Опубликовано в журнале Знамя, номер 12, 2020
Александра Архипова, Анна Кирзюк. Опасные советские вещи: Городские легенды и страхи в СССР. — М.: Новое литературное обозрение, 2020. — (Культура повседневности).
В представлениях радикально настроенного общества революция была призвана без сожаления уничтожить старый порядок. Будущее без царя идеализировалось, и в нем обновленная Россия постепенно обретала черты, присущие земле, текущей молоком и медом. Позже замеченная учеными параллель с библейской историей становится одним из важных нарративов в понимании становления и жизни большевистского мира. Реализация древнего сюжета прозрачна не только в ключевых событиях, но и в неприметных на первый взгляд вещах. Например, в необходимости окончательно отделить свое от чужого с помощью свода правил, выстроенных вокруг уже признанного порядка. Если говорить о библейских временах, речь идет о законах, куда входила система гражданско-правовых отношений. Такие правила утверждались религиозными авторитетами. В адаптированном же под советскую действительность варианте талмудическая мудрость обернулась слухами и запретами. Авторство их обычно неизвестно, но зачастую инициатива исходила от власть держащих, хотя и приписывалась народной молве.
Возможно, приведенное сравнение для кого-то прозвучит неубедительно, но жизнь среди чужаков, страх неизвестности и следующая за ними, инстинктивная потребность в возведении ограды вокруг ограды имеют одну природу. И если в первом случае фиксация правил была обусловлена необходимостью сохранить идентичность, то Александра Архипова и Анна Кирзюк — авторы, описавшие городские легенды советского времени, прежде всего были исполнены духом исследования.
Книга «Опасные советские вещи. Городские легенды и страхи в СССР» вышла в 2020 году в серии «Культура повседневности» издательства «Новое литературное обозрение» и оказалась в какой-то степени пророческим предисловием к настигшей мир пандемии и появлению многочисленных слухов о передаче вируса и возможности его избежать. Конечно, актуальна она не только благодаря этому факту. Работа стала первым фундаментальным исследованием о возникших в СССР городских легендах. Благодаря академической ценности и вместе с тем популярности «Опасные советские вещи» стали лучшими в номинации «Аналитика» на пятой публицистической премии «Либеральная миссия».
В книге нет рассказов о Пиковой даме, гробе на колесиках и прочих явлениях, с которыми было бы невозможно столкнуться в быту. Авторам интересны случаи интерпретированной реальности, в которой, как и в любом сюжете, есть конфликт (причины появления слухов) и развязка (влияние на поведение общества).
У авторов не было задачи создать историческую ретроспективу, да и, следуя ей, не всегда можно было бы проследить развитие и вариации изучаемых сюжетов, поэтому городские легенды распределены по тематическим главам, посвященным различным мотивам.
В начале работы подробно описаны подходы к изучению городской легенды. Интерпретативный подход рассматривает популярность того или иного сюжета, анализируя взаимосвязь между обстоятельством или событием, ставшим триггером, эмоциональной реакцией на него и тем, как легенда может облегчить восприятие полученной информации. Меметический подход определяет эмоциональную составляющую зарождения легенды как самую важную. По мнению его сторонников, слух живет до тех пор, пока его носитель, делясь им, чувствует себя уникальным. Операционный подход синтезирует социологию и фольклористику. Социологическое направление занимается феноменом моральной паники, а фольклористы — влиянием гипертекста на поведение рассказчика и слушателя. Все эти методы авторы «Опасных советских вещей» используют в исследовании, благодаря чему картина изучаемого поля выглядит для читателя более целостной.
После прочтения борода Троцкого, черная «Волга», отравленные иголки, крыса в колбасе, палец в пирожке воспринимаются уже не как забавные истории. Авторы не только анализируют и классифицируют сюжеты, но и демонстрируют динамику страхов советского общества и корреляцию с событиями исторического характера. В 30-е годы, когда газеты пестрели разоблачениями врагов народа, потенциальной жертвой вредителя в городской легенде зачастую становились все жители страны. По прошествии десятилетий слухи стали обретать все более персонифицированный характер. В послевоенные годы риску подвергались либо конкретный человек, либо определенная группа, например, все советские дети.
Со временем менялся и образ врага: от местного с чуждой идеологией до специально приехавшего навредить иностранца. Так во время Олимпиады-80 появились истории об отравленных американских джинсах и жвачках.
Сами авторы отмечают, что советская городская легенда имела значительное влияние на все слои общества. В нее «мог одинаково поверить и высокопоставленный партийный функционер, и рабочий завода». Доверительное отношение к слухам обусловлено тем, что их появление было органичным в условиях советской власти, а функция — сродни неофициальным СМИ. Им ведь доверяют гораздо больше, чем официальным. Одни истории воспринимались с иронией, а другие становились причинами обвинений, судов и сломанных судеб…
Александра Архипова и Анна Кирзюк описывают определенный временной период, но его в представленном контексте сложно рассматривать как отрезок прошлого. Что за этим стоит? Ностальгия или узнаваемые черты настоящего? Если это история про настоящее, то что за ограда охраняется теперь? У каждого читателя будут свои ответы.