Стихи
Опубликовано в журнале Знамя, номер 4, 2017
Об
авторе
| Алексей Иванович Ушаков (1957)
окончил биофак МГУ. Предыдущая публикация в «Знамени»: № 8, 2012. Живет в
Москве.
* * *
Уходит, помолясь,
на зимние квартиры
Разнежившийся полк — селяне только рады, —
Вояки смыли грязь, заштопали мундиры,
А служба, чай, не волк, не убежит награды.
В округе тишь да гладь, мужик зерно
молотит,
А через месяц глядь — всё за бесценок скупят,
И слухи о войне отчизну заболотят,
А там и по весне сама война наступит.
И всё б не тяжело, не первый век на
свете,
Да в следующий раз, когда остынут муки,
Пройдут через село весельчаки не эти,
В сиянье бабьих глаз, но — перебитых внуки.
* * *
— «Ты же букв не знаешь!» — «Знаю,
знаю!»
— «Знаешь — покажи».
Поскребёт в затылке, сядет с краю
И заплачет. — «Ладно, не тужи.
Я и сам забывчив; мимо, мимо
Прохожу, не помню ни аза…»
Ни души кругом, ни стен, ни дыма —
Только уши да глаза.
— «Не тужи по матери и брату,
Не читай о горе и вине.
На-ка вот зашей прохожему солдату
Старую прореху на спине…»
* * *
От ожиданья долгого пустеет голова.
Медведева иль Волкова мудрёные слова
Прочту — и не уведаю, ложиться иль вставать?
С разрухою, с победою, с царём ли вековать?
Такая безукладица:
всё рыбий жир и жар,
И жизнь моя не ладится без смердов и бояр,
Но мыслью запотелою держу ответ царю,
Что делал я, что делаю, что после сотворю.
Уж лучше ночью длинною, прорвав
рыбачью сеть,
С монахиней Христиною начать молитвы петь
Тихонько, по-монашески, без масс и без элит,
Пускай хоть не по-нашенски, зато как Бог велит.
* * *
Мышиный цвет — неуязвимый щит
От взора любопытного, от спеси
Стремительной. А царь не лыком шит,
И пыль лежит на храмовой завесе,
И жемчуг сер в такой же серый день:
Из блеска дней положен скромный вычет,
Когда одна божественная лень
На свет течёт и тени нищих кличет,
Когда из-за морозного стекла
Проглядывает мышь и чешет лапки,
И жизнь ясна, и сумрачно-тускла
Гряда камней на Мономашьей шапке.
* * *
Переплетенье малины, крапивы, вьюна:
Ягоды алы, стрекала целебны, а цветики липки.
Ночью утопит их в тёплом елее луна
И проплывёт над землёю без сна и улыбки.
Немногословны светила, размерены дни,
Календари безпорочны и неумолимы,
Но — многомудрые — не помешают они
Глупым беседам крапивы, вьюна и малины.
* * *
В отечестве прямом и грубом
Понуришь голову — и вот
Земля шипит змеиным клубом
И каждый корень белым зубом
Грозит тебе и в грязь зовёт.
Нет, это снится, это мстится.
Глаза подымешь на восток —
И каждый стебель золотится,
И каждый лист поёт, как птица,
Извилист, нежен и легок.
Счастливый день
Памяти Е.В.А.
Мы вымокли под дождём и в старом
стогу сидим,
Над нами воды висят, под нами воды бегут,
И город, куда идём, отсюда неуследим,
И лет нам не пятьдесят, но двадцать, и век не худ.
Ещё ни крестов, ни жён не знаем, календаря
Не смяты ещё углы, по соснам течёт елей,
Мiр в радости протяжён, и, коротко говоря,
Ладони наши теплы, а ветер ещё теплей.
Нас ждёт заповедный рай, зелёная дребедень
Сгущается — отчего ж ей не превратиться в жар?
Заканчивается май, и тридесять первый день
Собратьям своим пригож, а нам — непреложный дар.
* * *
Жива ли та изба святая,
Куда стремительным лучом
Спешат стрекозы, залетая
В прохладный подпол, ни на чём
Не выстроенный, где я вечно
С любимой книжкою в руке
Угадываю безупречно
Всю жизнь свою в одной строке,
Где пристыжённый бродит страх мой
Меж детских санок, старых лыж
И за потерянною драхмой
Следит испуганная мышь?
* * *
Еле слышно в ветвях прошуршала сова,
Перелесок снега замели,
Разбрелись семена, притаились слова
О погибели русской земли.
А земля хороша, ей приглядна зима,
Ей уже непонятно самой,
Как цвела без гроша, как гуляла хрома,
А теперь воротилась домой.
Вот равнина гудит под сухим помелом
И родит непевучий напев,
И уходит в поля, в чернолес, в бурелом,
Утихает, лежит, ослабев,
Но живые ключи выплетают под ней
Тайных рек живоносную вязь —
Знай гуди и звучи всё родней и родней,
Всё сильней и сильней становясь!
* * *
Свои награды получили
Первопроходцы гиблых мест,
Ушли и нас не научили
Нести свой крест.
Среди промышленных развалин
Кипрей цветёт и нас дивит,
И вот уже не так печален
Узкоколейки вид.
И вот уже из ям, из трещин
Не смерть сочится, но тепло,
И рай, что не был нам обещан,
Сквозь мутное стекло
И трудника,
и лиходея
Зовёт к себе, и мiр живой
Журчит, дичась и молодея,
Ручьями и травой.
* * *
То переписывая, то переделывая,
Бреду меж свадеб, крестин, родин.
То кипарисовая, то можжевеловая
Мелькает рощица. А крест один.
И всё причудливее людские сетования
На землю нищенскую, где все стоим,
И всё приветливее я по мере следования
Неутомительным путём своим.
Под небом пасмурным ли, под всеми
звёздами ли
Вели мы горестный догробный спор —
И где те горести? не за погостами ли?
Их просто вымели, как лёгкий сор.
* * *
Не страшась укусов и уколов,
Никому не давшись на зубок,
Ото всех ушёл иссохший колоб,
Ветреник, скиталец, колобок.
На пути унылом и никчёмном
Он устал, не понял, отчего
Друга он не повстречал и что в нём
Потеряли встречные его.
И куда теперь ему катиться,
И на что ему свободы плен?
Как молиться? чем облокотиться
Без локтей, без пальцев, без колен?
Догадка
Се Человек, разумен и духом стоек,
Но не искусен льщению и письму,
И среди банков, святилищ и новостроек
Тошно и негде главу подклонить Ему.
Ходит в толпе субботней, в весеннем
гаме,
Всё оживляет, что косно или мертво,
Луг, расцветая, поёт под Его ногами,
Тучи сгущаются над головой Его.
Как Он пришёл-то — пешком ли? рыбарским судном?
Ваша смоковница, что — зелена? суха?
Что ваш закон со своим приговором судным
Против Его единственного стиха?