Два цикла стихотворений
Опубликовано в журнале Знамя, номер 6, 2017
Об
авторе | Андрей Юрьевич Санников родился 26 апреля 1961 года в городе
Березники (Пермская обл.). По образованию — историк религии. Закончил Уральский
госуниверситет, стажировался в МГУ, вел научную работу, изучал старообрядчество
Урала и Сибири. Работал на раскопках в Новгороде, Туве, Западной Сибири,
занимался тележурналистикой. Публиковался в журналах и альманахах
«Несовременные записки», «Урал», «Воздух», «Золотой век», «Poezia»
(Милан), «Крещатик» (Дортмунд). Выпустил книги стихов
«Прерафаэлит» (1999 г.), «Подземный дирижабль» (2004 г.), «Луна сломалась.
Лёгкие стихи» (2006 г.); «Ангельские письма» (издательство «Анастасия»,
Нью-Йорк, 2011 г.); «Мирись.
Прощайся», тексты 2008–2009 годов (серия «Только для своих» — Евразийский журнальный портал «МЕГАЛИТ»
— Кыштым, 2016 г.). Лауреат Бажовской
премии за 2006 год, лауреат премии А.Л. Решетова за 2011 год. Предыдущие публикации в «Знамени» — Мирись.
Прощайся. № 3, 2009; Из «Зырянских стихотворений» № 9,
2013. Живет в Екатеринбурге.
* * *
Убывает
тело, будто снег,
наступает перемена жизни —
если раньше путал смерть и свет —
то теперь совсем чужих и ближних.
Мартом
тыльным очи отирать —
хороши ли слёзы земляные?
хороши ли слёзы огневые?
хороши ли?.. Надоело врать.
* * *
Сердце
моё надуто,
будто воздушный шар.
Выпил и почему-то
вспомнил, как уезжал.
Как
говорил, смеялся
и на часы смотрел.
Жалко, что не остался.
Жалко, что постарел.
В
поезде в Соликамске
сел у окна, уснул.
Вышел в Волоколамске
позавчера в загул.
Жили,
переживали,
прожили. Ну и что.
Люда? А ты жива ли?
Не за что. Ни за что.
* * *
Облако
по небу тихо идёт —
белое и молодое.
Что-то оно говорит и поёт
о торжестве и покое.
Речка
внизу, на Челябинск шоссе
недалеко от Сысерти.
Да, — о покое и о торжестве.
И о любви. И о смерти.
* * *
Проходя
среди этих дождей,
уступая дорогу деревьям —
я совсем позабыл про людей
и про то, что случилось под Пермью,
И
про то, что часы на руке
почему-то наполнились ртутью,
и про то, что я жил налегке,
и про то, что я умер под утро.
* * *
…И
эта важная печаль,
похожая на полученье
письма и на его прочтенье,
когда всю жизнь свою так жаль.
Окликнут,
спросят — говори,
прохожему рукав сжимая,
что есть иная жизнь, иная,
а эта жизнь — огнём гори.
* * *
Носишь
сердце, прижимаешь руку
к снегу на заснеженном кусте.
Позвонишь уехавшему другу,
спросишь — как погода в Элисте?
Жизнь
идёт, как тихая собака,
рядом, и глаза у ней белы.
Помнишь, здесь была большая драка —
а теперь здесь пятна от золы.
Города,
похожие на горе —
например, Челябинск или Тверь.
Даже если лучше будет вдвое —
всё равно всё будет, как теперь.
Только
это ничего не значит.
Я хотел быть счастлив — и не смог.
Каждому, кто говорит и плачет,
кажется, что он не одинок.
Плотный песок
цикл стихотворений
* * *
Лампочка,
наполненная кровью,
загорелась у меня в груди —
это называется любовью.
Я люблю тебя, не уходи.
* * *
Всё
изменилось непоправимо.
На небе стало 4 луны.
Я взял себе дополнительно имя
Феофилакт, т.е. «жизнь без вины».
Этими
фото я располагаю,
но до сих пор не решился смотреть.
Горе уменьшилось, я полагаю —
где-то на четверть, а может, на треть.
Не
беспокойся о нашей свободе,
не беспокойся о жизни моей
и не пиши мне сюда. Ну вот вроде
я и ответил тебе. Т.е. ей.
* * *
Теперь
на оцинкованном железе
печатают печальные газеты
и раздают с грузовиков прохожим.
Ещё июнь, но листья опадают.
Случилось
что-то — только надо вспомнить,
что именно. Я не могу проснуться
или уснуть. Прозрачны стали веки.
Теперь у взрослых руки без ногтей.
* * *
На
небольших велосипедах
из меди или серебра
обэриуты в белых кедах
под вечер едут со двора.
В
полях планеты и початки
съедобный излучают свет —
сняв кеды и велоперчатки
они идут пешком след в след
среди
светящегося поля,
среди огромной темноты,
среди сияющего горя
невыносимой немоты.
* * *
Отсохла
половина сердца.
Спокойно смотрит человек,
как из его ладоней вверх
идёт холодный мелкий снег.
Вокруг
него стоят собаки.
Вокруг собак стоят дома.
Вокруг домов стоит ограда.
А за оградой — смерть сама.
* * *
Из
бедной проволоки ток
перетекает в эту лампу —
и видит белый потолок,
и возвращается обратно,
и
говорит в стене другим,
живущим в проводе созданьям,
что умер, что лежал нагим,
что был в каких-то длинных зданьях,
что
больше нечего хотеть,
что горе состоит из света,
что нужно только потерпеть
в убогой проволоке этой.
Екатеринбург