Опубликовано в журнале Знамя, номер 11, 2019
Эффект Фейсбука: быстролетная, ускользающая в никуда тень смысла, сиюминутные касания, мимолетные эманации бытия, отвеиваемые уже назавтра и имеющие шанс всплыть разве что через года, по манию администрации соцсети. Если вам нужен символ тщеты, то вот он. Однако иной вечности нам не дано в ощущениях, в ментальном опыте, пережившем травму постисторичности, заложнике комического эндшпиля после зловещей патетики былых времён, в паузе безвременья. Там, где нет осмысленного течения исторического времени, нам остаётся лишь ежедневное обновление смыслов: как черта культурной гигиены, вроде перемены белья, как пластика момента.
Но. Но Фейсбук не разрушает личность и даже не размывает её подневно. Он строит её единственно (может быть) возможным сегодня способом: как волю к постоянству каждодневного самособирания, самоузнавания, как форсирование личного начала. Личный блогинг создаёт нефиктивный, перманентный (перманентно обновляемый) след живого авторского присутствия. Неустанно обновляемая печать авторской идентичности важна для самого автора, пар экселанс, но она встаёт и в сознание его читателей и собеседников, соавторов: становится их опытом, вехой в сетевых странствиях, как остров реальности в океане фикций.
Ну а с другой стороны, блогер сшивает, связывает расползающуюся ткань убегающей социальности, фиксируя её узлы, её реперные точки и создавая вокруг них зону осмысления, перетолкования; скажем проще — формирует повестку дня, селекционируя значимость того, что неосмысленно бултыхается магмой актуальщины, причём обеспечивает результат гарантией личного присутствия. Ничто обращается в нечто.
Попробуем обозначить хотя бы пару способов такой сборки «в лицах».
Первый. Хроника душевной жизни блогера включает в себя и экспертные процедуры, и наблюдения из моря житейского, и остро личные реакции и признания приватного (а иной раз и интимного) свойства.
Андрей Десницкий, https://www.facebook.com/andrei.desnitsky. Библеист и переводчик, взявший на себя миссию эксперта в перипетиях церковной жизни в России и способе современной веры — но при этом постепенно, в последние годы, обнаруживший способность и волю формировать по частным поводам взгляд современного христианина на глобальные злобы российского дня. Всё это, как это заведено в соцсетях, сшивается острой иглой личного присутствия и участия, апелляции к собственному опыту и отчёта (скорее репортажа) о личном бытии. Десницкий в блоге — миссионер и наставник, но прежде всего практик веры и современник/соучастник московского социального драйва, а в итоге, рискну сказать, — зеркало русской православной реформации как ответа на вызовы века и казус, связанный с неудачей постсоветского религиозного возрождения.
При совсем других исходных предпосылках в том же направлении движется Александр Морозов, https://www.facebook.com/amoro59. Журналист-политолог, для которого Фейсбук — и общественная трибуна, и интимный дневник, и послание соотечественникам из-за рубежа, и универсальный метод реконструкции дрейфующей социальности, приведения её к авторски обоснованной смысловой связности, с непременной интонацией соучастия, с непредрешёнными ответами. «В Берлине Н.К. спросил меня: “что такое постсоветский человек?”. И я быстро нашёлся и ответил, что центр Левада1 полностью описал “постсоветского человека”, это их концепция и т.д. Но после этого разговора я всё думаю: вот если взять меня — в чём я “постсоветский человек”? то есть что именно советского в дальнейшем во мне превратилось в постсоветское? и какую форму оно приняло? (и что-то я не нахожу ясного ответа на этот вопрос…)» (05.10.2019).
Публицистические социальные обобщения критического свойства у издателя, переводчика, давнего уже балканского жителя, удалившегося в Болгарию из Москвы, Андрея Ракина, https://www.facebook.com/rakinrock, с самого начала были связаны с развивающимся от поста к посту очерком обретения последнего градуса свободы и экзистенциального раскрепощения перед лицом смерти — но с течением времени дополнились новой зависимостью. Из недавнего (08.10.2019): «Собачий вальс. У нас уже холодно и сыро. Так что моя любимая, перебираясь на ночь со своего тюфячка в спальню на холодный голый пол рядом с моей постелью, наверняка зябнет. Купил я ей ещё один детский матрасик, завернул в простынку, положил рядом с кроватью — и что? Теперь она ночью спит в коридоре, у входа в спальню, на кафельном полу. Всем своим видом показывает: “Мы и не баре, и не хамы. Не наше собачье дело спать на новеньких хозяйских матрасиках, на свежих простынках”. В общем, простыня на полу у постели третий день остаётся девственно неприкосновенной. Как и честь моей любимой».
Второй способ. Блогер становится домашним, уличным, кафейным философом, не весьма активно претендующим на экспертизу в той сфере, которая связана с его профессиональной деятельностью, но отзывчиво реагирующим на течение окрестной жизни, отбирая в ней, как сказано, характерное, социально и экзистенциально значимое. Киновед и кинокритик по дофейсбучной профессии Диляра Тасбулатова, https://www.facebook.com/ivanka.lucezar, чудаковатая странница по московским улицам и торжищам, с привычкой наподобие какого-нибудь Кандида смотреть на жизнь неискушаемыми глазами, своими и своих домочадцев, постоянных персонажей блога: мамы и Васечки.
Философ и преподаватель Максим Горюнов, https://www.facebook.com/maxim.goryunov, откровенно и концептуально рокировавшийся в густопсовую житейщину России, Беларуси, Украины и Балтии, чтобы использовать её как повод для смыслового сгущения и сократического диалога, с кинжальными личными выпадами. Философ-бродяга на стогнах вселенского града:
«Белосток, пустой вокзал, я жду автобус на Сувалки. холодно. рядом стоит автобус Варшава — Минск. от скуки иду к нему. подошёл, изучаю табличку на лобовом стекле. из салона выходит шофёр с седыми усами
— на что смотрим?
— на ваши остановки.
— зачем?
— просто так. а что, нельзя?
шофёр строго молчит, я разворачиваюсь, иду к своей платформе, сажусь на лавку. из автобуса выходит другой шофёр. без усов, но седой. лицо строгое. идёт ко мне, останавливается, оглядывается.
— ну, что, Саша? — усатый громко из автобуса.
— порядок, — седой Саша идёт обратно.
если культурологи правы и мы в самом деле живём внутри фильмов/романов/сериалов, которые нас зацепили, то это была сцена из “Проверки на дорогах”: партизанский отряд едет по пустой дороге, из леса вышел некто странный. отряд осмотрел странного. понял, что угрозы нет, и двинулся дальше. лишь бы не нарваться на немецкий патруль» (03.09.2019).
Журналист, в прошлом военный моряк Владимир Ермолин, https://www.facebook.com/temny.v. Барышня-пудель Чара и котик Савва. Жанр прогулок, который когда-то апробирован был Андреем Синявским, гулявшим «с Пушкиным», получил в этой парадоксальной прозе новую жизнь. Это перманентный репортаж? Да, репортаж, эскиз момента, калейдоскоп впечатлений. Это философия жизни в почти афористических выжимках? Да, она: приветливая диагностика бытия в духе философской прозы Дидро… Это собирательный портрет Москвы и москвичей, эпохи и среды, встречные и поперечные, которые в совокупности образуют плазму мегаполиса. И это незаурядная личность автора, соучастником литературных прогулок (почти соавтором) которого на востоке Москвы стала прекрасная пуделиха Чара…
«Сюжет для милицейской повести. Гуляем с Сан Санычем и его овчаркой Рексом. Нас обгоняет молодая мамаша с детской коляской. И хотя миновала она нас быстро, мы успели услышать “Заткнись, сука!”. Сан Саныч, отставной полковник милиции, напрягся. “А ведь это не мать”, — сказал он вполголоса. И быстро прибавил шагу. Рекс, давно разменявший второй десяток, по-прежнему начеку — считывает интонацию хозяина в секунды. Бросил свой интерес в кустах и побежал к ноге Сан Саныча. “Гражданочка, — крикнул бывший милиционер (полицейским он себя не считает), — остановитесь на минуточку!” И в тот же миг “мамаша” оттолкнула коляску в сторону, да так, что та чуть не перевернулась, и кинулась бежать. Старый милиционер, замученный ревматическими болями, бежать не стал. Это сделал без всякой команды Рекс. Он быстро обогнал даму, развернулся и лязгнул зубами. Та тут же замерла. Сан Саныч позвонил какому-то Серёже. Пока ждали наряд, попытались разговорить женщину — где мать ребёнка?!. Она молчала, глядя в землю. Приехали полицейские, среди них девушка-лейтенант. Она осмотрела младенца и тут же сделала вывод, что мать, настоящая, должна находиться неподалёку — очень уж ухоженно и чистенько выглядело дитя. Разве что попискивало. Как бы удивлённо. Начнём с магазина, сказала девушка. Я охотно согласился проводить — тут ходу-то было минут десять. Так и есть, у магазина металась истинная мать, близкая к истерике…
Эта история случилась нынешней весной. Сан Саныч, который на самом деле и вовсе не Сан Саныч, попросил меня “не звонить везде, как ты это любишь, помолчи в интересах следствия”. Я и не звонил. Хотя и люблю. А нынче пересеклись, можно, спрашиваю, звонить, валяй, говорит. Ну вот — звоню.
P.S. Внимательный читатель должен спросить, а как же Чара, что она? О что она — сидела неподалёку и наблюдала “будни милиции”. А когда Рекс, передав лже-мать в руки полиции, подошёл и присел с ней рядом, подбоченилась, как причастная к торжеству закона. Думала, фоткать для газеты будут. Но ошиблась» (04.10.2019).
Добавлю, что Ермолин и, пожалуй, Десницкий — наиболее часто обращаются к парадоксу блогинга, пытаясь его не только реализовать, но осмыслить, тут же рядом.
Форматы блогинга и особенно творческая эволюция блогера — это непредсказуемый подчас выбор способа свидетельства. Так критик Валерия Пустовая превратила свой блог (https://www.facebook.com/valeria.pustovaya) в проникновенное жизнеописание. Так прозаик Алиса Ганиева (соавтор Пустовой в эксцентрическом литературном трио Попуган) в своём блоге (https://www.facebook.com/alisa.ganieva.1) перешла к радикальному социальному активизму… Череда случаев, случайностей и странностей складывается в закономерность акцентированного персонального бытия, в едва ли не наиболее убедительный способ социального присутствия независимого, совестливого постинтеллигента во враждебном (что скрывать) или равнодушном мире.
1 Так в цитируемом тексте. — Прим. ред.