Стихи
Опубликовано в журнале Знамя, номер 11, 2020
Об авторе | Денис Андреевич Сорокотягин (1993, Екатеринбург) окончил Свердловский мужской хоровой колледж (пианист) и Екатеринбургский государственный театральный институт. Актер театра и кино, режиссер, драматург, художественный руководитель «DAS-театра», педагог по актерскому мастерству и вокалу, автор учебных пособий для детских музыкальных школ. Актер Театра музыки и поэзии Елены Камбуровой. Живет и работает в Москве. Дебют в «Знамени».
Дублёнка
Когда мне было четыре года
Мой отец пропил мою дублёнку
Мне её привезла мама из Турции
У неё было место на рынке
Я рос на вещевом рынке. Моё детство — рынок
Я ел семечки вместе с кожуркой
Там на вещевом рынке
На самом входе их продавала цыганка
Насыпала стеклянный стаканчик
В газетный кулёчек мне всегда с горкой
И улыбалась золотым зубом
Пока мама продавала дублёнки я ел эти семечки
Пока мама меня не видела
Я ел семечки вместе с кожуркой
Но у меня не болел живот никогда
Там на вещевом рынке я пил кофе как взрослый
Кофе «три в одном» с летящим орлом на этикетке
Я обжигал язык каждый раз, когда пил этот кофе
Из пластикового стаканчика сладкий, приторный кофе
С летящим орлом на этикете Голден Игл. Золотой орёл.
Чтобы достать самую верхнюю дублёнку на самом-самом верху
Нужна была палочка с крючком на конце палочка, обмотанная скотчем
Волшебная палочка, чтобы снимать дублёнки
Которые висят на самом-самом верху
Моя задача была дать маме эту палочку
Обмотанную скотчем в несколько слоёв
Мама снимала дублёнку фиолетовую дублёнку с меховой оторочкой
Тётенька с рыжими волосами надевала её на себя.
Крутилась перед зеркалом и так и сяк, и так и сяк
Я держал это большое зеркало,
В которое тётенька видела себя
В фиолетовой дублёнке с меховой оторочкой
В дублёнке, которую она никогда не сможет себе позволить
Но там, в отражении зеркала, которое я держу и боюсь уронить
Она может её себе купить в зеркале, она — королева
Тётенька долго торгуется с мамой потом говорит, что ещё посмотрит
Запоминает номер нашей палатки наш номер — тринадцать
И уходит, и больше не возвращается никогда
Она осталась там в зазеркалье
В фиолетовой дублёнке с меховой оторочкой
Мама просит меня подать волшебную палочку с крючком на конце
Я говорю, что хочу попробовать сам
Повесить дублёнку на самый-самый верх
Туда, где натянут полиэтилен
Он спасает нас и дублёнки если идёт дождь
Там скапливается вода и мне снизу кажется, что там наверху
Плавают рыбки в этом скоплении воды
Я беру палочку в руки и пытаюсь повесить дублёнку
Мама помогает мне
Есть в этом деле что-то грустное дублёнка вернулась на своё место
Когда мне было четыре года у меня тоже была дублёнка
Но она от меня ушла ушла в холодное зимнее утро
Ушла, не сказав мне ни слова она была совсем новая
И мы не успели с ней подружиться
Она была такая новая
Что в её рукава мама ещё не успела продеть резинку для варежек
Она была такая новая что ещё пахла рынком, а не мной
И вот она ушла, не сказав мне ни слова
Её пропил мой отец, когда мне было четыре
В четыре года я пережил своё первое расставание
И это было расставание с дублёнкой
Она не была такой красивой как та фиолетовая с меховой оторочкой
Она была коричневой в квадратах, прошитых кожей
А внутри мягкая, как будто шёрстка оленёнка Бэмби
Мне всегда было жалко Бэмби он потерял свою маму
А я потерял дублёнку и это нельзя сравнивать
Поэтому я не плачу
Мама звонит моему деду отцу моего отца
И просит его принести мне куртку
И мы наконец пойдём в садик
Дед приносит свою куртку пятьдесят четвёртого размера
Мама надевает её на меня, и я становлюсь похожим
На маленькое смешное пугало, у которого нет ни рук, ни ног
Я радуюсь, что я похож на пугало из Изумрудного города
Мама подворачивает мне рукава завязывает куртку снизу
И я становлюсь похожим на снеговика, который ещё недавно был пугалом
И иду с мамой в садик
Где был отец в этот день, я не помню я не помню, где был отец
Это всё было в девяносто седьмом году
Фиолетовая дублёнка с меховой оторочкой
Волшебная палочка с крючком на конце
Золотой орёл на пакетике с кофе или тем, что называют кофе
Горстка семечек с кожуркой в моём животе, который никогда не болел
Золотой зуб старой цыганки, сидящей на входе
Вещевого рынка на Чкаловской
Дождевые рыбки в полиэтилене крыши
Загадочное зазеркалье
Куда ушла и не вернулась тётенька с рыжими волосами
Куда ушло и не вернулось моё рыночное детство
Вскоре у меня появилась новая дублёнка
Которую мама откуда-то снова привезла может быть из Турции
И мы стали с новой дублёнкой друзьями
В её рукавах была резинка её подкладка была мягкой как шёрстка у Бэмби
Она пахла ледяной горкой скрипучими качелями весёлыми снежками
Попавшими за шиворот
Забавными снеговиками, у которых нет носов
Кто-то ночью украл их морковки
Наверное, их съел Бэмби. Для него мне ничего не жалко
Ни тогда в девяносто седьмом ни сейчас.
Я, дед и Люба в отсутствии мечты
Я не помню, чтобы я когда-то
Думал о мечте так долго и подробно, как сейчас
Я не помню, чтобы я когда-то не делал что-то в срок
И этот текст мне хотелось написать раньше дедлайна,
Но он родился сегодня,
Когда я оставил Москву на каких-то четыре дня и приехал в родной Екатеринбург
В город, где все мечты берут своё начало (и свой конец)
Пять лет назад, окончив театральный институт с красным дипломом
(неважная, но тогда важная деталь)
Я приехал «покорять столицу»
Первым делом поехал на «Мосфильм» и встал в актёрскую базу
Сделал портфолио у крутого фотографа, приехавшего недавно из Америки
Я был уверен, что завтра мой телефон будут обрывать агенты, продюсеры, кастинг-директора
Вот какой я красавец, берите, хватайте, налетайте
Сыграть, станцевать, спеть всё могу! Уральский самородок-золото!
Правая рука подписывала воображаемый контракт
В левой — двойной эспрессо со сливками
(Его принесла ассистент по актёрам, симпатичная блондинка с каре)
Впереди многочасовая смена надо беречь силы, слова и эмоции
Я благодарю ассистентку небрежным кивком головы
Делаю вид, что повторяю сценарий. Скоро в кадр. Камера! Мотор! Начали!
Но назавтра не было ни одного звонка
Я подождал неделю, другую. Глухо
По три раза на дню звонил родителям
Слёзы подкатывали, но я держался молодцом
Я не мог дать слабины. Я говорил, что всё зачудительно. Что всё очуденно
Открыть истинное положение вещей я решился только своему педагогу:
— Хочувернуться-мнездесьплохо-одиноко-здесьбезсвязейникак
— Ты всего неделю в Москве!
— Немогунемогунемогу…гугугугу (неразборчиво, неразборчиво)
— К тебе кто-то приставал?
Моя истерика резко обрывается, и я абсолютно спокойно и твёрдо ей отвечаю:
— Нет… и не пристанет…
С тех пор прошло больше пяти лет. Я редко бываю дома
Эти вылазки всегда кратковременные, вот как сейчас — всего какие-то четыре дня —
В Екатеринбурге я не думаю о дедлайнах
За эти четыре дня происходит самое важное
Я сижу в кабинете моего деда. Достаю из ящика стола запылённую аудиокассету
Подкручиваю ручкой ленту. На кассете написано фломастером «Дениска, 4 года»
Вставляю кассету в приёмник (чудом не выбросили)
Сначала громкое шипение. А потом, как-будто издалека, прорезается диалог
Молодой и звонкий (как мне кажется) голос деда и лепетание ребёнка
Я не узнаю себя, это не я.
— Дениска, ну давай спой нам!
К деду присоединяются ещё голоса (шумно, весело, неразборчиво)
— Фто спеть?
— Что хочешь, давай! Просим, просим!
Аплодисменты (жидкие, от силы зрителя три, не больше, но плёнка плюсует)
— Люба Уфпенска «Кабряалет»
Запись прерывается. Грубая стыковка. Затем снова оживает
И детский голос поёт (ну как поёт)
— А я сяду в кабряалет
И уе ду куда-нипуть
Если фпомниф
Меня забууууудь
Если вспомнишь. Вспомнил… Остановил кассету
В это время в кабинет заходит дед
— Поехали в сад — говорит. И мы едем в сад
Бабуля осталась дома (устала, давление)
Деду — 83 года. Он водит машину аккуратно-медленно-очень медленно-не нарушая правил
Не обращая внимания на мат и клаксоны подгоняющих водителей
От дома до сада 15 минут езды. Мы едем добрых сорок
И успеваем прослушать весь альбом Любы Успенской
— Если вспомнишь, меня забудь,
А вернёшься, меня здесь нет,
Поёт наше святое трио — я, Люба и дед
Жаль, что в дедовском «лансере» нет окошка на крыше
— А я сяду в кабриолет… (проигрыш с соло саксофона)
Мы приедем с дедом на дачу и будем подвязывать старую яблоню
Ветка не выдержала урожая, надломилась, держится, как говорится,
на честном слове
В прошлом году не было ни яблочка а в этом… Куда столько — пропадут…
Несколько слоев синей изоленты. Бессмысленный паллиатив… Жалко ломать
— Ещё одним слоем пройдусь — говорит дед
— Давай — говорю.
Сам держу ветку. Отпускаю — держится
Я не помню, чтобы я когда-то НЕ ДУМАЛ о мечте так долго и подробно, как сейчас
У меня нет желания брать в руки телефон
— А вдруг звонят с «Мосфильма»?
— Нет, там теперь нет актёрской базы. Всё закрылось.
— А вдруг это Михалков-Бондарчук-Бекмамбетов?
— Перезвонят
— Дениска, у тебя сотовый — кричит дед из дома
Кассета «Дениска, 27 лет». Запись идёт. Беру трубку. Бабуля:
— Деня, купите слойки с яблоком и хачапури в «Лавашной»
— Хорошо, бабуль
Обратно в город мы едем час пятнадцать (пробки)
Я, дед и Люба Успенская,
Три слойки с яблоком, хачапури (было два, одно съели в дороге)
Жаль, что в «лансере» нет окошка на крыше
Жаль, что самолёт в 6:50 утра