«Пастернак: проблемы биографии
и творчества. К 60-летию Нобелевской премии». Международная научная конференция (Смоленск,
30.11. – 02.12.2018.)
Опубликовано в журнале Знамя, номер 4, 2019
На конференцию, организованную Смоленским государственным университетом (СмолГУ) совместно с Пастернаковской комиссией РАН при поддержке фонда РФФИ, собрались исследователи творчества Бориса Пастернака из России (Смоленска, Нижнего Новгорода, Москвы), Польши, Венгрии, Италии и Швеции.
Конференция вместила три разноплановые экскурсии: по Литературному музею СмолГУ (основан в начале 1970-х А.А. Палшковым), по городу («Храмы Смоленска») и в Историко-архитектурный комплекс «Теремок» (поселок Флёново Смоленского района). Две из них проводились участниками конференции, — это придавало им эмоциональную теплоту и смысловую насыщенность.
Среди бесспорных достоинств конференции — умело построенная программа. Доклады были сгруппированы в несколько секций, соответствующих разным проблемным полям: проблемы биографии, Пастернак и мировая литература, проблемы поэтики, проблемы истории и философии, проблемы интертекста и мифопоэтики, межтекстовые связи. Важно, что заседания секций проходили не параллельно, а разворачивались последовательно во времени, таким образом, все участвовали во всех секциях. После каждого доклада обязательно происходило обсуждение (без такого «воздуха» конференции обычно задыхаются и превращаются в череду «озвученных текстов»). Таким образом, семантическое поле конференции было не разбито на разные проблемные участки, а структурировано ими.
На это районирование накладывалась сетка методологических подходов. В результате соткалось живое, разнофактурное полотно, и энлог1 с ним, а значит, и индивидуальное районирование ментального пространства конференции у каждого участника в той или иной степени отличалось от заданного программой. У меня получилось что-то вроде небольшого городка.
Центр его — поэтический. Большинство докладов представляли собой чрезвычайно разнообразный методологически анализ поэтических текстов Пастернака. Для меня, сотрудника Дома-музея, имеющего дело преимущественно с биографией поэта, это стало рискованным приключением: бродить по пространству, где тексты существуют сами по себе, как бы в отрыве от их автора. Пришлось и поплутать. Но постепенно местность становилась всё более узнаваемой, и детально проанализированные тексты вписались в общую картину «жизни и творчества». Этому способствовал высокий уровень докладов, за которыми чувствовалась солидная подготовка и годы интеллектуальной работы.
Доклады, посвященные прозе Пастернака, не были выделены в особую группу, а распределялись по разным тематическим полям, но в моем проживании и проработке конференции оказались единым районом. Видимо, потому, что они представляли разные сквозные, связующие линии, особенно мне интересные (переосмысление концепции свободной субъективности при внимательном прочтении главки «Охранной грамоты»; рассмотрение нового возможного определения жанра «Доктора Живаго» как «романа-инициации»; «Доктор Живаго» как не только историческое свидетельство, но и источник историософской мысли; анализ метафоры огня и солнца в прозе Пастернака). К этой «прозаической слободе» понятным образом прилепились и два поэтических сюжета — о бытийности и событийности в пастернаковской лирике и о проблеме двойничества у Маяковского и Пастернака.
Такие темы, как маргиналии Пастернака на полях читаемых книг, общие мотивы в лирике Пастернака и Уитмена, рецепция Пастернака в Италии и в Китае, соединились для меня в одном месте, видимо, потому, что здесь речь шла о вписывании и вписанности героя конференции в текст мировой культуры. Тема рецепции одной культуры другой, одного автора — другими как в родной, так и в иной культуре мне кажется сродни приключенческому жанру с хорошо закрученным сюжетом и множеством непредсказуемых ходов. Особая тропка здесь — сюжет о появлении Переделкина на карте мира после присуждения Борису Пастернаку Нобелевской премии и развернувшейся вслед за этим травли.
Все случаи интертекстуального анализа, с которыми пришлось познакомиться на конференции, существуют на моей карте как здания с интересной архитектурой.
Есть там улицы и биографические: филигранный текстологический анализ обрамлялся докладами «о жизни», вплетавшими в общее полотно нити, благодаря которым тексты могли восприниматься и интерпретироваться несколько иначе, чем прежде («всесильный бог деталей» вспоминался не раз). Всплывающий из архивных запасов эпистолярный материал всегда увлекателен, и неважно, подтверждает он сложившуюся (мифологическую) картину личности автора и его отношений с людьми, разрушает её или только корректирует. В данном случае: знакомство с ещё одним прототипом Лары, пресловутый мотив «женской доли» у Пастернака; переписка большой семьи Пастернаков между собой и с друзьями вокруг семейных перипетий Бориса в начале 1930-х (кому больше сочувствовали — Жене или Зине?).
Поскольку поводом для созыва конференции послужил 60-летний юбилей присуждения Пастернаку Нобелевской премии, то, конечно, она стала ещё и местом памяти. Фигура Пастернака жила в хронотопе смоленской конференции в разноплановом единстве — как личность со своей биографией, как культурный герой и ключ к культурному ландшафту Переделкина, как автор текстов, дающих жизнь новым — интерпретирующим — текстам в пространстве языка и литературы.
1 Энлог — «взаимонаправленный проекционный процесс» (см.: Чебанов С. В. Герменевтические аспекты энлога как квазиперсонального взаимодействия // Структурная и прикладная лингвистика. Вып. 5: Межвуз. сб. / Под ред. А. С. Герда. СПб.: Изд-во С.-Петербург. ун-та, 1998. С. 19–40).