Алексей Федяров. Сфумато
Опубликовано в журнале Знамя, номер 11, 2019
Алексей Федяров. Сфумато. М.: Захаров, 2019.
В первом романе автора, уже известного по сборнику тюремных рассказов «Человек сидящий», изображена Россия 2032 года. Мировое сообщество устало от внешней агрессии Кремля и заключило с нашей страной конвенцию, согласно которой её территория разбивается на иностранные протектораты, задача которых — контролировать российскую угрозу. Взамен злой русский медведь получает полный внутриполитический карт бланш и право устанавливать на своей территории какой угодно режим. Чем он и пользуется: жители расселены по кластерам в зависимости от их благонадёжности. Самый дальний открыт на Земле Франца-Иосифа — туда ссылают наиболее опасных мыслепреступников. В кластере «5000+» журналисты и писатели валят лес. В «Северо-Восток 2000+» ссылают чуть менее чуждых, а также геев. Все они мечтают о переводе из вечной мерзлоты в кластер «100+» — московский сотый километр, где живут наиболее надёжные для режима люди. Ну, а в нулевом сегменте — собственно, в Москве, остались только представители рабочих профессий, те, кто не думает, а делает. Они слепо трудятся и не задают вопросов. Все остальные из Москвы вывезены, старая Москва снесена, чтобы ничего не напоминало о чуждых.
«Сфумато» — роман-антиутопия о том, как правительству России удалось воплотить вековую его мечту: оставить в ближайшем радиусе лишь исполнительных пролетариев низового звена, а остальных выслать за Карское море. Но не стоит думать, будто в книге представлена вариация на тему политического будущего нашей страны, — никто не пишет антиутопии, чтобы напугать завтрашним днём. Они всегда — о дне настоящем. В живописи сфумато — способ прорисовать воздух через растушёвывание контура фигур. Этот самый воздух у Алексея Федярова и прописан.
Ничего в романе нет такого, чего бы мы не видели в современной России, вся книга о нашей с вами жизни. Читателю страшно, потому что он видит не только знакомую фактуру, но и тропосферу, в которой живёт. Это не будущее просматривается сквозь дымку авторского вымысла, а наше настоящее стало видно вдруг, когда на снятом с него дагерротипе прописали воздух, добавили перспективы. В художественных институтах студентов почти не учат рисовать пропорции тела, фигуры, тень, всё это они уже умеют: там по пятнадцать часов в день изучают законы перспективы, работу с тонами и цветопередачу — то, что поможет им правильно изобразить воздух, среду, стихию, без которых нельзя понять настоящего взаимоположения фигур на холсте. Так и здесь: две-три детали, игра со светом — и мы видим истинное соотношение размеров людей и масштаба событий.
Интеллигенция сидит по своим кухням в ожидании обыска? Так она в новой России давно так сидит. Журналисты вернулись к советскому формату газетных статей о подвигах трактористов? Да много лет уже так: за исключением нескольких столичных медиа, все СМИ второго и последующего рядов пишут исключительно об урожаях и рекордах, — остальное предельно зацензурировано. Геи будущего живут в отдельном кластере? Тоже новость! Они и сейчас у нас так живут: после признания в нетрадиционной ориентации человек в России должен эмигрировать или обречён жить и работать лишь среди себе подобных. В стране есть не только подпольные гей-клубы, но и гей-кондитерские, гей-спортзалы, гей-агентства недвижимости, которые создаются не только для того, чтобы геям было где остаться в безопасности — они дают ЛГБТ-людям рабочие места.
В будущем, по Федярову, продуктовые лавки находятся под надзором государства. Открою секрет: у нас — тоже, прокуратура ввела мониторинг цен на продукты, а продуктовые контрсанкции с давленными польскими яблоками — это и есть госконтроль.
И китайский язык не выдуман. На Дальнем Востоке уже есть селения, где трудно найти работу без знания китайского, потому что мелким бизнесом владеют и управляют китайцы. Даже реновация Москвы, срытой до земли и отстроенной заново под нужды завезённых трудяг — совсем не выдумка. Ничего нет в книге, что не встречалось бы сегодня в жизни.
Из нового — только воздух. Мы им дышим, но не видим его и не слышим. Нам его показали — и мы ужаснулись. Главным образом потому, что ощущение пропорций и поразительной реалистичности даёт в романе описание силовиков, столкновения с ними и поведение их жертв. Алексей Федяров, бывший прокурор, сам потом оказавшийся за решёткой, отлично знает и передаёт фактуру по ту и другую сторону стола допросов. В нашей стране очень немногие побывали и следователем, и арестантом, до литературы из них добрались единицы. А политический роман из них написал пока лишь Федяров.
В тоталитарном государстве атмосферу, в которой живут люди, наполняет страх. А вот нижний её слой, ту дымку, сквозь которую заложники режима смотрят друг на друга, порождают силовики.
Не так страшен в этой книге сюжет, как тот самый, наполняющий его, воздух. В конце концов, были в литературе и более пессимистические и оригинальные сценарии политического будущего. Но не было антиутопии о режиме силовиков, которую писал бы человек, сам при этом государстве сажавший и сам сидевший.