Стихи
Опубликовано в журнале Знамя, номер 6, 2021
Об авторе | Александр Семенович Кушнер (14 сентября 1936 года, Ленинград) — русский поэт. Автор 20 сборников стихотворений и ряда статей о классической и современной русской поэзии, собранных в семи книгах. Член редколлегий журналов «Звезда» и «Контрапункт». Государственная премия Российской Федерации (1996), премия «Северная Пальмира» (1995), Пушкинская премия фонда А. Тёпфера (1998), Пушкинская премия Российской Федерации (2001), Царскосельская художественная премия (2004), премия «Поэт» (2005), а также ряд международных премий. Предыдущие публикации в журнале Знамя — «И вино, и вода, и гора с облаками…» (№ 2, 2020); «Мне хватает и собственной грусти» (№ 11, 2020).
* * *
О чём говорит со звездою звезда?
О жизни, — так кажется мне иногда, —
Единственной жизни, случайной, земной,
Печальной, прекрасной, несчастной, одной.
Повсюду лишь звёзды, куда ни взгляни,
И Лермонтова вспоминают они,
И помнят, и знают всех по именам,
И кажется мне, что сочувствуют нам.
И спрашивает, может быть, у звезды
Звезда: Ты могла бы, хотела бы ты
Страдать, и любить, и пройти без следа?
— Как это ни грустно, наверное, да.
* * *
Бесконечность — что это такое?
Удручённый ею Гераклит
Осознать хотел — махнул рукою
И считал тягчайшей из обид.
Я однажды был в его Эфесе,
Видел ряд обломанных колонн.
О моём заезжем интересе
Ничего, увы, не знает он.
О, как жёлт Эфес и нежно-розов,
Весь в руинах, горек и горяч!
Гераклиту «плачущий философ»
Греки дали прозвище. Не плачь.
Как бы мне утешить Гераклита?
Согласись, отшельник и мудрец:
Жизнь и есть прекрасная обида,
Бесконечность лучше, чем конец.
* * *
А мы живём в стране Гипербореев —
И ничего, не жалуемся, снежный
Лежит покров, но греют батареи
Нас, и снежок — наш друг, не скажем: нежный,
Но верный, даже праздничный, скорее,
Чем будничный, ещё какой? Прилежный.
Старательный, дороги засыпая,
Кусты, деревья, мечется, искрится
И ослепляет, жизнь преображая,
И облипает ватой наши лица.
Откуда в нём мечтательность такая?
Снегирь к нам прилетает и синица.
Хотя, конечно, вьюга хаотична,
Метель ползёт, как белая попона.
Но заглянув вчера в словарь античный,
Прочёл, что мы — любимцы Аполлона.
Что ж, так и есть. И он приходит лично
К нам и стихам внимает благосклонно.
* * *
Чудь начудила, да Меря намерила…
А. Блок
Я люблю итальянский акцент
Петербурга, французский, голландский.
Он у нас иностранный агент,
Плохо знающий русские сказки
Или знающий, но не на них
Он воспитан, и славянофилы
Площадей его, улиц прямых
Не любили, ни блеска, ни силы.
Блеск не лучший, и сила не та.
И смотрели сердито и хмуро.
Подозрительна им красота
Этих шпилей, дворцы и скульптура,
Им особый мерещился путь,
И, наверное, даже в могиле
Снились русы им, меря и чудь —
И они этот путь получили.
* * *
В двадцать первом веке живём без Грузии,
Где-то Грузия есть, но рассталась с нами.
И теперь она кажется нам иллюзией,
Кто бы думал, что страны стать могут снами?
О, какой это явственный, восхитительный,
Ослепительный сон, дорогой, печальный,
С её горными склонами, соблазнительный,
А проснёшься, и кажется: нереальный.
Неужели дружил я с её поэтами,
Даже переводил одного на русский?
Пил вино, любовался Мтацминдой, Мцхетою,
Её улочками твердолобоузкими.
А сегодня — разлука, провал представится,
Крепостная стена высока, сурова.
Пушкин не написал бы: не пой, красавица,
Песен Грузии, и про Казбек — ни слова.
Море
В странах тех, что выход не имеют
К морю, жизнь, наверное, скучна.
Корабли понравиться умеют
И внушить, что радость нам дана.
Даже если ты стоишь на суше,
Всё равно в душе на них плывёшь.
Море увлажняет наши души
Дарит нам сияние и дрожь.
Я нарочно стран не называю
Сухопутных, что ж их обижать?
Но свою в них жизнь не представляю,
Море — праздник, море — благодать.
Горный кряж над морем нависает,
И глядишь, взойдя на гору ту,
Как кораблик преодолевает
Расстоянье от куста к кусту.
Море бурно, ласково, свирепо,
Всех к нему эпитетов не счесть.
Море — это как второе небо,
Может быть, и третье тоже есть.
Феодосия
Терпя упадок и эрозию,
Приятно вспомнить Феодосию
В цветах, пятнистую, скалистую,
С её пустующею пристанью,
И улочки феодосийские
В усталой памяти отыскивая,
Побыть в чудесной изоляции
Под тополями и акациями.
Назвать турецкой, генуэзскою,
Религиозною и светскою,
И крепостной, и многобашенной,
За что люблю её — не спрашивай,
Восточный Крым облюбовавшую
И Мандельштама ублажавшую,
И нам, конечно, пригодившуюся,
Земную, может быть, приснившуюся.
Прибавление света
Прибавление света
После долгой зимы.
Удивительно это
Избавленье от тьмы.
Словно мы победили
Мирового врага,
И снега отступили,
И пришли облака.
Отодвинута вьюга,
Восстановлена честь,
Словно наша заслуга
В этом подвиге есть.
Что тоска? Что обида
Под весенним лучом?
А земная орбита
Здесь совсем ни при чём.
Санкт-Петербург