Опубликовано в журнале Знамя, номер 7, 2018
Вадим Перельмутер. Записки без комментариев.
— М.: Б.С.Г.-Пресс, 2017.
В отличие от авторов двух
предыдущих книг, поэт, историк литературы, эссеист, культуролог, художник Вадим
Перельмутер в своих фрагментарных записках никоим
образом не ситуативен и не сиюминутен. Единственная
интересующая его ситуативность — ситуативность мысли да иногда еще словесной
игры: «Венцлова позабыл, что он хотел сказать»; «Станция метро — “Исходненская”». Личными обстоятельствами он занимается
минимально, повседневностью в ее предметном облике, столь милой двоим
предыдущим авторам, — чрезвычайно редко, хотя бывает и такое: «…на газоне около
Пинакотеки бродила, скучая, однако не желая расстаться, пара воронов — чернь в
синеву и фиолет», — это, кажется, увидено глазами
более художника, чем эссеиста. Более всего повседневность притягивает его
внимание курьезами и нелепостями, особенно — словесными: «Мюнхен.
Парикмахерский салон “Scalp”»; «Питер. Магазин
навигационных приборов “Сусанин”»; каламбурами, не означающими ничего, кроме
самих себя: «Читая Чуковского. Акулу звали Акулина». Такого у него
много.
Но главным образом он —
мыслитель. Он выявляет структуры.
Тексты — от одного предложения
(даже — части его, вырванной из своего внутреннего контекста: «…но всякая аналогия
колченога…») до одной страницы, плотные, как конспекты самих себя. Каждый —
самодостаточен; некоторые, будучи развернуты, вполне могли бы стать по меньшей
мере статьями, рассказами, монографиями, романами. В них Перельмутер
является читателю почти во всех своих профессиональных обликах, кроме разве что
поэтического (эта сторона авторской личности, как и все личное вообще,
представлена лишь отдельными, сдержанными штрихами). Он здесь — и историк
литературы (по преимуществу), и историк и теоретик разных областей культуры:
живописи, для которой он в нескольких абзацах предлагает собственную теорию
жанров, — их, по Перельмутеру, всего два, «ну, два с
половиной: портрет и натюрморт», — и тут уже точно разговор на целую
монографию, но на обоснованиях автор не задерживается; танца («…Фламенко ведь —
не совсем “танец”. Я несколько раз видел — и понял, что испанцы имеют в виду,
говоря, что фламенко или происходит, или нет»). А также эссеист,
афорист, мемуарист, философ (размышляющий, например, о природе совершенства) —
и даже художник-график: книга иллюстрирована его рисунками, которые хочется
назвать графическими формулами или графическими афоризмами. Рядом со своими
заметками Перельмутер, подобно Михаилу Гаспарову в «Записях и выписках», помещает цитаты из других
авторов: Сигизмунда Кржижановского, Томаса Манна… — как указание, видимо,
возможных направлений его собственного внимания.
В первейшую очередь
Перельмутера занимает мысль, испытание разных ее форматов, перебор ее
возможностей. Во вторую — пластика слова, его внутренние ресурсы. В третью —
культурная память, непреднамеренные соответствия, неявные связи, нежданные
совпадения, разного рода и разной степени странности и неслучайности сближенья:
переклички между поэтами из разных времен (в его записках есть такая устойчивая
рубрика — «диалоги поэтов»), выстраивания заголовков книг из разных же времен в
одну смысловую линию, биографические сходства между людьми, ничем между собою
не связанными. Он не делает из таких соответствий выводов — он просто на них указывает,
а там уже, читатель, думай, как хочешь. Его смысловая работа здесь — в
сущностном родстве с игрой и авантюрой и легко пересекает отделяющую ее от них
границу — в обе стороны.