Крымский мост. Альманах Российского союза профессиональных литераторов
Опубликовано в журнале Знамя, номер 7, 2017
Загадочный сборник без составителя имеет несколько разделов:
«Проза», «Поэтический ряд», «Память сердца», «Знаки времени» и «Статьи.
Заметки. Переводы».
Первыми,
разумеется, читаются разделы «Знаки времени» и «Статьи. Заметки. Переводы».
Многие работы в этих разделах показались интересными. Это, например,
исследование Елены Калюжной из Сочи, где прослеживается история загадочного
кольца-талисмана Александра Сергеевича Пушкина. Михаил Матренин из
Санкт-Петербурга продолжил традицию переводов «Крымских сонетов» Адама
Мицкевича. Борис Колымагин из Москвы рассказал о караимах послевоенного
времени. Также в альманахе опубликовано увлекательное исследование Валерия
Цветкова из Козельска о Карадагском змее в Черном море, легенды о котором
слагали еще древние греки… Однако основной приметы времени — раскола российской
интеллигенции на «укров» и «ватников» по вопросу присоединения Крыма к России —
в альманахе нет, он подчеркнуто аполитичен. Издание как будто говорит: Крым —
прежде всего культурный топос, все остальное вторично. Согласиться ли с этим?
Заставить с этим согласиться могут только тексты
исключительной художественности. Можно ли соответствовать такому замаху?
Название альманаха выглядит дерзко, выражая заявку на
строительство ментального моста между Центральной Россией и Крымом. Но мост
заканчивается там же, где и начинается: авторы в большинстве своем — из Москвы
и Санкт-Петербурга, а Крым для них — недостижимая Утопия.
В рассказе «Смерть на двоих» Эсфири Коблер из Москвы идет
повествование об истории рода, по семейной легенде, ведущего происхождение от
легендарного Султана. О семье, которая пережила в Крыму две мировые войны
— приход красных и наступление нацистов.
Автор рассказа, молодое поколение семьи, смотрит в эту ретроспективу с
расстояния недостижимости.
Виктор Кротов, тоже москвич, пишет сурожские сказки.
Короткие, не больше ста слов, они возникли в крымском городе Судаке, который
когда-то называли Сурожем. Полные радости, юмора и света, сказки порой
напоминают хайку в прозе. Здесь — водомысли, которые возникают от размышления
моря. Метаморфозы Богомила в богомола и наоборот. Капитан Чпок и его корабль в
бутылке, сурожский гном, мастер уступания, и Айя арбузи — вид бабочек,
который водится только в Суроже.
Раздел поэзии тараном открывает Сергей Адамский из
Санкт-Петербурга: «Крым — не рифмуется. Упрямая земля!». А ведь
не поспоришь. Поэт жестко и метко, наперекор Риму, доказывает, что Крым слишком
велик, чтобы рифмоваться: «Крым — не рифмуется. Зачем оно ему?». Можно прочесть
в подтексте, что Крым — это остров, когда-то открытый Василием Аксеновым,
который не рифмуется ни с Россией, ни с Украиной…
Через весь поэтический раздел проходит ряд общих мест:
родина-война, море-моряки и Грин, часто сопровождаемые аллюзиями к Ветхому
Завету. На этом фоне выделяются еще несколько стихотворений: «Бахчисарайские
луны» Юлии Архирий из Москвы — поэт замечает, что в Крыму бывает семь лун. Одна
синяя, как само море. Вторая — словно зеленый чай. Еще есть золотистая, как
мед… Москвич Алексей Воронин видит
крымскую утопию глазами двух стрекоз, летающих по краю вечного полуострова.
Символично завершает книгу стихотворение «Прощание с морем», автор Татьяна
Шипошина из Москвы: «Ах, как бы мне дыханье удержать? / И как бы дальше жить,
не выдыхая». Воистину: «Как дивен Бог в творениях своих»…
Увы, произведений исключительной художественности,
оправдывающих игнор политического ракурса, нет, и даже просто симпатичные
тексты закончились. К сожалению, больше в этой странной книге нечего отметить.
Есть еще в альманахе раздел «Память сердца», в котором
собрано что-то вроде мемуаров, о чем хочется поговорить особо. Это жанровое «что-то
вроде» — подобие словесной стекловаты, заполняющей сегодня любые пустоты —
отсутствие мысли, отсутствие чувства. Из-за колоссального развития Интернета и
популярности жанра нон-фикшн прозаический текст часто приобретает
воспоминательно-дневниковый характер, даже если автор — совсем молодой человек,
и ни вспомнить ему, по сути, нечего, ни высказаться не о чем. Тексты подобного
рода стали привычными, и потихоньку мы начинаем забывать, что ценность
мемуарной литературы заключается в накопленном опыте долгой жизни и деталях
ушедшей эпохи, позволяющих ощутить ее дух. Возникает ощущение, будто люди
рождаются уже при смерти — скорей бы оставить воспоминание! Эта тенденция несет
две опасности: 1) клава есть — ума не надо, и писателей становится все больше,
уж точно больше, чем читателей; 2) читатель потребляет прозаические тексты как
фастфуд, переставая ждать от них художественности, что превращает литературу в
феномен скорее медицинский.
Альманах на добрую половину состоит из такой «памяти сердца»,
свободно изливающейся на его страницы. Первая любовь, школьные годы чудесные,
как хороши, как свежи были домики Волошина и Грина и как там незабвенно
отдыхалось. Тексты, повествующие о теплом солнышке и ласковой волне, сурепке и
камешках, не несущие ни информации, ни энергетического заряда художественного
слова, — кому они нужны, кроме самих авторов? Возникает ощущение, что половину
листажа пришлось заполнять чем придется. Порой едва прослеживается разница
между разделами: множество текстов из раздела «Проза» могли с таким же успехом
заполнить раздел «Память сердца».
Перед нами издание, цель которого трудно понять. Издан ли
этот альманах-бомж тайными «ватниками» на правительственный грант с целью еще
раз отметить «воссоединение Крыма с Россией»? Вряд ли, тогда он распространялся
бы иначе. Тогда, может, напротив, его авторы на личные средства издали книгу,
которую можно купить в Интернете по требованию, потому что ностальгируют по
недостижимому Крыму, в который теперь неприлично ездить, если ты не «ватник»?
Тогда им можно посочувствовать, но при чем тут литература… А может, эти авторы
и составитель, предпочитающий оставаться инкогнито, просто решили зачекиниться,
как сумели, в актуальной теме, предложив свои услуги грантодателям на будущее?
Остается гадать и следить за дальнейшей судьбой альманаха.