДМИТРИЕВУ
В краю, где всюду жарят чебуреки
с тех пор, как завезли сюда оливы,
лозу, пшеницу и баранов греки,
благоразумны и неприхотливы, —
и где теперь так мало их осталось
(но греческую церковь не сломали,
как в Ленинграде), сказочно нам жралось,
пилось, спалось, гулялось, трали-вали, —
поскольку были мы ведомы — краше
не скажешь о Гермесе легконогом
(когда бы грек увидел игры наши!) —
далёко впереди бегущим богом.
Коктебель, 2021
4. В ХАРЬКОВ
ЛИЛИИ СЕМЁНОВНЕ КАРАСЬ-ЧИЧИБАБИНОЙ
В те года, когда политиканы
дров ещё не наломали, мы
здесь сдвигали звонкие стаканы
посреди сверкающей зимы.
Нагулявшись на Бурсацком спуске,
возвращались долго по Сумской —
нет, не только к выпивке-закуске, —
здесь стихи всегда текли рекой.
Под эгидой мёртвого поэта,
под его крылом, в его тени
здесь зимою расцветало лето
и камены теплились огни.
Вам спасибо, бережные руки,
и тебе, сердечное тепло!
Многих лет!.. Не то помрём со скуки
и повсюду воцарится зло.
И, друзья, доверимся надежде,
что когда-то кончится раздрай —
мы приедем в гости к вам, как прежде, —
лейся, песня! скрипочка, играй!
Премия «Поэзия»
По поводу «лучшего стихотворения 2021 года»
О доблестях, о подвигах, о славе…
И вот те на — грошовый дыр бул щыл, —
и наплевать ликующей ораве
на всё, что ею пущено в распыл —
на доблести, на подвиги, на славу,
на Божий мир и на родную речь, —
на то, что достаётся нам по праву,
на то, что нам завещано беречь, —
и скачет обезьянка с голым задом
(нет, бело-ало-белым — чтоб смешней),
храм аониды сделав зоосадом, —
и блудетляне радуются ей.
* * *
«И была ли при этом победа, и чья…»
А. Фет
Не здесь, не сегодня, а, скажем, тогда,
когда многобожья мерцала звезда
и был бы, к примеру, я царь Адриан,
а не из понтийских простых поселян, —
тогда бы навряд ли хотелось бы мне
по смерти кататься в небесном огне,
что ваш Аполлон, или в тёмной ночи
струить, как Арес, ледяные лучи.
Пусть вечно играет лозой Дионис.
Курьером-Гермесом мы б не нанялись.
Амуром — тем более — с тысячью жал.
И Нилом Великим бы я не лежал.
Пусть гонит на скалы полки Посейдон —
зачем мне его перламутровый трон?
Пел лебедь Шеншин, что прекрасней ничья —
и стать мне хотелось бы богом ручья.
Чтоб лань припадала к журчанью губой.
Чтоб свод надо мной зеленел голубой.
Чтоб Дафнис и Хлоя вблизи обнялись.
Чтоб к зеркалу влаги склонился Нарцисс.
Санкт-Петербург