Опубликовано в журнале Знамя, номер 3, 2020
Об авторе | Максим Васюнов родился в 1988 году в Нижнем Тагиле, выпускник факультета журналистики Уральского государственного университета им. М. Горького, телевизионный журналист, автор документальных фильмов, участник Форума молодых писателей России, стран СНГ и зарубежья (Ульяновск, 2018, 2019). Литературные публикации в журналах «Урал», «Крым», «Юность», «Наш современник», автор сборника стихотворений «От стрекозы до луны» (Калуга, 2019).
Лет до двадцати пяти меня ничего с деревней не связывало. Нижний Тагил прошелся по моим детству и юности своими криминальными разборками, суровостью, серостью и дымом. Но город свой я обожал. Потом были большой и свободный Екатеринбург, маленький и просто милый наукоград Заречный. Наконец, Москва с работой журналистом на федеральных каналах…
Помню, мы собирались на съемки в села Ярославской области. Выезжали ночью. Я стоял на Садовом, ждал группу; машин было, как днем, шум, духота, все давит на черепную коробку — только проснулся, а уже устал. Поднимаю глаза в небо, чтобы хоть от него зарядиться свежестью, но вместо неба — смог… Потом сел в машину, уснул и проснулся где-то за Сергиевым Посадом. Вышел, и даже голову поднимать не пришлось — сразу в небе оказался. Облака висели низко, и до самого горизонта небо, небо… Весь тот день я разговаривал с деревенскими только о небе, они на меня смотрели, как на чудака. Раньше я думал, что Россия — это города. Но оказалось, Россия — это деревни. Во всех своих командировках отныне я находил все больше тому подтверждений. Сам теперь стал выбирать съемки в деревнях. Наконец, снял фильм «Деревенский Данте» о поэте Юрии Казарине, который бросил город и переехал жить в глушь. Те несколько дней, что мы провели с группой у Казарина в гостях, на берегу Чусовой, в Каменке, добили во мне город окончательно.
Но чтобы бросить город, требовалась смелость, на худой конец, какая-нибудь философия, ведь надо же было как-то красиво объяснить свой поступок друзьям-интеллигентам.
От женитьбы до села…
Однажды на Новодевичьих прудах я познакомился с Юлей. У нее были зеленые глаза и дом в деревне. Вскоре мы поженились.
В деревню мы, конечно, не переехали, не такая это простая история. Но сделали первый шаг навстречу провинции — поселились на время в Калуге. В Калужской области находится деревенский дом, приезжать в который мы стали часто. Завели хозяйство, начали выращивать помидоры, разбили небольшой сад, научились отличать ложные опята от съедобных, привыкли жить (хотя бы пару дней) без соцсетей и вообще хорошей связи, облюбовали деревенский магазинчик, в котором продают все, что нужно, но самое главное — отраву от мышей.
Деревня Богдановка находится у подножия холма, на котором стоит монастырь Спаса Нерукотворного пустынь. В считаных километрах другая святыня — Оптина пустынь. В общем, как говорили старики, место здесь обжитое и намоленное. Природа, воздух… И что важно особенно — небо. Низкое. Близкое. Очень. И всегда разное. А какие тут звезды! И какая тишина! Деревенская тишина оказалась для меня чем-то новым, неожиданным, но важным. Плаваю в ней и все больше понимаю — именно в тишине кроются наши внутренние мотивы бросить город.
Однажды в Москве мы с Юлей читали чеховского «Студента»: «…правда и красота, направлявшие человеческую жизнь…», ну, вы помните. В тот же год об исчезновении правды и красоты, которые всегда рядом и взаимосвязаны, я снял фильм «Чехов Интерстеллар» и чуть позже начал снимать другой фильм, «Доктор Пауст», где набор исчезнувших столпов пополнился еще и совестью.
Потихоньку-помаленьку мы пришли к пониманию сформулированной академиком Лихачевым истины — «рядом с красотой вечна нравственность».
Почему я стал говорить о красоте? В деревне я вдруг понял, что тишина и красота — синонимы. Красоту можно искать в музеях мира, великих городах. Но когда ты умеешь зарабатывать только словом (а слово сегодня, сами знаете, сколько не-стоит), то тебе остается обращаться к красоте первозданной — природе.
Прошлым летом мы продали всю городскую недвижимость, наняли «газельку» (не так уж много оказалось вещей), набили книгами свой маленький «Опель», между книжных стопок рассадили наших троих детей и — встречай, деревня Богдановка!
«Вы с ума сошли?» — спрашивали нас придорожные липы и тополя, коровы на полях, аисты на водонапорных башнях… На самом деле это говорил наш внутренний голос — он всегда волнуется, когда выходят из зоны комфорта.
Бытовуха вместо красоты
Первый вопрос, который надо решить, когда переезжаешь в деревню, — где работать? Юля — театральный режиссер, она в декрете, о работе пока думать не надо. Меня же поджидало серьезное испытание — устроиться журналистом в деревне невозможно. Вопрос с работой не решен и до сих пор, на данный момент я продолжаю зарабатывать в городе: снимаю фильмы по заказу калужского телевидения, преподаю в калужском университете журналистику (из деревни в город часто добираюсь на попутках). Что-то зарабатываю и, не выезжая из деревни: пишу статьи, редактирую молодежную газету, к тому же наконец-то начали приносить хоть какие-то доходы мои литературные мучения.
Есть еще и натуральный доход. В прошлом сезоне сняли по десять ведер помидоров и огурцов. Закатали разносолов на зиму. Картошки накопали шесть ведер, и хотя посадили пять — прогресс налицо! Насушили, насолили грибов. Капуста, редька, репа, свекла… Всего этого хватило на осень.
Теперь думаем завести птиц, иначе деревенские совсем нас не поймут! Они и так сомневаются в том, что мы тут останемся. И дело совсем не в отсутствии работы, к чему местные привыкли (сами они зарабатывают свои копейки в магазинах на трассах, на стройках, в городах), дело в отсутствии того, что по телевизору называют «социальными благами». Больницы, например. Школы. Детского сада. Клуба. Просто облагороженного места для отдыха. Дорог. Уличного освещения. Детских площадок.
Когда я жил в провинции, я был оппозиционером. Когда переехал в Москву и стал привыкать к комфорту и деньгам, перестал понимать себя прошлого и искренне не мог ответить на вопрос, чего же не хватает «белым лентам». Но после того, как несколько месяцев пожил в деревне, я готов поддержать любой протест. Потому что хуже точно не будет. Хуже уже некуда. Находясь в деревне и глядя на мир — по иерархии современных ценностей — как бы снизу вверх, ты видишь во всем «великолепии» расцвет лицемерия, равнодушия и тотальной беспомощности.
Вот свежий пример. Заболел младший сын, ему год с небольшим. Стал задыхаться. Позвонили в скорую. Там честно сказали: мы приедем через очень много часов, так что, если есть машина, лучше сами привезите ребенка в приемный покой. У нас машина имеется, но, поверьте, в деревне она есть не у всех.
Однако даже на машине из деревень до больниц рискуешь не доехать. Особенно зимой. Дороги просто не чистят (прошлой зимой дорогу в соседнем селе чистили фермеры на своем тракторе, приделав к нему… рельсу). Про отсутствие освещения я даже не говорю, а места между тем дикие. Есть участок, который проходит сквозь густой лес, и часто бывает, что кабаны, косули и лисы вдруг вырастают перед машинами совсем как в фильмах ужасов. Но будем объективны — опасный участок минувшим летом заасфальтировали; говорят, потому, что в нашем поселении появились фермеры — сразу два. Благодаря тому же фактору в одном из сел появился газ. Правда, чтобы его подключить, нужны большие деньги — цифра с пятью нулями. Еще в планах у местной власти построить детскую площадку. Это уже не из-за фермеров, а из-за того, что московские дачники «хорошо проголосовали» на выборах мэра столицы.
То есть государство нынче работает по схеме «ты — мне, я — тебе». По крайней мере в деревнях.
#Книгивдеревню
Перечитывая написанное, полагаю, что кто-нибудь сочтет нас наивными или найдутся те, кто подумает, что мы жалуемся. Мол, разве вы не знали, куда ехали? Не видели, что деревня никому не нужна? Все мы видели. И все знали. И ехали совсем не для того, чтобы наша хата оставалась с краю. Более того, мы знали себя и прекрасно понимали, что не сможем сидеть и смотреть с высокой колокольни, как все деградирует.
В конце концов, и Чехов строил библиотеки и школы в селах.
И вот однажды в наши двери постучались…
На пороге стояли деревенские жители. Молодые пары, семьи. Они пришли с просьбой: помогите добиться хоть чего-нибудь. А надо сказать, что слух о нашем окончательном переезде в деревню быстро облетел дворы, и мы еще не успели запустить кошку в дом, как продавцы сельского магазина нас поздравили.
Самое первое, о чем нас стали просить, — возродить сельский клуб. Потому что детям просто некуда пойти (их официально около ста, а если посчитать тех, кто здесь не прописан, но живет, — все двести).
Пошли мы посмотреть, что представляет собой клуб, который очень нужен. Клуб стоит на бюджетном балансе, там работают люди, то есть за что-то получают зарплату.
Перед нами нарисовалось похожее на усадьбу здание. Когда-то оно было покрыто белой известью, но сейчас вся белизна осыпалась, обнажила местами кирпичи, кирпичи тоже начали крошиться. Крыльца как такового нет, есть дырявый бетон, по которому даже курицы прыгать остерегаются. Дверь деревянная, наверное, еще при Сталине повешенная на петли. Внутри — типичный советский клуб, с фойе и залом, где все — от мебели до сцены — годов в лучшем случае шестидесятых. В клубе нет отопления, электричества, гниет пол, рамы вываливаются, с потолка в дождь текут ручьи. Туалет — на улице. Деревянный. Давно сгнивший. В него никто не заходит по понятным причинам.
Местные рассказывают, что у сельской администрации туалет тоже на улице, причем без двери. Иногда добрые люди желают засевшим на толчке чиновницам доброго утра.
В клубе есть библиотека. И она, что удивило нас, не простаивает. В деревнях остается книжная культура. Некоторые даже выписывают журналы и газеты. Интернетом пользуются исключительно чтобы узнать погоду или посмотреть фильм. Для души остается книга. Так вот дети и взрослые часто приходят в библиотеку. К тому же библиотекарь Ирина Александровна (до закрытия школы она работала учителем начальных классов) время от времени устраивает разные праздники, литературные вечера и выставки. В библиотеке есть электричество, от этого электричества питается допотопная система отопления, которая, на самом деле, не работает, а счетчики крутятся так, будто обогревается целый стадион. Для экономии бюджетных средств библиотекаря вынуждают отключать отопление. Как и во всем клубе, здесь гнилой пол, сырость, потрескавшиеся оконные рамы, престарелая мебель, давно пришедшая в негодность. Отдельная песня — библиотечный фонд. Он не обновлялся тридцать лет. Когда мы увидели полное собрание сочинений Ленина, наши нервы не выдержали.
Мы тут же объявили в своих соцсетях и в СМИ акцию #Книгивдеревню. Призвали всех друзей, подписчиков, читателей дружественных газет и сайтов привозить нам книги, хотя бы те, которые давно хотелось выбросить, но не поднималась рука. Буквально за месяц нам подарили сотни прекрасных книжек. Причем к акции подключились люди из разных городов и даже стран. Подключились простые люди и целые заводы. История сельской библиотеки, у которой есть молодые читатели, но нет новых книг, тронула многих!
Недавно жене позвонила незнакомая бабуля из Калуги. «Я читала о вас в газете, хотела бы с вами встретиться». Жена приехала в Калугу, видит: стоит низенькая старушка с обычной «бабушкинской» сумкой. «Пройдемте в вашу машину», — неожиданно предложила бабуля. И уже в машине достала из сумки пачку денег. Пятьдесят тысяч рублей. «Это вам — библиотеку восстановить»…
Воодушевленные первыми победами, мы решили взяться и за клуб. Придумали хорошую идею — создать деревенский театр. Театр, в котором бы играли сами деревенские жители, причем не только дети, но и взрослые. Фермеры, доярки, продавщицы — все, кто захочет. А люди хотят.
Мы уже ставили с ними в библиотеке театральные миниатюры ко Дню матери, а также провели «Рождественский базар». Чего только не было — и театрализованная программа, и ярмарка фермеров, и горячая кухня, и взятие снежной крепости, и катание на лошадях… Зрители приезжали даже «с Москвы».
Борьба. Начало
Наша борьба только начинается. Борьба с властью. Уже на наши первые шаги сельские чиновники и депутаты отреагировали с подозрением. «Может, наиграются и бросят все это», — говорили они с надеждой на своих собраниях. Их понять можно — годами сидели, ничего не делали, а тут их заставляют свои пятые точки оторвать от стульев, клуб отремонтировать, библиотеку. «Для кого вы хотите все это делать? — спрашивают нас те, от которых многое на селе зависит, — в селе живут одни деграданты, спились давно, вы зайдите к ним в дома, там же невозможно даже пару минут провести, грязь по колено. Какой им театр? Какая библиотека?»
Не желая тратить время на подобные разговоры, мы отправились к главе Козельского района Елене Слабовой. И… подружились с ней. Слабова даже приезжала к нам в гости, настолько ей самой стало любопытно, что же это за активисты такие на ее земле нашлись. Может, и правда с ними что-то интересное получится. А мы сразу сказали — театр деревенский хотим делать, праздники, жизнь на селе поднимать будем. Клуб только в порядок приведите.
«Хорошо, — ответили нам. — Только прямо сейчас денег нет. Капитальный ремонт намечен через несколько лет. Но…»
И вот тут я должен сказать, что не все чиновники в России безнадежны. Есть те, кто все понимает, но система выстроена так, что у понимающих часто связаны руки. Например, придумано такое коварное и хитрое определение, как рентабельность. Если в твоем селе живет триста детей, то тебе положена школа и клуб — идеальный и даже новый. Если детей, допустим, меньше ста, то тебе не положены никакие культурные блага. А если детей вообще раз-два и обчелся, то сиди в своей глуши и смотри телевизор — благо родное правительство тебе подарило целых двадцать цифровых телеканалов. С таким подходом государство в принципе теряет моральное право называться государством. Потому что человек как таковой его не интересует. Три ребенка для государства — это не люди, не народ. И даже семьдесят детей для государства — ничто. Так получается.
Я же буду фанатом государства только тогда, когда оно будет строить библиотеку и клуб, даже если в деревне будет жить всего один ребенок. Впрочем, как только появятся «блага», появится и детвора. Миллионы горожан мечтают переехать в села (потому что все мы так или иначе из деревни, с земли), но их пугает то, в каком состоянии села находятся сейчас. «Так люди не живут», — грустно говорят наши гости, когда мы им показываем тот же клуб.
Да мы и сами раньше думали, что так уже никто не живет.
Власти района обещали нам помочь, чем смогут. Вскоре перед дворцом культуры остановился автобус — чиновники приехали смотреть, что можно сделать с клубом и библиотекой в ближайшее время. Кто-то говорил дельные вещи, но были в делегации и уж совсем странные личности. Один вообще предложил отгородить ползала: «Так ведь будет теплее».
Договорились мы, что в ближайшие месяцы помогут восстановить библиотеку. На данный момент действительно часть обещаний по библиотеке исполнено: окна запенены, щели в полу тоже, завезены калориферы…
Что касается клуба, то нам пообещали выделить около миллиона в 2020 году на текущий ремонт. Плюс миллион мы хотим получить по программе социальных инициатив.
И тут не знаем, радоваться этому или нет. Потому что все прекрасно понимают, что на два миллиона в достаточно большом клубе мало что можно сделать. То есть превратить здание в реально действующий культурный центр в 2020-м вряд ли получится. А для спектаклей придется строить на свои и спонсорские деньги летнюю сцену. Боюсь, чем дольше клуб будет ремонтироваться, тем меньше останется задора у деревенских активистов.
Но спасибо уже за то, что нас услышали.
Нам лично жить в деревне все интереснее (помимо театра, мы еще устраиваем встречи с разными писателями, историками, поисковиками, актерами…). Но вопросы все-таки мучают, и я боюсь не найти на них ответа. Почему, чтобы что-то делать, власти надо кого-то услышать? Неужели, правда, никто не знал, в каком состоянии клуб и библиотека? Приехавшие с комиссией ответственные лица очень удивились, увидев на полках собрание сочинений Ленина. Действительно удивились или сыграли плохой спектакль? Если удивились, значит, не знали, тогда вопрос в профпригодности. Неужели никто из них не слышал, что для детей (да и для взрослых) в этих деревнях нет ничего? А ведь местные много раз доносили до сельской администрации просьбы организовать хоть какой-то досуг. Или вся беда именно в сельской администрации, которая предпочитала не высовываться с инициативами? Наконец, неужели правда кто-то считает, что за культуру нынче отвечает на селе только телевизор и интернет?
Но главный вопрос: вы, правда, господа чиновники, думаете, что если решите вопрос с безработицей на селе (а говорите вы только об этом), то начнется возрождение русской деревни? Если да, то наше дело обречено.
…А вообще в деревне хорошо! Приезжайте в гости!
P.S. от редакции
Какова ситуация с деревенскими домами культуры в других регионах? Интернет пестрит отличными новостями. «В 2017 году Министерство культуры Российской Федерации впервые запустило проект поддержки строительства, реконструкции и оснащения сельских домов культуры в рамках госпрограммы “Развитие культуры и туризма”. На эти цели было выделено 1,5 млрд рублей. В 10 регионах России до конца года будет открыто 118 домов культуры на селе и в малых городах. Будет построено 40 новых ДК, реконструировано шесть и проведен капитальный ремонт 72 уже существующих. В следующем году масштабный проект по строительству ДК охватит уже 28 регионов страны. Кроме того, реконструкция и ремонт сельских ДК производятся в рамках программы “Устойчивое развитие сельских территорий на 2014–2017 годы и на период до 2020 года” и проекта “Местный дом культуры”»1 . «В рамках национального проекта “Культура” к 2024 году, в частности, планируется: построить, реконструировать и капитально отремонтировать 526 сельских культурно-досуговых объектов»2 . Прекрасным в этом плане был и ушедший 2019-й: «В этом году вторую жизнь получили уже 111 сельских клубов по всей стране, а до конца года планируется ввести в эксплуатацию еще 209 объектов»3 .
А теперь — НО. На сайте федерального проекта «Местный дом культуры» отмечается, что «сегодня в стране действуют около 35 тысяч таких домов культуры, и больше 50% из них требуют серьезного ремонта, модернизации устаревшего или утраченного материально-технического оснащения»4 . Дальше — чистая математика. В России примерно 35 тысяч сельских домов культуры. Считаем. Из них за последние шесть лет и в ближайшие четыре года были и будут отремонтированы, реконструированы или построены заново менее 2%. Цифра говорит сама за себя.
1 Программа реконструкции сельских ДК, разработанная Минкультуры, в 2018 году охватит 28 регионов РФ // Министерство культуры РФ, 2017, 22 декабря. URL: https://www.mkrf.ru/press/news/programma_rekonstruktsii_selskikh_dk _razrabotannaya_ minkultury_v_2018_godu_okhvatit_28_regionov_rf/.
2 Национальный проект «Культура» // Министерство культуры РФ, 2017, 22 декабря. URL: https://www.mkrf.ru/about/national-project/about-project/.
3 Культура в массы: зачем в России проходит реконструкция сельских ДК // РИА Новости, 2019, 21 ноября. URL: https://ria.ru/20191121/1561177446.html.
4 Местный дом культуры / Федеральный партийный проект «Культура малой Родины» // Единая Россия. URL: https://proekty.er.ru/node/34936.