Ольга Фикс. Улыбка химеры
Опубликовано в журнале Знамя, номер 5, 2019
Ольга Фикс. Улыбка химеры. — М.: Время, 2018.
«Улыбка химеры» — книга волнующая, в ней скрыты глубокие смыслы. Роман начинается стандартно: школа-интернат, наставники и подопечные. И кажется, что всё это уже было у братьев Стругацких, у Валерия Алексеева, Ивана Ефремова и других. Но нет! Ольга Фикс бросает советским фантастам вызов из дня сегодняшнего, из мира подростков, которые ещё более решительны, чем их предшественники: они устраивают побеги, выручают друзей под страхом смерти и верят в чудеса преображения.
В романе отлично передана психологическая атмосфера: отношения между мальчиками и девочками в состоянии влюблённости, взыскательность наставников, отрешённость обречённых. Искренне звучат диалоги, до мельчайших деталей прочувствованы переживания. Время в романе — будущее, но создаётся впечатление, что человечество ходит по кругу, и всё это уже было, а потом случится опять.
В стране победившего коммунизма есть закон, согласно которому все дети с десяти лет учатся в школах-интернатах. Спрятать ребёнка невозможно даже в глухих лесах или на далёком острове… в любом случае туда нагрянет школьный инспектор. Свою семью дети видят крайне редко, по особым случаям, а кому-то это вовсе не суждено, если родителей отправят в Дом инвалидов. Детская психика хрупка, её ничто не должно потревожить, особенно болезнь матери, к примеру. Семью отныне заменяет школьный класс.
Наставница рассказывает десятилеткам, как им повезло: «Вы увидите, как растёт хлеб, узнаете, откуда на стол попадает молоко! Общество специально расположило школы в сельских районах, подальше от городов». Вокруг школы, действительно, — поля и фермы, внутри корпусов — мастерские, кружки, спортсекции. Всё тщательно продумано: подростков планомерно приучают к труду, благословляют знаниями, позволяют жить свободно. Но насколько эта свобода реальна и есть ли границы у знаний — такой вопрос возникает с первых страниц книги.
Сначала на прополке грядок позволено работать не более четырех часов в день, а спины всё равно болят, но что взять с новичков. Возраст сознательности начинается с двенадцати лет, потому и общественные работы удлиняются ровно на два часа. В награду труженикам — симпатичные значки. Наставница не устаёт повторять: «По-настоящему экологически чистые продукты невозможно вырастить без реального человеческого участия, не вложив в каждый колосок, в каждую капельку молока частичку души!» Надо отдать должное, она и сама трудится на грядках в поте лица.
Сюжет развивается стремительно, автор, балансируя на грани фантастики и антиутопии, создаёт перед читателем удивительный мир гротеска. Создаётся ощущение, что Ольга Фикс телепортируется из привычных рамок остросюжетной подростковой прозы на совершенно новую орбиту глобальной полемики с гуманизмом и общечеловеческими ценностями.
«Да какие они дети в восемнадцать лет! К восемнадцати годам человек должен уметь слушаться! Чтоб пикнуть не сметь без разрешения! Раз и навсегда и до конца жизни, — говорит заведующий по воспитательной работе. — Нормальный подросток должен думать только о сексе! Иначе, значит, он недостаточно загружен учёбой и общественным трудом. У них есть все условия для здоровой, гармоничной жизни!»
В интернате поощряются любовные отношения, подростки встречаются, создают ячейки общества, заводят детей. Старшие школьники освобождены от ежеминутного надзора. Вопросы, касающиеся сексуального воспитания, не постыдны, а уж тем более не запрещены. «…Послушайте! Ведь я ж вас больше ни о чём не прошу! Я просто хочу, чтобы ребёнок мой был от вас. А не от кого-то из наших мальчишек. Потому что… Ну, они все, конечно, хорошие. Но какие-то всё ещё… одним словом, полуфабрикаты. Из них вообще ещё неизвестно что выйдет. А вы… Вообще, что вам стоит? Один-единственный раз, и всё. Можно ведь подгадать под овуляцию. Я вам что, совсем-совсем, ни капельки не нравлюсь?» — спрашивает шестнадцатилетняя Маша школьного наставника.
Нет войн, нет революций, нет терроризма. Страна победившего коммунизма хвалится отсутствием тюрем. Есть Дома принудительного проживания. Но, как объясняют в школе-интернате, это, можно сказать, санаторий! «Раньше как люди жили? Никакой стабильности, никакой уверенности в завтрашнем дне. Всю жизнь живи в страхе, везде тебя подстерегают холод, голод и нищета! Уволили — соси лапу! Заболел — помирай!» А теперь все довольны и счастливы. Работают законы, все едины, а президент показательно трудится на обувном складе несколько часов в день.
Рассказывая о страшном прошлом, светлом настоящем и прекрасном будущем, наставник школы-интерната и рад бы открыть окно в классе, но нельзя: окно заколочено, а чтобы отворить форточку, нужно идти в кладовку за специальным крючком. И создаётся ощущение, что человек когда-то умел летать, но забыл, как это делается, взмахнул руками и упал с размаху на камни.
Беспокойные юные умы задаются вопросами: что за странные сооружения, огороженные колючей проволокой, вдали за холмами? Почему там охрана? Откуда возникает таинственная болезнь, которая приковывает друзей к больничной койке на долгие месяцы? И шёпотом из уст в уста передаются легенды о том, что люди не одни на планете, рядом с ними живут кентавры, химеры и другие разумные создания, проницательные и милосердные. Однако для общества они нежелательны, толку от них никакого: кентавры и людям, и лошадям чужие, а химеру вычисляют на УЗИ и говорят матери, что во время родов ребёнок умер, а саму женщину стерилизуют. Люди-деревья лежат под капельницами в ожидании окончательного перевоплощения, и, о чудо, если ребёнок сбежит из интерната, чтобы попрощаться с мамой…
Иногда мутация проявляется у подростков после одиннадцати лет, и тогда начинается уникальная трансформация души и тела, о которых изначально сложно помыслить. Перед неофитом тяжёлый выбор: сдаться властям и попасть в тиски системы в прямом смысле слова, бороться насмерть или попытаться слиться с общей серой массой, нацепив лицемерную броню. Одни идут работать на тайные службы, другие скрывают физические отличия под бесформенной одеждой. И конечно, всегда находится тот, кто бесстрашно стоит на крыше высотного здания, словно на пороге рая, и неудержимо прекрасен в своём стремлении научиться летать…
Меня в романе «Улыбка химеры» обнадёживает следующее обстоятельство: у подножия Непреодолимых Гор начинается Чужая Страна, имя-которой-не-принято-называть. И если какой-то отчаянный пилигрим сумеет попасть в воздушный поток и пересечь невиданную доселе преграду, ему дадут политическое убежище.