Стихи
Опубликовано в журнале Знамя, номер 10, 2022
Об авторе | Дмитрий Петрович Бак — филолог, литературный критик, профессор Российского гуманитарного университета, директор Государственного музея истории российской литературы имени В.И. Даля (Государственного литературного музея). Родился 24 июня 1961 года в городе Елизово Камчатской области в семье военного медика, жил на Украине, в Ленинграде, Сибири. В 1983 году с отличием окончил филологический факультет Черновицкого госуниверситета. Специалист в области истории русской классической литературы и литературной критики, современной русской поэзии и прозы. Занимается изучением творческого наследия Арсения Тарковского. Автор более 300 печатных работ. Стихи публикует с 1989 года. Издал два сборника стихов: «Улики» (М.: «Время», 2011) и «Дальний Орфей» (М.: «Воймега», 2018). Публикуется в «Знамени» с 2001 года, подборка стихов напечатана в 2003 году (№ 5). Живет в Москве.
1.
Заключительного свода1
так симфония полна,
что последняя природа
на просвет до дна видна;
золотые очертанья
гранью листьев и небес,
как былые могикане,
означают слово лес;
скаты крыш розовоперстых
говорят о временах,
когда скиф, ещё безвестный,
привставал на стременах,
когда гнул ахеец парус,
по течению стремясь,
к Илиону пробираясь, —
жизнь двоилась и вилась,
как тропинка в разнотравье
пропадающей из глаз
нитью, штопающей разве
только то, что зреть могла.
Заключительного свода
беспощадная игла —
Заболоцкого работа
по канве добра и зла.
2.
Разве ты объяснишь мне — откуда
Эти странные образы дум?
Отвлеки мою волю от чуда,
Обреки на бездействие ум.
Я боюсь, что наступит мгновенье,
И, не зная дороги к словам,
Мысль, возникшая в муках творенья,
Разорвёт мою грудь пополам.
Н.З.
когда, насмерть один, Заболоцкий,
в междусловье протиснув кинжал,
разглядел подмосковные сосны,
выдувая стеклянный финал,
когда полубеспамятный, вроссыпь
пеленой отделялся от губ
шёпот — это прощался Тарковский,
догорая свечою вокруг, —
так бывает: приходит мгновенно
и уходит — из разных кровей
загустеет предчувствие плена
тихих слов на закате вещей;
нет бы дать и другому поэту, —
или третьему в связке живой, —
непосмертной, нетронутой Летой
предосенней листвы под Москвой,
чтобы слышать Тарусе и Рузе,
где пион, и жасмин, и каштан, —
как поёт успокоенной музе
позабывший слова Мандельштам;
видно всё в заповедные дали,
все октавы сегодня слышны:
виды, коих вовек не видали,
сны, которых не чаяли мы;
на единый язык подмосковный
этим вечером переведён
вздох последний, и скрежет зубовный,
и творенья восторженный стон
3. ОБЛАКА
антропоморфная природа —
молитва, облако, свеча, —
как нескончаемая ода
жива, горька и горяча;
и как ни всматривайся в небо,
увидишь в облаке любом
не пар, возвысившийся слепо,
но дух на фоне голубом;
причудливые очертанья
чертогов белых кучевых
летят без наименованья,
как тени душ сторожевых;
вытягиваясь, сокращаясь
и замыкая судный круг, —
наказывают и прощают,
под покровительство берут,
пока не станет очевидно
родство финалов и начал —
рождений и смертей палитра,
небесный парусный причал
4.
где-то в поле на опушке леса,
рукотворным видом не томим,
я остановился слишком резко,
чтоб заметить убыванье сил;
мне казалось, всё идёт как надо
и покоем полная земля
не предвидит вовсе листопада
и распада сил, в которых я
был и остаюсь сейчас уверен, —
до июльских дней, когда не ложь,
но простая правда сердце вспенит
на опушке леса, в поле, в дождь
5.
перекатывает к половине,
завершающей дни, когда юн
и душою, и думой единой
этот белоголовый июнь
антиподом увядшего года
и растущего нового дня;
что же ты не ответишь, природа,
как там будет тебе без меня,
как твои золотые обновы
будут видеться зыбким очам,
кто срезает цветочки на пробу
к облаченью с чужого плеча;
в этой точке родной и невинной,
словно в фокусе линзы живой
так сольются лучи половинной
жизни, прожитой не вразнобой,
что и прежние лёгкие тени
отольются в металле O2
вышних суетных полупрозрений
и видений рождённых в слова
6. SUMMA PLUVIARUM2
М.Т.
С утра я тебя дожидался вчера…
Сегодня пришла, и устроили нам
Какой-то особенно пасмурный день,
И дождь, и особенно поздний час,
И капли бегут по холодным ветвям…
ты, Мариночка… зори таит темнота,
не видна из-за капель структура дождя,
я тебя дожидался вчера, как всегда,
ты всегда прилетала как будто шутя;
сизокрылые тонкие тени вдали,
зазвучит колокольчиком мой телефон,
голос юный у края вечерней зари,
предрассветная нега о свете ином;
если всё сосчитать, что воскресло с небес,
что смутило, что высказано без тебя, —
и сравнить с этим голосом юным навек,
получается сумма былого дождя;
притекает к сознанью тяжёлый прибой
меж волной и волною предельного дня
ощущение вечное встречи с тобой:
ты ещё не со мной, ты уже без меня,
я не я без тебя, ты со мною: смотри
через горы невиданных нами времён,
уведи вдохновенье, верни, что внутри
и снаружи событий поёт Макферсон;
перелётные дни и подлёдные сны —
что вы значили, знала и знаешь теперь:
фонари под холодным дождём не видны
всем помимо тебя, но известны тебе;
…вспоминаю, что будет саше на столе,
эти вещи, впитавшие в душу слова, —
говорят через край на вечерней заре
очевидней, чем смерть остаётся жива
Июль 2022
Столбищево — Переделкино
1 Заключительный свод — «образцовый» перечень стихотворений, составленный Н. Заболоцким за несколько дней до смерти.
2 Summa pluviarum — сумма дождей (лат.).