Опубликовано в журнале Знамя, номер 7, 2017
Маргарита Хемлин. Искальщик. — М.: АСТ: CORPUS, 2017
«Искальщик»
Маргариты Хемлин стал для меня не книгой, а возможностью встречи. Смерть
Маргариты была абсолютной неожиданностью, несправедливой сразу во многих
отношениях. Судьба писателя причудлива и непредсказуема, но последний
прижизненный роман Хемлин «Дознаватель» оказался важным и, как это ни банально
звучит, большим шагом вперед. Все прежние писательские козыри — язык,
характеры, напряжение, особое мироустроение — присутствовали в нем, но
добавился цепкий, не отпускающий читателя сюжет и некоторые связи, создающие
глубину или, если хотите, новое измерение. Я имею в виду многоязычие в
конкретном смысле слова, распределенное в романе между персонажами и даже между
состояниями души главного героя. Русско-украинская многоголосица усиливалась
акцентом — еврейским, мещанским или каким-то другим — и звучала не просто так,
а определяла персонажей, распределяла роли, давала оценки. В общем, была,
произнесу это жуткое слово, сюжетообразующей. Текст, как и герои, как и
прошедшее советское время, одновременно привлекал и отталкивал.
Прочтение же романа, несмотря на его абсолютную сюжетную
завершенность, порождало не вакуум, как это часто бывает, а напряженное
ожидание следующего романа. Вместо которого пришло известие о смерти автора,
оборвавшей не только писательскую судьбу, но и жизнь, ярчайшую по своему
накалу. В рецензии не очень принято и даже не рекомендуется говорить об авторе
как о человеке со всеми его человеческими качествами. Text only, в том смысле,
что оценивать текст надо исключительно исходя из него самого. Но тут не тот
случай, тут это не проходит. Маргарита была слишком живой и слишком яркой,
чтобы это можно было не учитывать. Здесь хочется впасть в сексизм и
банальность, говорить о ее образе: высокая, рыжая, энергичная и безгранично
обаятельная. Впрочем, и это становилось не важно, когда Маргарита начинала
говорить. Она выступала перед читателями со старым чемоданчиком, набитым
старыми вещами, и про каждую была своя история, и за каждой вещью стоял человек
со своей одновременно комичной и трагической судьбой, начиная от Троцкого и
заканчивая никому не известной теткой из Чернигова. Маргарита любила своих
героев, и эта любовь передавалась слушателям. Я помню ее выступление перед
студентами, которые выбегали к ней, чтобы померить кожаную куртку или подержать
в руках рушник, а потом, после лекции, обступили ее, что-то обсуждали и трогали
вещи, прикасаясь к давно ушедшим людям и прошедшей эпохе.
Вообще говоря, это чудесное свойство — оживлять прошлое, и
именно это я имею в виду, говоря, что Маргарита была настолько живой, что,
казалось, смерти рядом с ней не существует. Как рассказчик она обладала еще
одним магическим свойством: она захватывала слушателей целиком и полностью и
отпускала только, когда хотела сама. А по большому счету и вовсе не отпускала,
потому что хотелось слушать дальше, говорить с ней после выступления и
приходить на следующее, чтобы снова потрогать чемоданчик.
Совпадение черт живого человека и автора — вещь довольно
редкая, но для Хемлин — почти абсолютная. Витальность человека и витальность
текста, передающаяся читателю и оживляющая плюсквамперфект — время, давно и
невозвратно прошедшее.
«Искальщик» захватывает сразу. Прежде всего заморачивает
читателя своим русско-украинским языком с ощутимым еврейским акцентом,
обматывает совсем уж сумасшедшими глаголами типа «бовкнуть» или «чкурнуть». Но
даже когда во фразе только знакомые русские слова, ее синтаксис продолжает
создавать проблемы. В каждой насущной минуте человека есть такое, что в дальнейшем
может стать вопросом, вплоть до непостижимой тайны. Это не я сказал. Это первая
фраза романа. Время действия которого — с 1917-го по 1924-й, хотя сам
рассказчик находится в 1992-м. Место действия — Чернигов и вокруг него, в том
числе местечко Остер, что между Черниговом и Киевом. А герои — ну да, евреи, в
основном евреи. Или, как пишет Хемлин об острянах (а приложимо это ко всем
персонажам романа): «… среди которых были не в большинстве и украинцы, и
русские. Что свидетельствует о зачатках интернационализма, между прочим. Пускай
и не слишком сознательного».
Прежде чем говорить о людях, нужно сказать о вещах. Маргарита
Хемлин продолжает открывать свой чемоданчик и доставать вещи, которые хочется
потрогать, взять в руки и не отдавать. Собственно, так и поступают герои, не
важно, идет ли речь о колечке или ботинках-бульдогах, вызывающих влечение
сродни сексуальному.
Персонажей романа довольно скоро начинаешь не любить — не
исключаю, что кто-то из читателей невзлюбит их сразу. Они неприятные, жалкие
какие-то, да что уж тут — поганенькие. Но при всей этой нелюбви постоянно
испытываешь к ним еще какие-то чувства. Прежде всего, интерес. Неожиданно
оказываешься вовлеченным в их мелкие и неприятные дела, что и рождает чувство
заинтересованности и сопричастности.
Вот, к примеру, главный герой Лазарь Гойхман — чистый и
беспримесный гад, хотя еще, скорее, гаденыш. Во время основных событий ему
пятнадцать-шестнадцать лет. Он все время суетится, что-то просчитывает,
выстраивает, вступает в отношения и получает по морде. Довольно типичный, надо
сказать, случай. На протяжении всего романа остается непонятным, вокруг чего
происходит суета, вокруг чего создается напряжение, которое держит читателя в
постоянном тонусе и ожидании.
Может быть, это напряжение и создает силу романа, связь между
читателем и персонажами, которую невозможно разорвать, несмотря на очевидную
антипатию, которую они вызывают. Впрочем, постепенно понимаешь, что неприятные,
жалкие и прочие персонажи просто очень живые. Живые люди, которые живут в
нечеловеческих условиях и стараются выжить. Антипатия провоцирует эмпатию,
напряжение — сопряжение, и, чтобы перестать жонглировать словами, надо прямо
сказать, что роман ассоциируется у меня со словом «раздражение». Его герои
раздражают, его текст раздражает, а в конце больше всех раздражает читатель,
который, несмотря на раздражение, не может оторваться от текста и следит за
всеми этими, так сказать, героями, каждый из которых себе на уме и разыгрывает
свою шахматную партию.
Непонятны правила, по которым они играют, и их ближайшие
цели, но все время ждешь, когда же все эти частные партии сольются в одну
общую. Это происходит, но как-то уж слишком внезапно, буквально на последних
пяти страницах: все концы связываются в один узел, который тут же решительно
разрубается.
На последней странице появляется и слово «искальщик», оно
прорывается в речи главного героя, хотя и не имеет прямого отношения к делу.
Зато последний абзац объясняет название вполне убедительно: «На тот момент
передо мной остался ряд вопросов. Я шел и представлял, как буду нести их по
всей своей дальнейшей жизни. Как буду искать ответы. Причем без помощи других
людей. И как найду…»
Название рифмуется и с последним абзацем, и с первой фразой,
которую я привел выше, и таким образом закольцовывает роман. Интересно, что
название придумано не Маргаритой Хемлин, а ее сестрой-близнецом Аллой, которая
и склеивала, и доводила этот текст до окончательного его вида. За что ей можно
сказать огромное спасибо, потому что без ее усилий новая встреча с Маргаритой
не состоялась бы.
И все-таки в этом романе автор, завершив сюжет, оставляет и
герою, и читателю вопросы — и это прямо сказано в последнем абзаце.
Чего дальше ждать читателю? И ждать ли? Бог весть.