Борис Акопов. Бык («ВГИК-Дебют», 2019)
Опубликовано в журнале Знамя, номер 11, 2019
Дебютный фильм Бориса Акопова в списке «Кинотавра» смотрелся незаметно и вызывал недоумение из-за выбранной тематики. Фильмы о криминальных девяностых снимали Балабанов (два культовых «Брата» и «Кочегар»), Буслов (два «Бумера»), Сидоров («Бригада») и так далее. Объект изучения осмыслен вдоль и поперёк во всех возможных сферах, но Акопов всё-таки рискнул. И не зря.
С девяностыми связано множество ассоциаций: братки с квадратными мордами, воры, киллеры, самострелы, чёрные автомобили, рэкет — всё очень архитипическое, картиночное, плотно вошедшее в культуру. Это не даёт зрителю манёвра для движения в процессе мысли, он начинает представлять себе пасмурный пейзаж, закрывающийся багажник, лес и лопаты в татуированных руках… Но не более — за всем этим не складывается полноценной человеческой или государственной истории, а только зарисовки фабул из блатного музыкального репертуара.
И дело не в том, что каждая из этих картинок плоха. Они просто даже не запечатлевают фрагментов реальности, а обобщают стереотипные концепты о временном отрезке. Как Данила Багров из «Брата» — символ мужественности и главный герой девяностых годов. Девочки сохраняют «ВКонтакте» скриншоты из фильма, люди цитируют «Не брат ты мне…», туристы гуляют по маршруту искателя приключений в Петербурге. Дошло до того, что Багрову поставят памятник либо в Москве, либо в Питере.
Это не плохо, а просто непродуктивно с точки зрения культурного потенциала. Получается, что главный символ переломного культурно-исторического периода России — персонаж, который, в сущности — часть её преступного прошлого. Тормоз развития. Он не принёс новых смыслов, а отстреливался вместе с лысым братом в нью-йоркском доме от полицейских.
И в этом — главная проблема в осмыслении девяностых как исторического периода: всё это так или иначе ангажировано, а отстранённого взгляда, который рассказал бы зрителю-читателю всё по делу, просто нет. Либо бандитская драмотрагедия, либо «Особенности национальной» чего-то там. Слишком киношные пассажи.
«Бык» показывает другое — в центре находятся молодые пацаны без особенных амбиций, как у Саши Белого, и без претензий к действительности, как у Данилы Багрова. Живут в подмосковной Балашихе, не имеют высшего образования, дерутся с такими же пацанами из соседнего района, немного выпивают и особо не думают лезть в воду большого криминала, потому что там акулы и плавать надо, а они ходить только учатся. Шпана, в общем. Понемногу тренируются в зале, колотят замотанную скотчем грушу и хотят открыть автосервис в гараже.
Их проблемы присущи обычным сверстникам — показать свою состоятельность, силу, нормально подстричься, повеселиться в пределах своего круга (класса). Это такие пацаны-патриоты, которые не выживают в постперестроечной России, а именно живут в ней и немного крутятся, в отличие от авторитетов, которые сами крутили обычных обывателей и весь жизненный процесс.
Они не работают, потому что, очевидно, нет работы. Они не сидят дома, потому что находятся в стадии всеобщего плавления и просто вытекают на улицу. Они по мере возможностей стараются грудью выгородить членов своих семей от крови и маргинальной дикости. Они пытаются стоять и быть.
Появившийся в начале фильма «ТТ» — как родительская история о внезапно возникшем в школьном классе пугаче, с которым гоняются за девочками или отжимают деньги у лохов. Но даже тогда главный герой Антон Быков (Бык), видя сестру, приближающуюся к месту бойни, хватает её и затаскивает в машину, потому что именно он — часть той шпаны, которая должна играть в девяностые, а она — маленький ребёнок, и ей место в «Кис-брысь-мяу».
Антон успел закончить, судя по всему, только девять классов, отсидеть и сходить в армию. О том, участвовал ли он в Чеченской войне, не говорится ни слова, хотя мельком показывают, как кавказцы смотрят выступление Шамиля Басаева по телевизору. Оно и не важно, запрягал ли он горцев — война велась не только там.
За время отсидки он сблизился с сыном местного криминального авторитета Моисея, который вытаскивает его из мусорни (будем говорить языком контекста), а затем просит оказать определённую услугу, за которую Антон получит чуток авторитета и деньжат. Бык взялся за это вместе с пацанами, но «чисто» решить вопрос не получилось. Кроме того, на них объявили охоту, потому что они причинили дискомфорт неправильным людям.
У Антона есть младший брат Мишка, который уехал из Балашихи учиться в университете. Он — гордость семьи, голова, но влюбляется в балашихинскую Таню с репутацией шлюхи, признаётся ей, мол, люблю, жить не могу, зовёт кольцеваться, а она издевается над ним и красит волосы в зелёный: «Ты же любишь рейвы?» — спрашивает она. Бык заступается за младшего. В дальнейшем Бык с Таней сближаются, и зрителю намекают на нереализованную влюблённость, воскресшую после школы, — Антон увозит Таню с бичёвской вечеринки на более солидную, они вместе «снимают» действие наркотиков водкой с лимоном, и вот она уже готова остаться в России и отпустить английского жениха. Есть только намёк на интим, но не больше. А Мишка бреет голову, и вот он уже похож на брата, умирает от горя на Танином плече.
Просто смерть идёт своим чередом.
Свобода от власти преобразовалась в беззаконие и револьверный барабан на олимпиаде по русской рулетке, и те, кто хоть как-то участвовал в этом, держали пистолет у головы. В «Быке» его держали все, даже маленькая девочка, хотя это была «Кис-брысь-мяу»-рулетка. Кому пуля, а кому поцелуй.
То, как заканчивается фильм, — трагедия, но, как сказано в финале, «всё будет хорошо». Что бы ни случилось, всё будет хорошо. Всё будет хорошо, потому что девяностые закончатся. Всё будет хорошо, потому что всё встанет на свои места. Потому что слабый находит утешение и греет надежду, переживая тяжесть в груди. Потому что Ельцин устал и уходит. Это братоубийственная война, которая просто завершится и будет, как мы уже знаем, всплывать болью. Время героев прошло, а мы остаёмся в нём жить с распоротыми ртами.