Руслан Козлов. Stabat Mater
Опубликовано в журнале Знамя, номер 12, 2022
Руслан Козлов. Stabat Mater. Роман о милосердии. — М.: АСТ, РЕШ, 2022.
Роман — о детском хосписе, где умирают дети от неизлечимой, непонятной болезни, проявляющейся в приступах сильной беспричинной боли. Болезнь поражает только детей. Время действия — условно настоящее (или слегка будущее). Это почти все фантастические допущения в романе, в остальном он вполне реалистичен. Герои — сотрудники хосписа, дети и их родители. Повседневную жизнь хосписа автор, сотрудник благотворительного фонда, помогающего тяжелобольным детям, знает хорошо и умеет в одном предложении создать образ умирающего ребенка: «Даша казалась частью аккуратно заправленной постели».
«Stabat Mater» — мольба о том, чтобы ребенок жил. Среди главных героев — умирающий мальчик Алеша (другие дети — персонажи второстепенные) и его мама Мария —она появится у постели сына лишь в середине книги (почему не раньше? — это одна из ключевых интриг). Еще три главных героя (они же, как и Мария с сыном, повествователи): переводчик с древних языков Иван, иеромонах Глеб — священник в церкви при хосписе — и медсестра Вероника.
В эпоху автофикшна попытка вести повествование от лица десяти персонажей похвальна, но не очень удачна: кроме главных героев, чьими словами рассказана история, здесь появляются и рассказчики второстепенные, даже одноразовые, и их внутреннему миру и мотивациям веришь куда меньше. Голоса повествователей не очень индивидуализированы, и путаешься: кто сейчас говорит? Роман только выиграл бы, если бы мы не услышали малодостоверные голоса врача-анестезиолога Семена Зорина или художника Михаила Чуркина. Дело не в том, что они персонажи отрицательные: они обозначены слишком условно и на фоне вполне удачных главных образов выглядят блекло.
Скромный и поначалу несколько трусливый переводчик Иван (ему под сорок, толстые очки, нелепый рыжий шарф) в хосписе как будто случаен: по просьбе отца Глеба он переводит один древний текст и приходит в старый замок поначалу для делового общения. Но именно его автор делает самым чистым, праведным, влюбленным, даже высоким героем; его наделяет поэтическим даром — в его повествовании якобы случайно, фоном проскакивают пушкинские строфы (в основном «Бесы») и сам он рифмует вроде бы наивные, но чистые строчки:
Как с бессмертною душой
Поступить мне лучше?
Я бы в ангелы пошел —
Пусть меня научат.
Вероника (Ника), главная героиня, обладает жестким, резким характером, но именно она воплощает в романе сострадание и доброту. Ее привлекательность — внутренняя, душевная. В поединке с болью именно Нике, с ее внутренней силой и готовностью к состраданию и самопожертвованию, дано победить. Только она как раз неверующая. Она отказывается видеть в своем даре чудо, скрывает его — и регулярно облегчает мучения детей ценой своих страданий.
Главные герои в романе Козлова в лучших толстовских традициях любимы автором и постоянно развиваются, нелюбимые статичны и слишком откровенно отрицательны. Для создания образов любимых героев: Ивана, отца Глеба, Кириона, Вероники и Марии, — Козлов активно использует предыстории, возможно, как раз для того, чтобы их динамика была очевидна читателю.
Второй временной план романа — 130 год н.э., Олимпос. Повествователь — глава одной из первых христианских общин, старец Кирион (его записи переводит Иван), оказавшийся перед страшным нравственным выбором: преданность вере или страдания детей (перед таким же выбором окажется и отец Глеб). Рассказ Кириона дан в настоящем времени и вводит тему memento mori — почти все главы о нем обозначены обратным отсчетом от дня казни. Заметно обилие параллелей — образных (например, августа Вибия Сабина и Мария) и сюжетных: речь в обеих историях о заточении и о том, что скоро могут растерзать.
Отец Глеб, сочетающий в себе смирение и бунтарство, пожалуй, самый сильный образ в романе. Внимательному читателю он откроется как монах, глубоко погруженный в духовную практику: «Я выхожу из Алешиной палаты. Мне нужно спешить в храм, но я останавливаюсь в коридоре, стараюсь собраться с мыслями, твержу про себя Иисусову молитву. Она звучит во мне всегда, уже много лет, даже во сне… О какой милости я прошу? О милости знать его Волю… Господи, Тебе лучше знать. Пусть все идет как идет. И кто я, в конце концов, такой, чтобы проникать в Твою волю?..» Он не всегда знает правильные ответы, читатель видит его сомнения, внутренний трепет, но спокойствие и доброжелательность не изменяют ему, он находит добрые слова для каждого. Но сложнее всего — общение с умирающими детьми. Как говорить с ними о боли и неизбежности смерти?
Христианская тематика присутствует в романе начиная с заглавия. Об этом и вся сюжетная линия Кириона: его крестил лично Иоанн Креститель, Христос является ему во сне в самый сложный момент. Зачем Богу наши страдания? Зачем Богу страдания детей? Герои молятся и ищут ответы на эти вопросы. Многие их жизненные ситуации символичны: и Вероника, и Иван, и Мария — каждый восходит на свою Голгофу. Символична и простреленная насквозь кисть руки отца Глеба, и церковь в хосписе как последнее убежище, и крест в церкви — копия чудотворного креста в Годеново. Ангельские мотивы связаны с образом Алеши — он общается с ангелом и рисует его; ангельский путь намечает себе и Иван.
Композиционная и хронологическая структура романа выстроена в соответствии с православным календарем: от Рождества 7 января (пролог) до Вознесения 28 мая (эпилог). Это метафора полного жизненного цикла. В первой части — от 1 марта (Прощеное воскресенье) до 12 апреля (Вербное воскресенье) — 20 глав с разными, иногда повторяющимися повествователями, но с точной привязкой к дате и церковному празднику (например, 7 апреля. Благовещенье. Вероника, 12 апреля. Вербное воскресенье. Мария). Вторая часть, 20 глав: 13–19 апреля — от Великого понедельника до Пасхи — ежедневное описание событий разными повествователями. (Внутри этого еще история Кириона.) Ближе к финалу главы становятся все короче и динамичнее.
Помимо христианских мотивов, в романе много глубоких философских диалогов. Главный спор о том, как противостоять злу, ведут главные герои Иван и отец Глеб, приходящий к убеждению, что тьму нельзя победить тьмой — только светом.
Книга одновременно светлая и мрачная, мягкая и жесткая. Основной конфликт в ней — между милосердием человека и бюрократической системой. Каждый — врач, полицейский, юрист, священник… — готов помочь больному ребенку, но система закрывает хосписы, блокирует электричество, штурмует здание, сажает сотрудников в тюрьму, очерняет их в прессе… Хеппи-энд относителен; кто спасется, кто погибнет, кто окажется в тюрьме, кто в сумасшедшем доме — не предугадать, многие читательские ожидания не оправдаются (тем интереснее).
Болезнь и смерть детей — это про блокировку будущего, в этом смысле «Stabat Mater» — роман-предостережение. Автор не боится критиковать церковь, государство, власти, когда те становятся бездушной системой и блокируют милосердие и любовь. Вера и предательство, страх и долг, выбор и ответственность, смирение и бунт, боль и взросление — лишь часть вопросов, затронутых в романе. Главный вопрос — читателям: вы готовы принять чужую боль? А боль детей? Боль вашего ребенка? Масштаб вопросов эпический, вопросы вечные, но, читая, не раз ловишь себя на чувстве, что силы художественного слова автору хватает не всегда, и заявленная на высоком уровне тема не всегда находит достойное воплощение. Но Козлов, безусловно, писатель-гуманист, его книга актуализирует важнейшие вопросы человеческого существования, и хоспис в его изображении «не конвейер смерти, а вечный двигатель надежды». Так что же важнее: высокое художественное мастерство или умение просто сказать о главном?