Стихи
Опубликовано в журнале Знамя, номер 6, 2019
Об авторе | Юрий Вячеславович Цветков — поэт, журналист, литературный деятель. Родился в 1969 году в Кишинёве, окончил факультет журналистики Кишинёвского университета и Литературный институт. Как поэт и куратор участвовал в многочисленных московских и региональных поэтических фестивалях, в книжных выставках. Публиковал стихи и статьи в периодических изданиях, например, «Воздух», «Октябрь». Лауреат малой премии «Московский счёт» за книгу стихов «Синдром Стендаля». М.: Изд. ОГИ, 2014. Дебют в «Знамени».
* * *
Прежде чем станем плотью ничейного сада,
Милый, воздай нам сполна…
Потухшее солнце, храни тепло нашей жизни.
Здесь рифмуется всё:
Земля и небо, воздух и хлеб,
Страсть и вода, огонь и забвенье.
Скучен, кто этого не замечает.
Действительно, может, не видит.
Мне говорят: тяжело быть поэтом.
Я отвечаю: быть нельзя не поэтом.
Сельское кладбище
В чёрном, фиолетовом, золотом,
Какой красивой ты лежала в гробу.
Не успел отцвести цвет твой молодость.
Упокой, Господи, Ларису, твою рабу.
За сельским кладбищем, там за горами,
Садилось огромное солнце за край земли.
Воздух наполнен колоколами.
От всего отрешилась, ушла, и вдали
Провалившиеся от времени холмики-предки.
Тишина. Днестр. Благодать.
До одури пахнут спелые яблоки —
Ещё страшней в такой красоте умирать…
* * *
Промозглый зимний день
Отмечен будет ладно.
Ты платье лучшее надень.
Послушаем, как капает из крана.
И тихо в комнате моей
Уютной, больно, мама.
Давай любить ещё сильней.
…На кухне капает из крана.
В ожидании смерти моей мамы
ИЗ ДИПТИХА «ЛЕСТНИЦА ПОКОЛЕНИЙ»
Я всегда думал, что моя мама не доживёт до старости.
(Вообще людей 20–30-х годов рождения жизнь в нашей стране
особенно
не щадила.
Но это — отдельная тема.)
Она не очень сильна здоровьем и слишком нежная.
Привожу свидетельство последнего.
Как-то в советские времена, когда я был подростком, мы отдыхали в Ялте.
С общественным питанием тогда было так себе.
Все эти столовые с умопомрачительными тошнотворными запахами.
Мы нашли,
большая редкость по тем временам,
спрятанный от посторонних глаз в каком-то закоулке
недалеко от набережной,
которая во многих приморских городах является главной улицей,
милый ресторанчик,
где очень вкусно готовили и достаточно изысканно подавали.
В очередной раз после утреннего пляжа мы привычно пришли туда пообедать.
Неожиданно нас не пустили. Спецобслуживание.
Пришлось есть в какой-то обычной забегаловке неподалёку.
У мамы в глазах стояли слёзы.
Она целый год ждала этого отпуска.
Вот какая она нежная.
Она мне рассказывала,
как в детстве внезапно поняла, что такое смерть,
и упала в обморок.
Когда я написал стихотворение про счастье,
долгое время не хотел его публиковать.
Я человек суеверный.
Боялся сглазить. Заявлю, и счастье закончится.
Самым слабым звеном мне казалась мама, вдруг с ней что-то случится.
А как я без мамы?
И, конечно, чувство вины за произошедшее.
Хотя в стихотворении, кстати, о маме не было ни слова.
Слабым звеном оказались дети, но в другом смысле…
* * *
Маленькая комнатка у моря, и удивительно,
В ней бушуют вселенские страсти —
Сомнительно.
Небольшой по размеру человек,
И не то чтобы он до свидания-здрасти,
А в нём все те же вселенски страсти.
Тайное чело + век.
Страсти у власти.
* * *
1. Мелькнула стайка балерин.
И в доме музыка — играем.
Изобразила Надя ряд картин.
Кота кормить не забываем.
А жалко всё-таки, что все мы умираем.
2. не только сладкое
балетные воруют огурцы
художники не вымолвят ни слова
поэты истерят
все говорят
и после режут вены
а пианисты бьют по фортепьяно
так появляется искусство
* * *
Страсть к деньгам и женщинам,
Алкоголь и литература, дети…
Порядок необязателен
Иногда что-то выходит на первый план,
Что-то временно отступает.
Боязнь выбросить любую бумажку, старую тряпку —
Всё это при жизни было моей формой борьбы со смертью.
* * *
Я загнан в угол сволочами, и сам я сволочь.
Страна, которую любил, ушла в подполье.
И лучшим из неё — бог в помощь,
И худшим — несравненное раздолье.
* * *
«Коли мы бiднi,
то i должны быть бiднi», –
говорила прабабушка моей жены Ксения Леонтьевна.
И была права.
Но не в смысле духа или денег.
А в смысле, что все мы смертны.
* * *
Юра очень изменился. Юра больше не смеётся.
Юра занят важным делом.
Он за жизнь со смертью бьётся.
Слишком много утр
(из Боба Дилана)
Я смеюсь
И пью холодный кофе
И старое вино,
Потому что бегу в соревновании столь равном.
Нет иного пути, чем ночь.
И противник мой солнца восход.
Со мной отзвуки, которые на улицах безумных
Меня почти приводят к тени Вийона.
Я спотыкаюсь о сигареты, потерянные Бертольтом Брехтом,
И пустые бутылки Брендама Бекхэма.
Я один? Конечно, один.
Но существуют цветы и зеркала цветов,
Которые встречаются друг с другом, и моё одиночество,
Моё одиночество будет сильным,
Так полно разрешая свободу.
Как то, что останется,
Будет правдой.
Что было это желание?
Желание любви, славы — нет.
Зачем было это желание?
Это было желание абсолютной свободы.
Свободы падающей звезды.
* * *
…Странный сон.
Пристойный дом, дверей фронтон.
И от того, что я страдал по ней так долго,
У нас родился ужасный фантом.
А он её не любил, просто женился, и только
Называл её рыбка, котёнок.
От него у неё прелестный ребёнок.
* * *
Кремль. Красный забор. За ним — жёлтый дом.
Выношенная мысль проносится ветром:
Власть порождает беса.
И нет в этом никакого прогресса.
Как и ни в чём.
Неинтересно. Нет интереса.
Подходим ближе.
Заманчиво.
Красиво.
Пальчики оближешь.
Считаюсь за знатока.
Историю надо знать, например, Древнего Востока.
Ну, иди же.
* * *
Сколько умерших строк,
записанных умерших строк,
и забытых (читай) незаписанных умерших строк,
и забытых (читай опять же) записанных строк.
Всё равно. Я думаю — это не мозг.
Всё равно. Я думаю — я проводник, который сам по себе ничего бы не смог.
Синдром Стендаля
Я видел шедевры искусства, порождённые энергией страсти, после чего всё стало
бессмысленным, маленьким, ограниченным… Когда я выходил из церкви Святого Креста, у меня забилось сердце, мне показалось, что иссяк источник жизни, я шёл, боясь рухнуть на землю…
Стендаль. «Неаполь и Флоренция: путешествие из Рима в Реджио»
Известный случай
Он сам его описал
Однажды Стендаль стоял перед фресками Джотто
В базилике Санта Кроче во Флоренции
И всматривался
И чем больше он всматривался
Тем больше понимал величие автора
Непостижимость величия автора
Непостижимость того что сотворено
Выйдя он едва не упал в обморок
В медицинской практике это получило название синдром Стендаля
Так вот такое же ощущение как впрочем у многих
У меня в юности было перед жизнью
Пожалуй больше чем перед произведениями искусства
Её чудо тайна и сила всегда больше
Я это физически чувствовал
И всё что я тогда писал
Наверное написано под этим чувством
Позже я увидел что-то здесь не так
Ощущение которое меня переполняло
Слабой тенью отразилось на бумаге
Видимо это связано со степенью таланта
Или ещё с чем-нибудь
Но я все ещё помню как тогда билось сердце
* * *
Привычное дело:
Ночью Останкинская башня
Окутана лёгкой завесой тумана.
Она видна
Из любой части города,
Но лучше всего — из моего окна.
Сегодня я буду спать до конца.
Потом проснусь
(Со мной моя грусть).
Буду курить, думать о литературе, вспоминать тебя.
Бывают дни, когда жизнь удивительно ясна.
* * *
Мне часто снится сон
Я старый
Сижу в глубоком вольтеровском кресле
А за спиной
За спинкой кресла
Стоят две взрослые красавицы-дочки
И я понимаю
Что я абсолютно счастливый человек
Что я в жизни уже всё сделал
Что мне больше ничего не надо
И не о чем беспокоиться
Но самое удивительное
Что с двумя дочерьми стоит
Моя такая же молодая красивая жена
Как будто годы
Не имеют к ней ровным счётом никакого отношения
Потому что я так люблю её
Один мой товарищ говорит
Что я ему неинтересен такой
Ему интересен страдающий
Юра Цветков
Директор книжного магазина
Строфа
Священный перед книгой трепет.
Я где-то слышал этот лепет.
Над сизым облаком могил,
В те времена, когда не жил.
Антистрофа
Осуществится ли мечта:
Создание библиотеки.
Туда входил бы без труда,
Не выходя вовеки…
Сезон дождей
Сезон дождей рождает любовь правомерно,
Сезон дождей спасает меня от скверны.
Мне мокро в квартире, от этого не лучше, не хуже.
За окнами люди шагают по лужам.
Мохнатые большие собаки
Едва ли не квакают.
* * *
Ночное молчание земли.
Как странно, что я остаюсь.
Качается лодка вдали,
И страшно, что я не боюсь.
Потухшее солнце, храни
Тепло нашей жизни.