Сокровища музеев России. 4–25 ноября 2018 года. Москва, Манеж
Опубликовано в журнале Знамя, номер 1, 2019
Выставка русской живописи из провинциальных музеев в Манеже (около 300 картин из 50 городов) — зрелище занимательное, поучительное и постмодернистское: внутри огромного ангара построили совершенно автономный музей с лабиринтом залов, посвящённых разным периодам художественного и исторического развития страны, которые кружат вокруг центрального овального помещения под названием «Россия», где выставлены широкоформатные пейзажи разных эпох и направлений. В этот импровизированный музей нужно входить через красный зал икон, в центре которого — реконструкция Богоматери Боголюбской, созданной художником и реставратором Александром Горматюком, много лет изучающим эту святыню и возвращающим её к активной жизни. То есть, по сути, главный экспонат выставки (как минимум, эпиграф к ней) — реконструкция и «неавторское повторение».
Далее по часовой стрелке идут залы живописи (в основном, разумеется, портретной) XVIII века, потом — первой половины XIX века c Тропининым и Сорокой, после чего люди переходят к передвижникам. Их не так много. Далее, через отсек эстетских заскоков с Врубелем и Головиным, смотрят «реалистическую» живопись позапрошлого века, впрочем, с Бакстом и прочими модернистами, чтобы затем попасть в комнату «авангардных течений», пожалуй, самую сочную и крепко сбитую, но обходящуюся без абстракции. Видимо, одна из кураторских установок акцентировала именно фигуративные композиции и никаких дополнительных сложностей.
После модернистов-авангардистов зрители выходят на финишную прямую двух залов. В одном из них — живопись 1920–1950-х годов (от Лабаса до Дейнеки), во втором — вторая половина XX века, начинающаяся групповым портретом художников сурового стиля и заканчивающаяся Пименовым. Это, разумеется, почти сплошь правоверный соцреализм, который повытаскивали из запасников: теперь его час.
Сделав круг, посетители попадают в овальное помещение с пейзажами и мультимедийной инсталляцией, стекающей из-под временного купола. Это и есть «глубь России», внутри которой люди отдыхают и приходят в себя.
Остальные залы, для «ощущения приватности контакта с прекрасным», накрыты не сильно высокими потолками, из-за чего выставка начинает напоминать кабаковскую инсталляцию «Альтернативная история искусств», благо ретроспектива Ильи и Эмилии всё еще продолжается1 в «Новой Третьяковке» на Крымском Валу (да и оформлением «Шедевров» занималось то же самое архитектурное бюро, что делало в ГТГ, например, нынешнюю выставку Ларионова): здесь ведь тоже сочинено и выгорожено отдельное пространство без окон, со своей микросредой (в том числе и климатической), а также отдельным культурным хронотопом, очищенным от того, что кураторам показалось лишним.
Поначалу не слишком понятно, за чем на этой выставке следует следить и на что обращать внимание. Или на художников и их узнаваемые (неузнаваемые) манеры и незасмотренные творения, или же на участие тех или иных музеев и жемчугов из коллекций Астрахани, Омска, Екатеринбурга, Махачкалы (бакстовский портрет Философова привезли именно из Дагестана), Твери, Перми, Волгограда, Грозного…
А жемчуга эти именно что отборные, то есть отобранные — с точки зрения эстетической новизны (той самой незасмотренности), сохранности (практически все они явно недавно побывали у реставратора), фигуративности (никаких Кандинских и Малевичей!), ну и масштабности, так как картин небольшого формата в Манеже практически нет.
Понятно, что набрать три сотни выдающихся холстов и досок в русском искусстве, щедро живущем в провинциальных музеях, проще простого. Тут логистика выйдет хлопотной и даже сложной, а вот отбор — не очень: берём широкоформатные хиты из областных собраний — и всё в порядке.
На выставке есть, конечно, всяческие подспудные впечатления, зависящие от вкусовых пристрастий (кому-то интереснее иконы, кому-то — соцреализм, кому-то — сезаннизм), но все они слишком уж умозрительны, зыбки и зависят от общей культуры смотрящего.
Из-за чего, помимо картин, я начал наблюдать за людьми — а это всегда гораздо интереснее искусства.
Кстати, никаких очередей на входе увидеть не довелось. Мы вошли в Манеж без малейшей задержки субботним вечером, когда, казалось бы, отбоя от посетителей быть не должно.
К святой иконе, выставленной в фойе, тоже никакой паломнической очереди не случилось.
Толпа сгустилась в зале XVIII века, где поначалу сложно было протиснуться к портретам, но постепенно, уже к концу XIX века, дискомфортная массовость рассосалась, ситуативно вскипая время от времени у холстов с яркими или знакомыми сюжетами, так как из региональных коллекций привезли массу авторских повторений: «Курсистку» Ярошенко, «Петр Первый допрашивает сына Алексея» Ге, нестеровского отрока, васнецовского витязя на распутье.
Это-то как раз понятно: для большинства зрителей именно родная речь и школьные учебники были, есть и будут лучшими проводниками живописного своеобразия отечественного искусства.
Я, правда, так и не понял, куда, по ходу пьесы, подевался основной зрительский контингент, так как в последних двух (даже трёх) залах посетителей уже почти нет. Холсты висят здесь совсем не тесно, и кажется, тут светлее, чем в помещениях дореволюционного периода.
Поначалу я настроился работать локтями и вежливостью, но уже скоро расслабился.
Много приезжих и детей. Люди смотрят внимательно (даже с аудиогидами) и как-то раскованно — по-хозяйски, как это бывает на бесплатных мероприятиях. Вникают, комментируют. Один парень в зале петровских времён нашёл двойника Валуева, другой, проходя мимо киммерийских холмов Богаевского (одна из самых горизонтально протяжных работ зала «Россия», исполненная в оттенках охры и засохшего тёмно-коричневого), узнал в этих «густых металлургических лесах» суровый Челябинск.
Для социологических исследований на этой выставке раздолье немеренное, жаль, этим никто не занимается, так как понятно же, что лепили на скорую руку под хороший бюджет.
Торопливость полезна при ловле блох и для проговорок, настигающих при автоматизме — когда есть общая концепция, но совершенно непонятно, как же оно будет выглядеть на самом деле и какой эффект производить.
Сделав пару кругов по общей экспозиции, я вдруг понял, что если верховным распоряжением реквизировать все эти шедевры, привезённые из региональных собраний, то в Москве таким образом организуется ещё один музей национального искусства, особенно тщательно выверенный с идеологической точки зрения. Без загибов и художественной ереси, вроде абстракционистов, нонконформистов, концептуалистов и всех вот этих «Первого» и «Второго» авангардов.
Но зачем столице бывшей империи ещё один музей национального искусства, когда у нас уже Третьяковка есть?
В том-то и дело, что даже ГТГ для нынешнего подментованного ретроградства — слишком культурная, грамотная и гуманистически направленная. И, несмотря на всех этих гелиев коржевых, европеизированная. Потому что, попадая в либерально-просвещённый контекст, даже такой условный «Гелий Коржев» становится лишь одним из новомодных изводов возвращения к фигуративности.
Это нам, тоскующим по отделу новейших течений, Третьяковка кажется если не устарелой, то, э-э-э-э-э, несколько отстающей, а вот официальным товарищам явно нужна «Альтернативная история искусств», благостная и подчищенная — то есть зависящая от исторических сюжетов (странно, что обошлись без изображений Сталина, хотя другим царям-императорам достались особенно броские закутки и выгородки), а не от эстетической крамолы. И лично для меня это — одно из важнейших открытий, подаренных манежным проектом: официальщине нужно искусство, проверенное временем (ну да, музеефицированное) и выхолощенное хрестоматией, так как эстетически острые и резкие жесты (попросту живые) по-прежнему воспринимаются как политический активизм.
Важно залить всё сиропом и залакировать иконами (причём тоже ведь особым образом отобранными), подпустив на входе милитаризма под видом интереса к истории Первой мировой войны: во входном фойе Манежа, как раз напротив святой иконы, выставленной для паломников, присутствует ещё и этот, «патриотический» бонусный проект с георгиевскими ленточками в оформлении, возле которых можно записаться в члены Военно-исторического общества. По самим выставочным залам гуляют священники, комментирующие картины в «правильном» направлении, известном с незапамятных времён: «православие — самодержавие — народность». Но в самом искусстве импровизированные помощники в рясах ориентируются не слишком здорово, и от некоторых умозаключений этих гидов вянут уши.
Нормальный такой постмодерн. Сорокину с Кабаковым, которых в этот музей не взяли, понравилось бы.
По потенции и размаху «Сокровища музеев России» достойны именоваться «музейным блокбастером». Но выставку эту мало кто так обозначает, ибо иначе упрощается и категория сравнения, причём не в нашу пользу. Потому что какими блокбастерами мировые гранды привлекали посетителей (причём за очень дорогие билеты) минувшей осенью?
— В Вене Брейгеля по всему миру собирают, в Париже — Караваджо.
Ну, или устраивают каскад выставок, посвящённых связям Пикассо со средиземноморскими культурами. Моду изучают и выставляют, неочевидные связи между стилями и странами выявляют. В Лондоне сейчас, например, сравнивают Беллини и Мантенью, потому что это дико интересная и продуктивная тема, обогащающая понимание гуманистического отношения к человеку, лежащее в основании ренессансной эпистемы. Хотя, казалось бы, где Лондон, а где венецианское искусство и что оно Туманному Альбиону?
И только в столице России музейный блокбастер может быть про войну против собственной истории и своего национального искусства, неизящно аранжированный навязчивой религиозностью и настырным милитаризмом.
Кстати, Сорокина с Кабаковым, а также им подобных в эту альтернативную историю искусств не взяли по вполне понятным причинам — художники Первого и Второго авангарда, а также деятели contemporary art’a, со своим свежим, «вечно пьяным», искусством устремлены в будущее, а не в прошлое.
1 Ретроспектива Ильи и Эмилии Кабаковых «В будущее возьмут не всех» проходила в Новой Третьяковке с 7 сентября 2018 по 13 января 2019 года. Рецензию Дмитрия Бавильского на эту выставку см. в ноябрьском номере журнала («Снежная королева победила», № 11, 2018. http://znamlit.ru/publication.пхп?id=7101 ). Прим. ред.